— Она специально!
— Что?
— Она это специально, — скрипнув зубами, повторила я. — Специально взорвала корпус, чтобы испортить нам свидание.
— Глупости, — фыркнул алхимик. — С чего бы ей это делать?
Я с негодованием посмотрела на блаженно раскинувшегося на траве мага.
— Что значит, зачем? Из ревности! Да она тебе глазки при каждом удобном случае строит!
Леанор с недоумением на меня воззрился:
— Да ну, не было такого, — с сомнением протянул маг.
— Ты слепой или притворяешься?
— Юми, — алхимик пальцем погладил мне ладонь. — По-моему, сейчас ревнуешь ты.
Я? Ревную?! Я прикусила язык, так и не высказав все, что собиралась, об умственных способностях одного красноволосого гада. Я что, правда ревную? С какой, интересно, стати?
— Леанор? О, леди Юмира, добрый вечер, — из закоптившегося окна на третьем этаже выглянул Дорван Дейо, еще один мастер-алхимик. — У нас тут эксперимент из-под контроля вышел. Вас не задело? — если мастера и удивило то, что два мага валяются на траве среди живописно воткнувшихся в землю обломков и держатся за руки, вида он не подал.
— Нас тряхнуло, прокатило, уронило и чуть не раздавило! — ответила я, прежде чем Леанор успел открыть рот. — Но нет, несмотря на все ваши старания, не задело!
Три взрыва подряд не привлекли совершенно никакого внимания. Никто не спешил к «бешенному корпусу», чтобы узнать, не поранило ли кого и не нужна ли помощь. Автоматическое заклинание тревоги над нашими кафедрами давно отключили. Случись что-то действительно серьезное — и вызывать подмогу пришлось бы самостоятельно. Однако стоит заметить, что несмотря на регулярные взрывы, за пятнадцать лет непоправимых повреждений никто не получил.
— Ну и хорошо, что не задело, — захлопнул окно Дорван, не обратив внимания на язвительный тон.
— Пойдем на крышу главного корпуса? — предложил Леанор. Я вздрогнула. Кажется, крыш я теперь буду опасаться.
— Может, лучше в общежитие? — предложила я. — Чаю попьем, у меня конфеты есть…
Конфеты! Именно то, что нужно после такого свидания. Будем заедать стресс.
— Угощаешь?
— А куда я от тебя денусь?
«Бешенный корпус» совсем без крыши выглядел плачевно. На быстрый ремонт рассчитывать не стоило: одно дело — поставить на место, и совсем другое — собрать по кусочкам. Вместо крыши установили щит, который снимался на время практики. Потому как, если рванет — вся сила, отраженная щитом, направится вниз, к нам. А некромантам последнее время и так нелегко приходилось.
Я готовилась провести свою первую открытую лекцию. «Подарок» мастера Демиора уже метался в центре самой большой лекционной, удерживаемый короткой посеребренной цепью. Я пила заваренный Далирой успокаивающий чай и смотрела, как прибывают любопытные студенты. Мест уже не хватало.
Два дня назад, сразу после памятного свидания, Леанор заявил, что знает, как найти демона. Но для этого ему нужно было обезопасить недоучек-магов, чем-то отвлечь, собрать в одном месте… В общем, сделать так, чтобы большая часть академии опустела. Моя лекция подходила для этого как нельзя лучше.
Изначально я была уверена, что показательное вскрытие вампира заинтересует только некромантов и некоторых боевиков. Однако я недооценила свою популярность. Некроманты и боевики присутствовали, кажется, в полном составе. Много целителей со старших курсов — этим, как сообщила Далира, было интересно, во что может превратиться человек. Курс некромантии им читали настолько в общих чертах, что вряд ли они вообще понимали, что такое «вампир». Немало удивило меня большое количество алхимиков, хотя и их присутствие целительница объяснила: студенты взрывоопасной кафедры пришли поглазеть на меня. Слишком часто видели они меня на своих этажах, вот и решили выяснить, чего я стою. Несколько проклятийников, подозреваю, тоже не на вампира пришли любоваться. Единственные, кому и на нежить, и на меня оказалось глубоко наплевать — артефакторы. И то, пару раз я заметила и их.
Студенты уже не пытались подвинуть товарищей и втиснуться в амфитеатр лекционной. Садились на ступенях в проходе, приносили стулья из кабинетов, устраивались прямо на полу…
— Когда начнешь? — тихо спросила Далира.
— Сейчас рассядутся… — так же тихо ответила я. Целительницу я позвала не только в качестве моральной поддержки. Того, что собиралась показать я, стены Илликумской академии еще не видели. Предсказать реакцию студентов я не бралась, но не сомневалась: обмороки будут.
— Всем добрый вечер, — собравшись с силами, вышла я на небольшой подиум. — Представлюсь для тех, кто не успел познакомиться со мной лично, — со стороны моих первокурсников явственно послышался чей-то горестный вздох. — Леди Юмира Сольдора, мастер-некромант. Сразу хочу предупредить: слабонервным лучше покинуть зал прямо сейчас.
Как и следовало ожидать, никто не вышел. Со стороны некромантов и боевиков донеслись смешки. Эти уже примерно представляли, чего от меня можно ожидать, и потому с затаенным весельем поглядывали на группу второкурсниц с факультета целителей. Что эти феечки забыли на моей лекции, не представляю. Разве что боевикам пришли глазки строить.
— Если кто еще не в курсе, сегодня я буду рассказывать о вампирах. Одного представителя данной расы вы, если приглядитесь, сможете разглядеть вот в этом размытом пятне, вертящемся рядом со мной.
Вампир, действительно, перемещался с такой скоростью, что были видны лишь его туманные очертания. К счастью для всех нас, заговоренная цепь держала крепко, и двигался подопытный на весьма ограниченном участке.
— Я специально не стала его обездвиживать, чтобы вы смогли убедиться: сверхскорость, о которой написано в учебниках, это действительно сверхскорость, а не фигура речи, призванная возвеличить автора.
Снова послышались смешки. Меня внимательно слушали, и я почувствовала себя увереннее. Хотя для полного спокойствия мне не хватало присутствия Леанора в зале.
— Итак, почему вампирам уделяется столько внимания? Во-первых, это социально приспособленная нежить. Да-да, не удивляйтесь. Вампира в первые два месяца после обращения, если он не полный идиот, вы сможете определить, только поймав того за трапезой. В первый год появляются незначительные внешние изменения: болезненная бледность, легкая светочувствительность, начинают проявляться некоторые звериные инстинкты — защита территории и стремление размножаться, однако разум остается человеческим. К пяти годам вампир изменяется окончательно. Человеческая часть сознания погибает. Строение тела меняется, проявляются основные свойства, характерные для этой расы. Крайняя живучесть: вы можете проломить вампиру грудную клетку и вырвать сердце, но пока вы будете этим заниматься, он оторвет вам голову и напьется хлещущей фонтаном крови. Огромная скорость — пример вы видите рядом со мной. И, самое паршивое: привычки, нажитые за пять лет превращения, закрепляются на уровне инстинктов. Навыки, помогающие вампирам избежать встречи с охотниками, с потерей разума не исчезают.
