– Возьми паузу. Хотя бы на неделю. Не предпринимай сейчас ничего. Не разговаривай с Миланой по горячим следам вот прямо сейчас. Возьми паузу на то, чтобы остыть и принять решение с холодной головой.
– Она у меня холодная.
Артур покачал головой.
– Ты себя со стороны не видишь. Марат, обдумай мои слова – и ты сам поймешь, что так правильно. Неделя ничего не решит. А кому, как ни тебе, знать, что такие важные решения надо принимать, все взвесив и обдумав. Речь идет о твоем ребенке. И о моем племяннике. Мы не имеем права рисковать. Я уверен, что можно найти решение, которое устроит всех. Если все хорошенько обдумать.
После паузы Марат кивнул. А потом встал.
– Спасибо, Артур.
– Нет, «спасибо» ты не отделаешься, – Артур ответил на рукопожатие. – Марат, ты должен понимать, что я рассказал тебе все это вопреки желанию сестры. Она взяла с нас слово, что ты не узнаешь. Я это слово нарушил, я тебе все рассказал. Так что… Кто обеспечит теперь мою безопасность, если не ты? Характер Миланы тебе известен, – Артур прошел за свое рабочее место, выдвинул ящик стола и достал оттуда какую-то бумагу. Марат сделал пару шагов вперед – и узнал свой почерк. Это его заявление на увольнение.
Артур держал лист бумаги за два верхних уголка и смотрел на Марата. Марат кивнул. И резким движением Артур разорвал лист напополам.
***
Марат уехал из офиса. У него все равно была намечена встреча, а голову сейчас необходимо проветрить. Правда, от таких известий голова ничем не проветрится. Но хотя бы попытаться прийти в некое подобие равновесия – необходимо. Еще одной причиной того, что Марат уехал из офиса, было то, что он хотел избежать встречи с Миланой. Он не был уверен, что сумеет удержать себя в руках и не наделает чего-то такого, о чем потом будет сожалеть. Артур прав – ему надо взять паузу. С каждым метром, который преодолевала его машина, удаляясь от головного офиса агрохолдинга «Балашовский», Марат все отчетливее понимал всю правоту Артура. Заодно и чувство благодарности тоже возрастало. Способность связно и четко мыслить вернулась, и Марат отчетливо понимал, что Артур оказал ему огромную услугу. Хотя это и услугой-то назвать нельзя. Но если попытаться представить себе гипотетическое развитие событий без этого разговора…
Марат сильнее сжал пальцы на руле. Если все же пытаться восстановить всю последовательность событий – и реальную, и гипотетическую, то выходило вот что...
Марат ехал на запланированную встречу и делал то, что у него получалось лучше всего – сопоставлял факты, анализировал и делал выводы.
То, что он принял на веру, едва услышав – этими выводами подтверждалось. Ребенок, несомненно, его, и зачат в ту ночь в гостинице. Милана не стала бы лгать. Умолчать – да, это в ее характере, вполне – тут Марат совсем намертво вцепился в руль. Но врать – нет. Тем более, брату, с которого она взяла слово никому не говорить. Интересно, как она собиралась это провернуть? Марат так задумался, что едва не пропустил нужный поворот.
А очень просто. Марат бы уволился и знать бы ничего не знал о ее беременности. Есть, конечно, вероятность, что, если бы она продолжала работать и ее положение стало бы заметно, то о ее беременности Марату мог бы сообщить Самсонов – их отношения уже давно вышли из разряда «просто деловые». А мог бы и не сообщить. А если бы она прекратила работу, перестала бы появляться в офисе – то Марат бы вообще мог никогда об этом не узнать. Особенно, если Артур бы молчал об этом. Вполне себе вероятное развитие событий.
Марат мог бы жить себе спокойно и не знать, что у него будет ребенок. Что он уже есть. Что он живет, растет – как-то вообще без него, Марата. Даже не подозревая, что Марат Ватаев – его отец.
Он смотрел на свои добела сцепленные на руле руки. Медленно разжал. Да, получается, Артуру Балашову Марат очень сильно обязан. Снова он оброс долгами Балашовым. Видимо, никуда ему от них не деться. Теперь уж – точно.
И Марат даже примерно предполагал, чем может оплатить свой долг Артуру. Раз он остается в агрохолдинге «Балашовский» – надо дожимать тему с Антоном Балашовым. Надо распутывать этот клубок до конца. Для Артура тема взаимоотношений с отцом, который предал его в самый черный момент, явно болезненна. А для Марата – в самый раз. Тем более, у них с Антоном Борисовичем давние счеты. Пора бы их окончательно подвести.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
От проблемы отцов и детей в семье Балашовых мысли Марата перешли к собственным детям. Рустам совсем взрослый уже. И Гульнара прямо на глазах превращается из девочки в девушку. Как они отреагируют на то, что у них появится брат или сестра?
Марат не знал ответа. Он пытался вспомнить, что это вообще такое – маленький ребенок – и не смог. Он уже забыл, каково это – держать младенца на руках. Но ведь когда-то же он держал на руках сына, потом дочь. Марат попытался вспомнить это, кажется, давно забытое ощущение – и вдруг поймал себя на том, что улыбается. Он отогнул солнцезащитный козырек, чтобы посмотреть на свое отражение. Нет, с такими глазами нельзя ехать на деловую встречу. И все же… все же ради этого существа, которое вызвало на его лице такую неуместную улыбку, Марат обязан предпринять все усилия, чтобы жизнь этой крохи была счастливой. А для этого надо понять, что Марату делать с одной крайне упрямой и своенравной особой. Но об этом он подумает, потом уже после встречи. И большой черный джип плавно повернул на парковку перед деловым центром.
***
Удивительно, но обещание, данное Артуру, довольно легко удалось сдержать. Особенно поначалу. Теперь, когда решение об увольнение было отменено, Марат с головой погрузился в текущие дела холдинга, параллельно прорабатывая вопрос того, что ему делать с Антоном Балашовым. Еще там, на месте, когда они были в командировке, Марату стало ясно, что Антон Борисович не отступит. Что будут еще удары и подставы. Но он думал – или убеждал себя – что Артур сможет решить этот вопрос сам, без его помощи. По-семейному. Как сын с отцом. А теперь… А теперь Марату необходимо помочь Артуру всем, чем сможет. А значит, надо собирать всю возможную информацию, составлять план и встречаться с Антоном Балашовым. А там видно будет.
Свой рабочий график Марат старался выстроить так, чтобы как можно меньше бывать в офисе. Съездил даже в короткую однодневную служебную поездку. За несколько дней он ни разу не встретился с Миланой. Так, только один раз заметил ее стройный силуэт в конце коридора.
Стройный. Это пока стройный. Марат попытался представить ее совсем беременной, с животом – и почему-то не смог. И решил, что об этом думать сейчас не стоит. В конце концов, мало ли что он не может себе представить. Значит, и не надо представлять. Увидит через несколько месяцев.
Марат с каким-то давно не испытываемым наслаждением погружался в работу, вечерами играл с Рустамом в нарды и слушал его рассуждения о нюансах денежно-кредитной политики Центробанка, а ночью, в постели, перед сном, думал о том, что будет, когда обещанная Артуру неделя пройдет.
Начинал он, как обычно в своих рассуждениях, с бесспорных и незыблемых фактов. Это его ребенок. И он будет носить его фамилию, его отчество, в его свидетельстве о рождении будет вписано имя отца: «Ватаев Марат Хасанович». На этом бесспорные и незыблемые факты заканчивались. И вставал главный вопрос: «Что делать с Миланой?». Если бы речь шла о любой другой женщине, ответ для Марата был бы очевиден. Ребенок должен быть рожден в законном браке. Так Марата воспитали. «У тебя принципы пещерного человека», – как-то сказал ему Рустам, а потом наткнулся на взгляд отца – и быстро замолчал и перевел разговор на другую тему.
Так было бы правильно. Тем более, на данный момент Марат имеет возможность сочетаться законным браком. Но ведь не возможности дело. И даже не в желании.
Сорок лет – возраст, когда не остаётся уже никаких иллюзий. Совсем. Впрочем, даже в двадцать Марат был к ним мало склонен. И основной вопрос в гипотетическом бракосочетании его, Марата, и матери его ребенка – в том, что это будет неравный брак. И не в его, Марата, пользу.
