— Давай-давай, — сказал он барсуку, и Брок с огромными предосторожностями неохотно забрался на суденышко и устроился по одну его сторону.
— Ты следующий, — сказал Уорригал Набу, и мальчик, одновременно в страхе и предвкушении, взобрался и встал с другой стороны, а затем Уорригал последовал за ним и уселся сзади. Наконец туда вскочил эльф и прошел вперед, где встал с поднятым к небу лицом и принялся петь странным голосом, разнесшимся чуть ли не на всю поляну.
Язык зверям был полностью неизвестен, хотя Уорригал счел, что некоторые звуки ему знакомы по словам, которые Уизен иногда использовал в разговоре.
— Это язык Древних, — тихо сообщил он друзьям, уставившимся на эльфа в полном восторге.
Песня прекратилась так же внезапно, как и началась, и животные увидели крупную рябь, движущуюся по воде с дальней стороны пруда. Они глядели как она приближалась, пока наконец не остановилась у передней части их судна. Эльф наклонился через край и стал с чем-то возиться в воде. Наконец он закончил и повернулся лицом к зверям, а лист тем временем начал медленно и уверенно двигаться к острову. Эльф улыбнулся им.
— В обмен на то, чтобы переправить нас через воду, он требует песню, — сказал он, и трое животных понимающе кивнули; никто из них не желал показать своего невежества, спрашивая, кто именно потребовал песню.
— О ком это он? — прошептал Брок Уорригалу, но филин сделал вид, что не слышит. Наб посмотрел через край в черную глубину под ними и, кажется, разглядел под водой движущуюся вместе с ними большую овальную тень. Хотя, может быть, это всего лишь отражение?
Вскоре они оказались посреди пруда, далеко от берега. Успокоившись, животные почувствовали себя в большей безопасности, и плавание начало доставлять им наслаждение — такого приключения никому из них раньше не доводилось переживать. Чтó они нашли особенно непривычным — так это ощущение, что ты движешься, при этом сидя и ничего не делая. Они плыли довольно быстро и, хотя на поляне было совсем безветренно, скорость ощущалась как легкий ветерок, который ерошил перья Уорригала и продувал мех Брока. Наб повернул голову прямо навстречу ветру, чтобы его волосы отбрасывало от лица, прикрыл глаза и ушел в себя. Затем, когда он их снова открыл и оглянулся на берег, то был поражен, каким тот показался далеким. Мальчик посмотрел на след, который оставлял за собой лист — череду небольших волн, которые ненадолго нарушали ровную безмятежную поверхность воды, а потом медленно исчезали, когда гладь пруда снова успокаивалась. Он глянул за край и осторожно опустил палец в воду. Палец стал рассекать ее пузырящейся бороздой, гребень которой играл маленькими танцующими серебряными самоцветами, прежде чем снова слиться с прудом. Подняв взгляд, он увидел, что они уже очень близко к острову, и лист, кажется, поплыл медленнее. Вдруг их встряхнула слабая дрожь — их суденышко остановилось на мелководье. Эльф снова наклонился к воде, а затем рябь ушла обратно к дальнему берегу — туда, откуда явилась.
Они сошли на берег со странным чувством сожаления, что поездка окончилась, потому что, вопреки всем своим ожиданиям, получили от нее огромное удовольствие. Заодно она отвлекала их мысли от встречи с Повелителем эльфов, которая крайне беспокоила зверей. Теперь же, когда они наконец добрались до цели, их страхи начали расти.
— Следуйте за мной, — произнес эльф, и поднялся по короткой насыпи от пруда к огромному дубу. В отличие от оставленного берега земля здесь была покрыта массой мертвых листьев размером с тот, который послужил им для переправы по воде. Когда они почти подошли к подножию дерева, эльф велел им подождать и скрылся из виду за стволом. Трое животных повернулись и посмотрели через водную гладь на поляну. Темнело, и на противоположном берегу, словно сотни маленьких звезд, ясно виднелись серебряные огни эльфов — словно роса, сверкающая осенним утром. Туман ушел, и клочок неба, видневшийся над головой, превращался из светлого в темно-синий; это был тот неуловимый волшебный момент, когда зимний вечер становится ночью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Вскоре эльф вернулся.
— Идите за мной, — велел он, и они последовали за ним вокруг ствола дерева.
ГЛАВА XII
Входом в дерево, оказавшееся полым, служила большая остроконечная арка, обрамленная мхом по краям. Эльф провел животных сквозь нее в круглый зал, пол которого тоже покрывал ковер из зеленого мха. Вдоль стен в дереве были вырезаны сиденья, зверей отвели к ним и предложили присесть.
— Добро пожаловать в Эльвеноук, Эльфийский Дуб, — сказал эльф. — Меня зовут Риив, и пока вы здесь, я буду вас опекать и направлять. Я говорил с лордом Викнором, и он желает, чтобы вы переночевали у нас, ибо он увидится с вами завтра. Теперь мне нужно сходить и организовать, чем подкрепиться; думаю, вы наверняка проголодались. Я вскоре вас позову. — И он легко зашагал по бархатистому ковру к врезанной в стену винтовой лестнице, которая вилась по стенам зала изнутри и исчезала в потолке. Когда он ушел, животные расслабились и принялись озираться, изучая окружающую обстановку и переговариваясь меж собой.
Поначалу казалось странным, что, хотя на улице уже стемнело, в зале по-прежнему было много света. Однако Наб, осматривая стены, обнаружил небольшие пятна ярко-оранжевого лишайника, которые испускали теплое свечение, и это оно вместе со светом, идущим от множества растущих из мха маленьких грибков, позволяло видеть как в летние сумерки. Прогуливаясь вокруг зала, звери натыкались на удивительные сценки, вырезанные по дереву; некоторые из них изображали мифические события, давно знакомые им по рассказам старого Бруина, а другие относились к легендам и историям, о которых они никогда не слыхивали. Когда глаза привыкли к свету, они увидели, что даже лестницы и сиденья были отделаны красочными замысловатыми узорами, по словам Уорригала — древними рунами. В стенах было множество врезанных вровень со стенами дверей, и за время ожидания из дверей пару раз появлялись эльфы, приветствовали гостей и выходили сквозь входную арку в ночь. За то время, что двери оставались открытыми, странники успевали рассмотреть ведущие наверх ступени, впрочем, мельче ступеней главной лестницы.
Они разглядывали одну особенно крупную резную фигуру, а Уорригал пытался объяснить, чтó она обозначает, когда их позвал Риив; они обернулись и увидели, что он стоит посреди лестницы.
— Ваша комната уже готова, — сказал он, и животные, которые не ели с тех пор, как покинули Серебряный Лес, охотно пересекли зал и начали взбираться по лестнице. В последний раз они встречались со ступеньками в жилище уркку, куда увели Наба, и от мелькнувшего воспоминания их передернуло от страха и отвращения. Эта лестница была иной; темное дерево сгладилось, а ступени мастера скруглили по краям и придали такую форму, что всходить по ним было одно удовольствие. Поднявшись выше, звери глянули на зал внизу и увидели оранжевые отсветы, мерцающие на полированном дереве резных фигурок. И вот они неожиданно оказались в начале извилистого коридора с дверьми по обеим сторонам; Риив увлек их с лестницы, продолжавшей виться по стенам вверх, зашагал по коридору, несколько раз свернул за угол, и, подойдя наконец к одной из дверей, открыл ее и пригласил гостей войти.
— Здесь вы сегодня заночуете, — сказал он. — Думаю, вы найдете все, что вам нужно. Еда на полу в углу; но если что-то понадобится, просто подергайте за ветку вереска, что свисает с потолка. Я позову вас утром, когда Лорд-эльф примет вас. — Он сделал паузу и улыбнулся. — Спокойной ночи! И пусть ваши сны полнятся серебристым светом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Комнатка была маленькой, но невероятно уютной. Вдоль одной стены для ночлега Броку с Набом положили груду свежего лабазника, а Уорригалу в качестве насеста приготовили крепкую ветвь. Ее поставили на темном деревянном полу рядом с небольшим круглым отверстием в наружной стене, сквозь которое сияющая луна посылала луч света, заливавший маленькую комнату серебром. Животные подошли к окну и посмотрели на поляну. Уорригал, конечно, привык смотреть на окружающее с большой высоты, но для Наба и Брока было чуднó наблюдать пейзаж сверху. Казалось, луна сияла из пруда — так ярко она отражалась в неподвижной черной воде; деревья сверкали ветками, тронутыми морозным блеском. Путники долго стояли, глядя на картину под ними, пока ее вид не запечатлелся в памяти так прочно, что позже, когда бы им ни захотелось, они могли припомнить ее до последней мельчайшей детали и неизменно с чувством спокойствия и безмятежности.
