Этих кошек обожали и им поклонялись благодаря их чудесным изменчивым светящимся глазам. Древнегреческий историк Гораполлон, видевший аналогию между глазами кошки и солнцем, говорит, «что кошке поклонялись в храме Солнца в Гелиополисе, потому что зрачок этих животных изменял свою форму в зависимости от высоты солнца над горизонтом и в этом соотношении напоминал чудесную планету».
Но в других главах мы уже довольно подробно говорили о том, какое положение кошка занимала в мире в качестве солярного символа, поэтому не будем распространяться на этот счет здесь, хотя, вероятно, это даже более серьезный фактор, определяющий степень почтения, оказываемого храмовой кошке, чем все приведенные ранее.
Глава 19
Ожившие изображения кошек
Каждый раз, когда египетский храм посвящали Солнцу, в нем обязательно помещали изображение или символ кошки, а древние и современные легенды одинаково приписывают этим образам или картинам странные свойства, присущие этим священным животным. Иногда это объясняют тем, что в изображении скрывается дух, а иногда выдвигают теорию симпатической магии. В этой главе я привел два или три примера таких историй, оставляя моим читателям право самостоятельно истолковать их.
Рисунок на древнеегипетском папирусе. Изображение кошки абиссинского окраса.
Первая из этих необычных историй была рассказана каирским корреспондентом газеты «Санди экспресс» и опубликована 24 августа 1919 года под заголовком «Храмовая кошка из Карнака». «Героем этой истории был австралийский солдат по имени Вильям Нетли, который прибыл в Египет раненным из Дарданелл в 1915 году, а героиней — хорошенькая гречанка с трудно выговариваемым именем. История началась, когда однажды Нетли из одного александрийского госпиталя получил разрешение выйти в город. Воспользовавшись им, он нанял проводника-араба и отправился осматривать окрестности. Проходя по какой-то из улочек, он увидел прекрасную девушку-гречанку и влюбился в нее с первого взгляда. Он велел водителю-арабу остановиться, но тот либо не понял его, либо не расслышал и проехал мимо. Когда он все же остановился, Нетли вернулся, чтобы отыскать девушку, но той простыл и след. Вскоре после этого его комиссовали из армии, и он вернулся в Австралию, но его всюду преследовали воспоминания о девушке-гречанке; он не мог забыть ее. Он вернулся в Египет, чтобы начать систематичные поиски, но все усилия найти девушку оказались безуспешными. Он решил посетить Асуан и Луксор, затем бросить поиски и вернуться домой. Оказавшись в Луксоре, он добросовестно посетил Карнакский храм и во время посещения был очарован чудесными руинами могущественного прошлого. И вместо того, чтобы вернуться в Каир, он остался там и проводил большую часть своего времени, бродя среди обломков колонн и священных камней. На саркофагах мумий были изображения кошек, а когда он подолгу вглядывался в них, казалось, что они оживают. Глаза следили за ним, а фигуры приобретали живые очертания. Затем что-то толкнуло его ногу, и он был поражен, увидев кошку с изображения на камне, стоящую у его ног. Она не издавала ни звука, но ее потусторонний вид довольно сильно взволновал героя Дарданелл. Короче говоря (а детали только еще больше убедят моего читателя), кошка медленно пошла прочь, солдат последовал за ней и попал на узкую улочку за храмом. Животное остановилось у небольшого пансиона, затем, заметив, что австралиец идет за ней, вошла в дом. Солдат, чье любопытство так сильно разгорелось, что он и думать забыл о неприятных чувствах, возникших у него вначале, пошел за ней, и первое, что увидел, было лицо девушки-гречанки, которую он так долго искал».
В рассказанной выше истории оживший образ кошки был добрым духом, но, как правило, такие духи чаще несут с собой ненависть и разрушение.
Ошеломляющий пример вселения в мумифицированную кошку активного и злобного духа содержится в рассказе Артура Вейгалла. Его повествование настолько живо, что я боюсь испортить его, пересказав вкратце своими словами. Поэтому, мне кажется, он простит, что я привожу его рассказ полностью.
«В году 1909-м лорд Карнарвон, проводивший раскопки в аристократическом некрополе Фив, нашел целую деревянную фигуру большой черной кошки, в которой мы опознали по другим образцам из Каирского музея оболочку, куда помещали настоящую забальзамированную кошку. Фигурка напоминала скорее небольшого тигра, сидящего на солнце на краю ямы, в которой его нашли, и смотрящего на нас желтыми нарисованными глазами, распушив свои желтые усы. Его туловище было покрыто толстым слоем гладкого блестящего лака, и мы не сразу смогли найти щель, которая должна была остаться, после того как фигурку закрыли, поместив туда останки умершего священного животного. Но мы знали по опыту, что соединение должно опоясывать всю фигурку от носа вдоль головы вниз к спине и вдоль груди, так чтобы, когда ее откроют, она распалась на две равные половинки.
Мрачную фигуру отправили по Нилу в мой дом, где по ошибке, совершенной слугой-египтянином, она была поставлена в моей спальне. Вернувшись домой очень поздно, я нашел ее там посреди комнаты прямо на пути от двери к лестнице; и на несколько мгновений мне показалось, что я должен сесть рядом с ней, поглаживая себя по груди и голове.
Я позвонил в колокольчик, но мне никто не ответил. Тогда я пошел на кухню, где нашел всех слуг, встревоженно толпящихся вокруг дворецкого, которого ужалил скорпион и который был уже в краткой, но мучительной агонии. Вскоре он стал бредить и считал, что его преследует огромный серый кот. Меня его фантазия не удивила, так как он участвовал в перевозке найденной фигуры кошки в столь неподходящее место, каким была моя спальня.
Некоторое время спустя я отправился спать, но лунный свет, лившийся в комнату через открытые французские окна, падал прямо на черную фигуру кошки; и я лежал и рассматривал совершенно невероятное создание, смотрящее мимо меня на стену. По моим подсчетам, ее возраст был более трех тысяч лет, и я пытался представить себе тех удивительных людей, которые в те далекие времена придумали этот любопытный гроб для кошки, бывшей для них наполовину домашней любимицей, наполовину домашним богом. Ветка дерева за окнами качалась от легкого ветерка, и тени от нее плясали по кошачьей морде, отчего казалось, что ее желтые глаза то открываются, то закрываются, а рот кривится в усмешке. Один раз, когда я уже совсем засыпал, мог поклясться, что она повернула голову и посмотрела на меня; и я мог различить, как при этом на черной морде кошки усилилось рассерженное выражение, вызванное гневом. Издали я слышал пронзительные крики дворецкого, пытавшегося отогнать якобы окруживших его кошек, и мне показалось, что в глазах кошки зажигались искры, когда из коридора доносился отзвук этих криков.
Наконец, я уснул, и примерно час все было тихо. Затем вдруг в комнате раздался звук, подобный выстрелу. Я вскочил, и тут большая серая кошка то ли соскочила, то ли вспрыгнула на мою кровать, задев мои колени и царапнув меня по руке. Затем она выбежала через окно в сад. В то же мгновение я увидел в свете луны, как две половинки деревянной фигуры раскрылись и упали на пол, как две гигантские створки пустой раковины. Между ними сидела мумифицированная кошка. Бинты, обернутые вокруг ее шеи, размотались, как будто их разорвали изнутри.
Я спрыгнул с кровати и быстро осмотрел раскрывшиеся половинки фигуры и решил, что это влажность воздуха здесь, на берегах Нила, пропитала древесину, так долго пролежавшую в сухом песке, и привела к тому, что половинки раскрылись с громким треском, от которого я и проснулся. Затем, подойдя к окну, я осмотрел залитый лунным светом сад. И там посреди тропинки я увидел, нет, не серую кошку, оцарапавшую меня, а мою собственную полосатую кошку, стоящую с выгнутой спиной и вздыбленной шерстью и смотрящую в кусты так, словно она увидела перед собой с десяток кошачьих дьяволов, скрывшихся там.
Я предоставлю читателю решать, была ли серая кошка злым духом, который, после того как устроил так, что я сломал себе обе голени, а мой дворецкий был ужален скорпионом, выскочил из бинтов и деревянной оболочки и убежал в темноту ночи; или что разрыв бальзамических бинтов был вызван естественным разрушительным воздействием времени, а серая кошка была всего лишь ночной бродяжкой, забравшейся в мою комнату и испуганной легко объяснимым фактом раскрытия деревянных створок древнеегипетской фигурки. Совпадение — это фактор в жизни, который не всегда принимается во внимание, а события, о которых я рассказал, можно объяснить совершенно естественными причинами, если будет на то наше желание».
И с такими успокаивающими размышлениями мы перейдем к нашему следующему случаю. Т.Г. Кернер из Вернсберга, «литератор, имеющий в Германии некоторую известность», повинен в появлении следующей сверхъестественной истории на страницах эдинбургского «Оккультного ревю». Снова я должен извиниться за вольность, с которой берусь процитировать его доклад.
