Как она и предполагала, черный вход нашелся сразу за цирковыми повозками. Охранник ее не смутил.
— Скорей, там вора поймали, помощь твоя требуется! — подскочив к нему, воскликнула Петровна. И, пользуясь замешательством, добавила: — Беги, мы посторожим!
Тот кивнул и, сорвавшись с места, исчез в толпе.
— Зина, ты его обманула! — воскликнула подруга, и совсем непонятно, чего в ее голосе было больше — возмущения или восторга.
— Скорей, пока он не вернулся!
Миновав повозки, они юркнули внутрь шатра через служебный вход.
Место, куда они попали, оказалось сумрачным, заставленным клетками и ужасно вонючим. Клеток было так много, что они образовывали коридор. В конце этого коридора виднелся занавес. Оттуда неслась музыка: звенела медь, били барабаны, словом, стоял тот самый гвалт, который они слышали у входа.
Часть клеток была пустой. В остальных сидели зверюшки самых разных размеров, похожие на тех, что были изображены на афише.
— Никогда таких не видела, — разглядывая их, произнесла Валентина.
— Идем, надо пробраться в зал, — поторопила подругу Петровна.
Тут послышались приближающиеся голоса, и подруги спрятались за ближайшую клетку. Присели на корточки, замерли.
— И чтобы я больше этого не видел! — голос одного из подошедших принадлежал мужчине. Низкий бас с властными нотами. — Иначе вылетишь отсюда в два счета!
— Хорошо, хозяин, — второй голос Петровна тотчас узнала. Чудом удержалась, чтобы не выскочить. И очень вовремя удержала Валентину, которая порывалась сделать то же самое.
Лязгнула клетка. Послышалось шипение. Обладатель второго голоса еле слышно вскрикнул. Первый сердито выругался.
— Ничего-то тебе поручить нельзя. Последнее выступление работаешь, парень. Мне такие работники не нужны.
— Не надо было его бить. Животные этого не любят.
— Поговори мне тут. Знаток нашелся. Живо все убрал, и к кулисам, Проксу помогать. Я сказал — живо! — От удара о металл со всех сторон послышались шипящие звуки, животные забеспокоились. — Подобрал тунеядца на свою голову, — буркнул мужчина и зашагал прочь.
Первой выскочила Петровна. И убедилась, что слух не обманул.
— Алмус, внучек! — она бросилась к парнишке.
Худой, обтрепанный, со здоровенным синяком под глазом и опухшей щекой, тот бросился к ней навстречу.
— Бабазина!
— Алмус! — Валентина отстала всего на пару шагов.
— Тетушка Тина!
Петровна улыбнулась, услышав это домашнее прозвище. По началу Алмус звал ее подругу исключительно “госпожа декан”. За год жизни в доме Карлуса и Валентины “декан” превратилась в “тетю”, а Карлус в “дядю”. Да и не удивительно, своих детей у Валентины и Карлуса не было, и Алмус как-то незаметно занял пустующее место.
— Вы пришли за мной? А господин Карлус с вами? А почему вас так долго не было? А пойдемте уже домой!
Петровна с Валентиной переглянулись и вместе посмотрели на Маруську. Точнее, собрались посмотреть, потому что ее рядом не оказалось.
Нашлась она возле клетки в самом конце ряда. Сидела и смотрела внутрь немигающим взглядом. С той стороны на нее смотрели точно такие же желтые глаза. Узник клетки был почти ее копией, только поменьше и послабее. Настолько, что не сидел, а лежал на грязной соломенной подстилке. Вид у него был до крайности изможденный.
— А вот это уже варивана, — негромко произнесла Валентина. — и, кажется, она умирает. Что за изверги ее мучили?
— Это не я, — произнес Алмус. — Я пытался ее лечить, но не получилось.
— Лечить? Погоди-ка? — Валентина обернулась и посмотрела на подопечного. — А чем ты вообще тут занимаешься?
— Да так, — парень смутился, — всем помаленьку. Присматриваю за животными, клетки чищу, кормлю, лечу как могу… Тут магия не работает. Я хотел ей помочь, — он кивнул на варивану, — но не получается.
— Ну-ка, — Валентина повернула руки ладонями вверх. Сосредоточилась, замерла — зеленоватые искры над ладонями сверкнули и тут же погасли.
— Вот, я же говорил, — вздохнул Алмус.
— Простейшего пульсара не сотворить, — голос Валентины дрогнул. Затем она посмотрела на Маруську. — А если мы здесь застрянем?
— Что будет, то будет, — произнесла Петровна. — Лучше давайте подумаем, как этой бедняжке помочь.
— Боюсь, что никак, — сказала Валентина. — Они без магии не лечатся.
— А можно клетку открыть?
Алмус достал ключ. Замок оказался навесным, суровым.
— Зина, осторожней, — предупредила Валентина, — она может кинуться, вариваны — хищники.
Дверь, скрипнув, открылась, и, опередив хозяйку, внутрь прошмыгнула Маруська. Узница подняла голову, и тут же уронила. Бока тяжело вздымались. Маруська, обнюхав, принялась лизать ее мохнатую морду.
Тихонько приблизившись, Петровна присела на корточки и осторожно погладила свалявшуюся шерсть. “Хорошая кошечка, славная кошечка, — зверюшка, в начале напряженная, постепенно расслабилась и еле слышно заурчала, — держись, милая, мы тебе поможем, — варивана тяжело вздохнула, — вытащим тебя отсюда и отправим домой. Ты же хочешь домой? Хочешь. Тогда держись. Хорошая кошечка, хорошая…”
Дыхание сделалось спокойней, и вскоре Петровна поняла, что варивана уснула.
В этот момент невдалеке послышался шум.
— Бабазина, сюда идут! — воскликнул Алмус.
Петровна едва успела вылезти из клетки, когда к ним подскочил разъяренный мужчина в цилиндре и черном фраке. Выглядел он точь в точь как на плакате. И оказался тем самым обладателем баса.
— Что тут происходит? Вы кто такие? — накинулся он на Петровну и Валентину.
— Костюмеры. Вы их вчера наняли, — торопливо произнес Алмус.
— Я? Вчера? Хмм, — мужчина задумался. — Значит все-таки перепил. Ладно, шевелитесь, дамочки, выступление скоро начнется, — и снова переключился на Алмуса. — Ну, что там с этой тварью, готова?
Он посмотрел на открытую клетку. Из клетки вылезла Маруська и окинула его полным презрения взглядом.
— Отлично! — радостно воскликнул хозяин. — Можешь, если захочешь! Хороша! Эх, хороша! Зрители лопнут от восторга! — он по-свойски потрепал Маруську по голове. — Давай, надевай ошейник и занимай свое место. А вы двое чего стоите? Живо за работу, там у клоуна опять штаны порвались.
2
Выступление началось. Взревели трубы, с арены послышался зычный бас господина По. Сменяя друг друга, под гром аплодисментов на арену пошли артисты. Первыми выступали гимнасты, затем женщина с дрессированными крысосвинами. После нее на арену выкатился клоун — Петровна едва успела зашить его порванные штаны — и принялся хохмить. Ни Валентине, ни Петровне шутки его смешными не казались, но народ покатывался со смеха. Не только зверушки, но и чувство юмора в этом мире были странные.
И Петровна, и Валентина, и Алмус с удовольствием убрались бы из этого мира, не дожидаясь окончания представления, но Маруська открывать портал не спешила. Заглядывая в щелочку между штор, она с любопытством наблюдала за происходящим.
Наконец настала и ее очередь. Господин По, ухватив за ошейник, вывел ее на арену.
Помня, как в прошлом номере он орудовал плеткой направо и налево, Петровна замерла в ожидании катастрофы.
— А теперь звезда нашего представления, — взревел господин По, — удивительная, несравненная, единственная на свете Харилага Дора Бамс! — грянули фанфары. — И сейчас я покажу вам истинные чудеса дрессировки! — господин По взмахнул плеткой, — Ап!! — Маруська повернула голову и посмотрела на него с любопытством. — Ап! — плетка со свистом рассекла воздух у самого носа Маруськи. В зале послышались смешки. — Я сказал “Ап”! — рявкнул господин По в третий раз, замахиваясь…
Раздался хруст, зал вздрогнул от хохота. Прожевав откушенный кусок, Маруська сплюнула огрызки в опилки. И снова посмотрела на дрессировщика. Господин По сделал знак оркестру, и трубы радостно взвизгнули, превращая неудачу в шутку.
Маруська обвела взглядом зал, увидела оставленную после клоуна бочку, взобралась на нее и, перебирая лапами, покатилась по арене. Народ взревел от восторга. Господин По театрально развел руками, сделав вид, что так и задумано.
