15
Отдохнув немного, поехали дальше. Ксандре хотелось замереть на месте, наглядеться досыта. Но Колян сказал:
— Надо идти. Глядеть будем потом, за рекой. — И, погодя недолго, прибавил: — Я уже слышу реку.
— Ты сказал: слышу? — спросила Ксандра.
— Да. Река близко.
Ксандра огляделась — нигде никакой реки.
— Чудно у тебя все. Реку сперва слышишь. Уши острее глаз.
Знавшая только тихие равнинные реки, Ксандра привыкла сперва видеть их, и порой гораздо раньше, чем слышать.
— И ты можешь услышать. — Колян приподнял руку. — Давай сделаем тихо!
Примолкли, и стал явствен однообразный, густой, упрямый шум, шум без отдыха, напомнивший Ксандре рокот идущего поезда.
— Река? — спросила девочка.
— Она, — ответил Колян, а шагов через сотню показал рукой: — Во-он.
Но Катерина Павловна и Ксандра не видели ни реки и ничего похожего на нее. Горы и горы. На одной изрядным пятном лежал снег, и от него вниз по ущелью тянулся узкий белый язык, переливчато сиявший на солнце.
Колян сказал, что светлая, сияющая полоска не снег, а вода, река. Ксандра спросила:
— Почему она белая? И почему так страшно шумит?
— Круто падает, сердится.
Через час блужданья среди наваленных дико камней подошли к реке. И все — люди, собаки, олени упряжные и вольные — сгрудились на берегу. Вода неслась в узком русле, похожем на гроб. Дно и бока русла были густо утыканы темными камнями. Вода бесновалась среди них вся в завитках, водоворотах, быстро скачущих гребнях и всплесках, вся одетая белой, клочковатой пеной. Родная сестра диких северных буранов. Тут шла вечная шумная битва между водой и камнем. Вода старалась все камни, какие были на ее пути, сбросить с высоты в низину, расшвырять по сторонам, а камни старались задержать воду, вечно бунтующий поток обратить в покорное, дремотное озеро.
Люди, олени, собаки притихли, присмирели. Все чувствовали, что их мелкие дела — болтовня, беготня, лай — неуместны перед грозной битвой воюющей природы.
Коляну случалось переходить эту реку. Вот и знакомые скалы, где начиналась переправа. Чуть пониже ее гремел падун — так в Лапландии зовут водопады. Колян решил и сам посмотреть его и показать своим пассажиркам.
От переправы к падуну вьется по камням давняя заметная тропа, у самого обрыва она разветвляется, как олений рог. Чтобы хорошо оглядеть весь падун, надо побывать на всех кончиках тропы.
Сначала остановились на береговом выступе, откуда водопад виден в лицо. Белая, вспененная река, с виду легкая, как облако, тяжко падала в большой каменный котел, в котором можно упрятать целую избу. В котле, свернувшись клубком, она быстро кружилась, вспухала и опадала, прыгала высокими острыми всплесками, передвигала что-то громоздкое и громко трубила, гремела, рычала, вздыхала. Из глубины котла летел вверх мелкий густой дождь, образуя над водопадом шапку радужной водяной пыли.
Затем перебрались на скалу, отломившуюся от берега. Колян сказал, что тут надо лечь и сильно высунуть голову над рекой.
— Вот так, — и первый проделал это.
Катерина Павловна отказалась изловчаться, начала отговаривать и Ксандру:
— Закружится голова — упадешь.
— А ты подержи меня за ноги. — Ксандра легла, высунулась, потом вдруг закричала: — Мама, мама, отпусти ноги! — И, уже изрядно погодя, добавила: — Отпусти немножко.
А Катерина Павловна от неожиданности чуть было не выпустила их совсем.
Лежа на скале, Ксандра рассказывала:
— Под скалой есть карманчик, и в нем озеро. Вода зеленая-зеленая, и плавают рыбки. Красивые-красивые…
— Выдумываешь, — оборвала ее мать. — Какие могут быть рыбки в таком бучиле!
— Они не в бучиле, а в карманчике. У них тихо. Ну, погляди сама!
— Чтобы ради выдуманных рыбок самой нырнуть в водопад… нет. Я еще не сошла с ума. И тебе довольно, нагляделась. Закружится голова, и… — Мать сильно потянула девочку. — Довольно, довольно!..
Колян подтвердил, что Ксандра говорит правду. В самый большой разлив вода поднимается до карманчика, и когда спадет, в нем остается озерко.
— Вода — ладно. А рыба откуда? — все еще сомневалась Катерина Павловна.
— Приходит с водой.
— В такую страсть?
— Наша рыба ничего не боится. Она такая смелая, такая сильная, о-о!.. Потом покажу, — пообещал Колян.
Перешли на новое место, откуда можно швырять в падун камни. Ломовой извозчик природы, древний ледник будто предусмотрел, что людям понравится такая забава, и навозил к водопаду множество разных валунов. Выбрав посильные, Колян и Ксандра швырнули их в падун. Валунчики не вызвали заметного всплеска и звука.
— Малы. Придется бросить всей артелью. — Колян начал выбирать валун побольше.
— Не надо, — решила остановить его Катерина Павловна. — Все будут кидать — совсем забросают котел. Погибнет такая красота.
— Лучше станет. Надо бросать.
И Колян начал рассказывать, что происходит в котле водопада, когда попадает в него валун.
— Водоворот гоняет его с места на место, колотит, елозит по дну, по стенкам, сам становится злей, красивей, а валун меньше, меньше и сходит на нет. Котлу от этого нет никакого вреда.
— Уговорил, можете забавиться, — согласилась Катерина Павловна и даже помогла катить валун. Этот упал с громким каменным стуком и выбрызнул из котла высокий фонтан воды и пены.
Вернулись к оленям. Ксандра глядела на водопад. Все было в нем красиво, но особенно удивительно, что, с виду облачно-легкий, будто волна пуха, он ревет как гром, вечный, непрерывный гром. Катерина Павловна озабоченно стояла у реки: где переходить ее?
— Здесь. — Колян сунул хорей в реку, где была переправа, потопленная высокой вешней водой, и река на ней, гривастая больше, чем в других местах, прыгала, пенилась, злилась особенно яро.
— Да что ты?! — всполошилась Катерина Павловна. — Вон сколько мест потише.
— Потише да поглубже. Там обман, и здесь обман. Там плохой обман, здесь хороший. Река — она хитрая. Гляди!
Прощупывая глубину хореем, Колян осторожно ступил на переправу. Вода хоть и бросалась яро, но была невысокая и бесилась, кипела она оттого, что мелкая, что сильно чувствовала близкое, щербатое дно. Глубокая же не чувствует дна — и спокойна. Переправа оказалась к хорошем виде, лишь в нескольких местах хорей нащупал неширокие пробоины. Беда невелика — их можно забросать валунами.
Еще раз, обратно, Колян прошел переправу и начал собирать валуны. Но Катерина Павловна не могла успокоиться и требовала промерять все новые и новые места. Пришлось снова лезть в воду. Что поделаешь: он — только ямщик, а хозяйка — она. Сунув хорей в разные места, Колян наконец доказал, что где тише, там и глубже.
— Странно, — бормотала Катерина Павловна.
— Реку знать надо, — ворчал Колян, начавший сердиться. — Я говорю, она любит делать обман: где мелко — пугает, где глубоко — манит.
Долго собирали и подносили к реке валуны, потом Колян забрасывал ими пробоины в переправе. Камень — не пух, и все до того замотались с валунами, что начали спотыкаться и на ровном месте.
— Давайте-ка отдохнем, поедим. Коляну надо подсушиться, — заговорила Катерина Павловна. — И переправимся с новыми силами легче.
— Ничего не надо, — твердо сказал Колян. — Все потом, за рекой.
— Ты же весь промок, начерпал полные тоборки.
— Не первый раз, мы всегда в воде.
— Вот и плохо.
Колян уже подметил, что Катерина Павловна упрямая, любит спрашивать, зачем да почему, а делать по-своему, и решил действовать тоже упрямо, но без лишних слов.
— Садись на передние санки! — сказал он ей.
К нему подскочила Ксандра:
— Я хочу первая.
— Ты все-таки решил ехать без отдыха, — не унималась Катерина Павловна. — Не понимаю почему.
— Я должна опробовать переправу, — настаивала Ксандра. — Не беда, если и выкупаюсь. А маме нельзя.
— Почему отдыхать обязательно на том берегу? Надо советоваться. Ты не один едешь. Нехорошо упрямиться, — выговаривала Катерина Павловна.
Выслушав все терпеливо, молча, Колян повторил:
— Садись на передние санки! — и повел упряжку.
Катерина Павловна подчинилась. Перед тем как ступить на переправу, Колян достал из кармана кусок хлеба и бросил в реку.
— А это зачем? — спросила Ксандра.
— Потом скажу.
Когда олени зашли в воду, Колян пустил их вольно, а сам, отбежав назад, принялся подталкивать санки. Боясь шумной, бурной воды, олени шли быстро. На неровностях переправы санки сильно шатались.
— Держись, Картина Павловна, держись! — кричал Колян.
Валуны, из которых была сделана переправа, лежали не плотно, иногда олени попадали ногами в промежутки, утопали по шею и делали отчаянные рывки. Все время Катерина Павловна чувствовала, что нарта, будто живой зверь, старается сбросить ее, ускользает.
