– С вами варится-парится ди-джей Антициклон! Тишина режет ухо, морковочки!
Все, кто находился в зале, выразили свое согласие громкими криками и свистом. Мужскими криками и заливистым мужским свистом. Хотя, насколько мог видеть Августин, подавляющее большинство присутствующих были женщинами. Или были одеты, как женщины. Вот именно – одеты! Августин был так измучен бегством, что не сразу сообразил, что находится в зале, оккупированном трансвеститами.
– Я считаю, надо мал-мал расслабиться перед тем, как я задам вам порядочную трепку! – эпатировал Антициклон.
Покидая этот зал, Августин уже почти забыл о своих вооруженных преследователях. Маршрутов через танцевальную планету, зовущуюся Веселым Кварталом, можно было проложить не менее десятка. А выследить того, кто выбрал один из этих маршрутов, было трудновато.
«Эдак можно блукать до утра», – вздохнул Августин. Близилась полночь, а он по-прежнему понятия не имел, где ему искать Хмыря, Джеки, ди-джея Ляшку.
– Па-а-аслушай-ка, а-абалденный, – раздался слащавый мужской (пожалуй, мужской – заключил Августин) голос над его ухом, – не западает ли твоя просвещенная мысль на добрый драг?
Августин оглянулся. За его спиной, покачиваясь в такт музыке, которая доносилась из тысячеваттного «Нойз-Камбайна» Антициклона, ухмылялся какой-то долговязый крендель. На нем был парик цвета «зеленый электрик», платье из свободно висящих золотистых нитей и ультрамодные шариковые туфли.
– Моя просвещенная мысль западает не на всяк добрый драг, – отвечал Августин, стараясь кривляться как можно естественнее. – Я, кренделек, люблю марку.
«Кренделек» посмотрел на Августина с плохо скрываемым уважением.
– Говори, – томно выдохнул он, обдавая Августина целым букетом запахов.
Августин смог без труда различить экзальтированные итальянские духи «Rogazzo» (ими иногда пользовалась Ксюша), бомбейский джин и плохо переваренный прокуренными легкими «кренделька» косячок с мадагаскарской травкой.
– Мне нужна марка от Хмыря. От Ляшюг. Или Ляжки, – брякнул Августин наудачу.
Его авторитет в глазах собеседника достиг наивысшей точки.
– Десятка – и он в твоих лапках-царапках. Августин, не раздумывая, сунул в бюстгальтер «кренделька» свежий хрустящий банкнот.
– Дверка за углом в конце этого коридора. Написано: «Не влезай, убьет!», – пропел трансвестит и был таков.
10
Дверь была не заперта и, издав протяжный скрип, с готовностью отворилась.
За ней оказался небольшой тамбур и вторая дверь, над которой горела тусклая красная лампа в ржавом решетчатом кожухе.
Августин, громко выдохнув, переступил порог и подошел ко второй двери. Первая дверь за его спиной совершенно бесшумно закрылась.
Почувствовав движение воздуха, Августин обернулся и понял, что попал в примитивную западню. «Открываемся, значит, со скрипом, а закрываемся тихонько», – нервно подумал он и, махнув на все рукой, дернул за округлую ручку второй двери.
Эта оказалась запертой. В толще стены что-то прокашлялось, захрипело и мрачноватый голос спросил:
– Ты надпись на двери читал?
– Читал, – ответил Августин, ища глазами источник звука.
– Веришь?
– Верю, – нетерпеливо ответил Августин.
– Заходи.
– Ё-моё, – пробормотал Августин, – играются тут в Командный Пункт НОРАД, точно дети малые.
На самом деле его нервы были на пределе. Чересчур весело у них тут в Веселом Квартале.
Во второй двери щелкнул автоматический замок, и она тихо отошла в сторону, открывая просторное и очень грязное помещение.
На потолке горел длинный ряд ламп дневного освещения. Под ногами шуршали обрывки старых афиш. На одном обрывке Августин прочел «DJ», на другом – «Lyashka».
Поперек комнаты до самого потолка громоздились стойки старой виртуальной станции «IBM-Dreamloader».
У стены стояла кушетка с несколькими подпалинами от бычков. В углу, словно немыслимая золотая параша в древней тюремной камере, мозолили глаза шикарный унитаз, биде и опрокинутая на бок душевая кабина.
Пачки из-под сигарет и презервативов, раздавленные инфокристаллы, мятое женское белье и шприц, гордо воткнутый прямо в гнилой арбуз посреди комнаты, дополняли живописную картину.
– Заложи на весь срач и иди сюда, – пригласил голос из-за консоли.
Августин не спорил. Он прошуршал синтетическим мусором, которым был завален пол этой обители порока, и, обогнув консоль, увидел то, чего не ожидал увидеть.
Во-первых, там было на удивление чисто.
Во-вторых, сам ди-джей Ляшка был похож скорее на интеллектуального студента-анархиста, нежели на записного наркодьявола, извращенца и садомазохиста со страниц бюргерского журнальчика типа «Работница и красавица», какими изображали коллег Ляшки не только в журнальчиках, но и в стереовизорах.
На нем была простая серая водолазка и едва потертые для солидности брезентовые штаны с огромными накладными карманами из набивного ситца – последний писк клубной моды. Вместо оранжевого парика или четырех кельтских кос его голову украшал короткий серебристый ежик с двумя аккуратными флюоресцирующими аквамарином полосами – такие может напшикать баллончиком с краской любой сочувствующий моде новичок. Да, пресловутый Хмырь оказался седым. Или крашенным под седину – в этом не то что Августин, сам черт не разобрался бы.
Хмырь сидел во вращающемся кожаном кресле, на его глазах были очень старые, начала века ВР-очки с выносным микрофоном и прикрученной к ним с помощью липкой ленты небольшой видеокамерой.
Сейчас радужный объектив видеокамеры был направлен прямо в лицо Августину. А на столе рядом с Хмырем стоял… Августин едва не разрыдался от умиления… Стоял архаический электронный компьютер. Да, точно, Octet-Gigagertz выпуска 2004 года!
– Садись, – сказал Хмырь, радушным хозяйским жестом указывая на сверкающий чистотой пол под ногами Августина.
– Благодарю, – кивнул Августин и, прекрасно понимая, что правила игры здесь диктует отнюдь не он, сел на пол, скрестив ноги по-турецки.
– Одно из двух, – сообщил Хмырь, с минуту пошарив по Августину объективом своей видеокамеры. – Либо ты не легавый, либо ты умный легавый. Но умных легавых не бывает, и, следовательно, ты не легавый.
Августин догадался, что видеокамера Хмыря работает по меньшей мере в трех диапазонах – оптическом, инфракрасном и рентгеновском – и всех своих гостей Хмырь буквально насквозь видит. Не исключено также, что в ней находится устройство дистанционного сканирования бета-ритмов мозга, и, таким образом, прилада Хмыря является заодно и детектором лжи.
Короче говоря, врать не стоило. Хмырь производил впечатление человека, который способен три часа рассуждать о преимуществах тонического стихосложения над силлабическим, а потом выпустить своему собеседнику кишки с помощью «унимага».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
