Куда ни посмотри — вверху, внизу, вокруг, на деревьях и кустах, в реке — повсюду кишели ярко-зеленые растения. Или это были животные?
Иаджим с текущей по лицу кровью долго отдувался, прежде чем заговорить. Проведя рукой по лицу, он ощутил влагу и уставился на свои пальцы.
— Ты меня порезал! — Он засмеялся. — Да и сам порезался. Иначе невозможно было, да?
— Ты когда-нибудь уже сталкивался с ними?
— Нет, конечно! Лег бы я спать, не прикрыв лицо! Ну, уж теперь.
— А видел такое, что тоже падает с неба — вроде голубых хлопьев?
— Видел, — сказал Иаджим, вставая — Раз десять. И пробовал — ничего, вкусно.
Иаджим уже не Иаджим, подумал Джим. Он уже не человек. Раз он ел голубые хлопья, мозг-призрак уже овладел им. Нечто, лишенное индивидуальности, обрело сущность и индивидуальность. Но оно этого не знает. Оно думает, что всегда было Иаджимом. Ведь, будучи вирусом, оно не обладало разумом. И начало мыслить, только овладев разумом Иаджима. У него нет собственной памяти. Поэтому для себя оно всегда будет Иаджимом. И это в каком-то смысле верно.
Мистер Лам как-то сказал, что все люди обладают индивидуальностью, но никто еще не сумел дать определение, что это такое. Джим попытался дать свое собственное определение. В результате он только пришел в смятение и получил фантомную головную боль. И бросил это дело, не собираясь к нему возвращаться.
То, что теперь зовется Иаджимом, — во всех отношениях то же самое, что первоначальный Иаджим. Так, по крайней мере, считал Джим. Но Иаджим, управляемый мозгом-призраком, казался почему-то более опасным. Это потому, говорил себе Джим, что я начитался фантастики и насмотрелся ужастиков. А там пришельцы почти всегда злые — так и норовят пожрать, поработить человека или овладеть его разумом. Но, если разобраться, есть ли что опаснее человека? Некоторых представителей человечества, по крайней мере — таких, как Гитлер, Сталин, Мао, Иди Амин — список получится длинный, как отчет о переписи населения. Эти были так преданы злу, что их вроде бы и к людям причислить нельзя. Но ведь зло заложено в природе человека, как и добро. И все эти бесспорно дурные люди без исключения, сверху донизу, албанский диктатор и чикагский олдермен, коррумпированный сенатор и столичный сутенер, считали себя хорошими.
Двое товарищей свернули лагерь и пошли дальше на восток вдоль реки. Под вечер они снова расположились на ночлег. В обычных условиях они шли бы до сумерек, но им нужно было сделать ночные маски, чтобы защищать нос и рот от зеленых тварей во время сна. В последующие два дня они видели множество животных, загубленных душителями, как назвал их Орк.
Их щупальца торчали над гниющими трупами. Душители, не сумевшие никого убить, бурели и сохли.
После этого случая Иаджим начал подолгу впадать в молчание, перемежавшееся неразборчивым бормотанием. При этом он дико водил глазами по сторонам. Орк терпел это, сколько мог. Несколько раз он спрашивал Иаджима, о чем тот задумался. Иаджим всегда реагировал так, словно его внезапно пробудили от глубокого сна. Он моргал, тряс головой и говорил:
— Что? О чем ты? — А потом отрицал, что с ним происходило что-то необычное.
Джим Гримсон полагал, что во время этих приступов говорит не Иаджим, а мозг-призрак. Может быть, ему вспоминается прежнее существование, до того как он стал вирусом или еще чем-то, что содержалось в голубом веществе. Кто знает, через какие фазы он прошел? Тому, кто впервые видит бабочку, вряд ли придет в голову, что раньше она была гусеницей.
Прошло еще тридцать дней — не без опасных происшествий. Зеленые душители им больше не попадались, хотя путешественники видели сотни и тысячи их в другой долине, когда проходили через горный перевал. Однажды из трещины в скале вырвался какой-то тошнотворный газ, и двое властителей, попав в его облако, несколько часов мучились рвотой и оправились только через два дня. Газ действовал так на всех крупных животных — а мелкие зверьки и птицы просто погибали.
Путешественникам казалось, что они уже недалеко от места, где находятся ворота, если только Лос не солгал. Иаджим еще раз сверился с картой на спине у племянника.
— Знаки почти кончились. Волнистые скобки, наверное, обозначают то большое озеро впереди.
Они стояли на вершине крутого холма. Мили через две от них, у подножия, лежало огромное озеро, которое видел на карте Иаджим. У ближнего берега его ширина составляла почти две мили, и оно все ширилось и ширилось до самого горизонта. Лес подходил почти к самой воде. Еще в двух милях к востоку над озером вставала гряда высоких скал, которая тянулась, насколько видит глаз.
— Или нам придется строить лодку, или лезть на те скалы и идти поверху, — сказал Орк. — Мне кажется, там сплошная отвесная стена. Построим лучше каноэ.
— Согласен. — Иаджим продолжал рассматривать карту. — Видимо, когда мы переплывем озеро, то будем у цели. Последний знак, должно быть, изображает врата. Это круг с крестом внутри, и поверх креста множество тонких горизонтальных линий. Близко это или нет, сказать нельзя. Но… все по порядку. Как говорила Праматерь всех нас, Манату Ворсион «Кто забегает вперед, видит собственную задницу»
Через двадцать дней они построили лодку-долбленку, поставили мачту и сплели из травы парус. Еще десять дней ушло у них на охоту — надо было закоптить и засолить побольше мяса в плавание, собрать орехов и ягод.
— Заставил нас Лос потрудиться, — сказал Иаджим. — Если удастся его захватить, он у меня за это поплатится. Может, для начала содрать с него кожу живьем?
Орк только улыбнулся. Если кто и сдерет кожу с его отца, это будет он, Орк.
ГЛАВА 20
Они проплыли по озеру около трехсот миль, но не нашли ничего напоминающего символ на спине Орка.
Припадки Иаджима стали чаще и длительней. Выходя из них, он ничего не помнил. Он вообще не знал, что с ним происходит нечто подобное. Все это выдумки Орка, говорил он. Чтобы свести его с ума. Орк спросил, зачем это ему нужно — сводить спутника с ума. Затем, ответил Иаджим, что Орк сам сумасшедший, а такие любят общество себе подобных.
Молодой властитель понял, что спорить бесполезно. Из них двоих как раз Иаджим не в своем уме, и за ним нужен глаз да глаз. Раньше Орк полагал, что родственник воздержится от насильственных действий, пока они не найдут врата. Теперь он не был в этом уверен.
Джим Гримсон тревожился еще сильнее, чем Орк. Иаджим должен умереть — и умереть на Антеме. Если он попадет в другой мир, он — то, что в нем живет, — может расплодиться, и его отпрыски начнут захватывать мир за миром. Каким образом он это сделает, Джим понятия не имел. Неважно каким. Иаджима надо убить здесь, и лучше всего, если его тело и вселившееся в него существо будут уничтожены.
Джим знал это, а Орк нет.
Два дня спустя, около полудня, путешественники поднялись на вершину высокой гряды, стоявшей стеной вдоль правого берега одной из рек. Им пришлось карабкаться на скалу, а потом плестись по верху скальной гряды, пока они не нашли ровную площадку.
— Судя по всему, — сказал Орк Иаджиму, — тот знак находится по ту сторону гряды.
Так и оказалось.
У подножия скал начиналась равнина, тянувшаяся миль на сорок. С юга ее замыкала другая горная гряда. На равнине были леса, реки, ручьи и холмы. Вблизи медленно передвигалось большое черное пятно — стадо травоядных животных.
— Вот оно! — сказал Орк, указывая на круглый объект милях в двух от скал, стоявший у маленькой речки, почти ручья. Строение сверкало на солнце, точно стеклянное. Внешняя стена, образующая круг, была высокой и толстой. Внутри стояло сооружение в форме креста. Его стены были так же толсты, как и внешние. Параллельно поперечине креста шли более тонкие стены. В целом все это было точь-в-точь как символ, изображенный на спине у Орка.
— Великая матерь нас всех! — вскричал Орк, ударив себя по лбу. — Могущественная и премудрая Энион! Какие же мы глупцы! Называем себя властителями, а сами не умнее червей! Как могли мы не связать символ на моей спине с символом на медальоне? Ведь оба они изображают решетку, закрывающую на конце Рог Шамбаримена! Мы не видели того, что было у нас перед глазами!
Иаджим, в тот миг пребывавший в здравом уме, взвыл от радости и схватил Орка за руки. Оба пустились в пляс, смеясь и радостно крича. Несколько раз они чуть не оступились на узкой вершине скалы и наконец угомонились, тяжело дыша. Орк нахмурился:
— Но ведь это здание, искусственное сооружение! Я и не знал, что здесь бывали люди!
— Я тоже не знал, — сказал Иаджим.
— Где же врата? Внутри?
— Должно быть, да. — Радость Иаджима сменилась унынием, и через пару секунд он начал бормотать. Зная по опыту, что его товарищ автоматически последует за ним, Орк стал спускаться с крутого обрыва. Приходилось быть осторожным из-за скользивших из-под ног камней, но он удерживался на ногах. Иаджим, хоть и ушедший в себя, тоже не падал. Какая-то часть его сознания оставалась начеку и руководила простыми действиями.
