– Так в чем же я был прав?
– Думаю, ты был прав, когда сказал, что я умираю.
Ненавижу жаловаться, но от этих ее слов я почувствовал себя полным дерьмом. Меня ужасно угнетало, что она это говорит. Но я постарался сдержаться.
– Я никогда не говорил, что ты умираешь.
– Но ты думал, что я умираю.
– Нет, не думал.
Она снова замолчала, и это выводило из себя.
– Нет! – сказал я намного громче, чем следовало.
В смысле: я лгал, и мы оба это знали.
Наконец Рейчел проговорила:
– Ну что же, если бы ты так думал, то оказался бы прав.
После этого мы очень долго молчали. Хотя мне хотелось накричать на нее. Может, и стоило бы.
О БОЖЕ, Я НЕНАВИЖУ ПИСАТЬ ОБ ЭТОМ!
Глава 26
Человечинка
Жизнь человека можно сравнить с большой чудной экосистемой, а все учителя биологии обожают талдычить, что изменение одной части экосистемы сказывается на всех остальных. В общем, представим мою жизнь в виде пруда. О’кей. Теперь, предположим, что какой-то псих (мама) заявляется с заносным видом несчастной рыбки (Рейчел) и выпускает эту рыбку в пруд. О’кей. Другие обитатели пруда (фильмы, домашняя работа) привыкли поедать определенное количество водорослей (мое время). Но теперь пораженная раком рыба сжирает их без остатка. В результате экосистема пруда полностью нарушена.
(Предыдущий абзац такой тупой, что я даже не могу заставить себя его стереть. Кстати, большую часть зауми, которую вам довелось прочитать в этой книге, я писал и удалял раза по четыре. В основном фрагменты про еду или животных. Понимаю, я кажусь озабоченным едой и животными – но только потому, что это две самые странные вещи во все мире. Просто посидите в пустой комнате и поразмышляйте о них. На самом деле, лучше не надо – у вас, чего доброго, еще приступ паники начнется.)
Короче, вот что случилось с моей жизнью. Школу я запустил настолько, что сам мистер Маккарти отвел меня в сторонку для разговора.
– Грег.
– Здрасьте, мистер Маккарти.
– Снабди меня фактом.
Маккарти подстерег меня в коридоре по пути в класс и теперь стоял прямо передо мной в не поддающейся описанию позе типа стойки борца сумо, разве что ногой не топал.
– Э-э… любой факт?
– Любой факт, в высшей степени убедительный.
Я был по понятным причинам не выспавшись и потому не сразу сообразил, что бы такое придумать.
– Вот: изменение одной части… э-э… влияет на всю экосистему.
Мистера Маккарти мой фактец явно не впечатлил, но он принял его.
– Грег, я тебя перехвачу на пять минут, а потом черкну записку учителю.
– Хорошо.
– Прямо сейчас.
– О’кей.
– Ты готов?
– Да.
– Хорошо.
Мы пошли в его кабинет. Ремонт в учительской все не кончался, поэтому оракул стоял на столе Маккарти, предположительно полный супчика с марихуаной. Увидев его, я испугался, что сейчас нас с Эрлом обвинят в «осквернении святыни». Когда же мистер Маккарти спросил: «Грег, ты знаешь, почему я тебя сюда привел?» – у меня началась просто паника.
Я не знал правильного ответа на этот вопрос. Я вообще теряюсь в стрессовых ситуациях; вас это вряд ли удивит. Короче, я попытался выдавить «Нет», но в горле пересохло от страха, и я смог издать лишь писк. А выглядел я при этом так, словно меня вот-вот вырвет. Потому как, честно говоря, было страшно думать, на что способен этот чокнутый татуированный псих, узнай он, что мы разоблачили его противозаконные делишки. Я сидел там и думал, что хотя мне нравится мистер Маккарти, одновременно я жутко его боюсь – а ну как окажется натуральным психопатом!
Это подозрение усилилось, когда он, без предупреждения, попытался раздавить меня своими огромными, ярко раскрашенными ручищами.
Я слишком перепугался, чтобы отбиваться, и просто обкис. Он зажал меня в руках и типа пытался удушить в объятиях. Множество мыслей пронеслось в голове: вот именно таким тупым способом торчок мог бы попробовать убить кого-то – затискав до смерти. От этих наркоманов всего можно ждать – ширево расплавляет мозги.
Мне потребовалось чудовищно долгое время, чтобы сообразить: он просто обнимает меня.
– Грег, дружище, – наконец сказал он, – я знаю, как тебе сейчас тяжело. Теперь, когда Рейчел в больнице. Мы все это видим.
Тут он отпустил меня. Обмякнув в его руках, я чуть не грохнулся на пол. Но, в отличие от среднестатистического школьника, мистер Маккарти не усмотрел в том ничего веселого. Напротив, он выглядел очень обеспокоенным.
– Грег! – вскрикнул он. – Полегче, дружище. Тебе не надо домой?
– Нет, нет, – пролепетал я. – Все в порядке.
Я поднялся, и мы сели на стулья. У мистера Маккарти был ужасно озабоченный вид. Это было явно не в его духе, и немного вымораживало меня. Примерно как если бы собака состроила вам человеческую гримасу, на время выбив вас из колеи, и вы думаете: «Ого, эта собака испытывает смешанное чувство ностальгической печали и неподдельной теплоты. Я и не подозревал, что собаки способны на столь сложные эмоции!»
Нечто подобное я чувствовал по отношению к Маккарти.
– Мы все видели, какое участие ты принимаешь в жизни Рейчел, – сказал учитель. – И, конечно, мы слышали, как много времени ты проводишь с нею. Дружище, ты настоящий друг. Это большая удача – иметь такого друга, как ты.
– Да не такой я, – пробормотал я, но мистер Маккарти, кажется, не слышал. Возможно, и к счастью.
– И я понимаю, что школа для тебя сейчас не на первом месте, – добавил учитель, пристально глядя мне прямо в глаза; это ужасно действует на нервы. – Прекрасно понимаю тебя, дружище. Сам был таким же в школе: умным, но особенно ничем не интересовался и старался ровно настолько, сколько требовалось, чтобы не вылететь. И до недавнего времени ты тоже справлялся с программой. Но, эй!
Он пододвинулся поближе. Я пытался представить мистера Маккарти старшеклассником. Почему-то у меня в голове он превратился в ниндзя и крался мимо столовой поздно ночью, готовясь убить кого-то.
– Эй. Твоя домашняя работа сильно хромает. Это неоспоримый факт. Я поговорил с другими учителями: на всех уроках ты не сосредоточен, не активен и постоянно забываешь выполнять задания. А по некоторым предметам, дружище, ты уже просто плаваешь. Позволь мне открыть тебе глаза на еще один факт: Рейчел… не хочет… чтобы ты… завалил учебу.
– Да, – промямлил я.
Если честно, я был в бешенстве. Отчасти потому, что наши с Маккарти отношения до этого дня не предполагали всяких загрузных бесед, и это было здорово. А теперь, выходит, все изменилось. А отчасти потому, что понимал: он прав. Я действительно не делал домашку – учителя давно уже обратили на это внимание. Я плевал на них, но на мистера Маккарти плюнуть было затруднительно – каким бы чокнутым и удолбанным он ни был, Маккарти оставался единственным нормальным учителем в школе Бенсона.
– Дружище, смотри сюда, – продолжал мистер Маккарти. – Это последний класс, и ты заканчиваешь школу. Я тебе вот что скажу: после школы жизнь становится только лучше. Сейчас ты в туннеле, но в его конце брезжит свет. Ты должен добраться до этого света. Старшие классы школы – это кошмар, приятель. Возможно, худшие годы твоей жизни.
Я, правда, не знал, что на это ответить. От постоянного зрительного контакта раскалывалась голова.
– Так что ты просто обязан справиться. Ты не можешь провалить это дело. У тебя сейчас есть лучшая в мире отмазка, но ты не вправе ею пользоваться. Ясно?
– Да.
– Я сделаю для тебя все, что смогу, потому что ты хороший парень, Грег. Грег, ты охренительно хороший парень!
Я никогда не слышал от мистера Маккарти таких словечек, так что это было немного волнующе. Но рефлекс Чрезмерной скромности был непобедим.
– Я вовсе не такой уж хороший.
– Ты просто монстр! – взревел Маккарти. – И все тут. Иди на урок, вот записка. Мы все думаем, что ты полнейший… чудовищный… монстр.
Записка гласила: «Я задержал Грега Гейнса на пять минут для важного разговора. Пожалуйста, извините его за опоздание. Он монстр. Маккарти, 11.12».
Тем временем дома у Гретхен началась стадия, когда она не могла высидеть за столом, если рядом ел папа. Отчасти виной был сам отец: у него началась стадия, когда он не мог не изображать каннибала. Если мы ели что-то с курицей, он, похлопывая себя по животу, объявлял: «Эх, челове-е-е-чинка… НА ВКУС НАПОМИНАЕТ КУРЯТИНУ». От этого Гретхен начинала рыдать и выскакивала из-за стола. Все стало еще хуже, когда подключилась Грейс, – это было просто безумие: шестилетняя малышка, изображающая каннибалочку, – зрелище не для слабонервных.
В общем, вот что было у нас дома. Конечно, это не имеет отношения к делу, но мне хотелось написать про «людоедство».
А что до фильмов, то даже не знаю. Мы с Эрлом еще не закончили «Двух понтовых пончиков». Пару раз нам удалось посмотреть фильмы Дэвида Линча – мы знали, что он крутой, – но почему-то собственный сценарий никак нам не давался: мы просто сидели и тупо глядели в монитор. Потом Эрл шел покурить, я выходил за компанию, а потом мы возвращались и продолжали молча пялиться.
