— О Боже, от вас пахнет виски и дешевыми женщинами, — сказала она, отпрянув от него.
— Не думаю, что любая из тех женщин стоит дешево.
Элизабет от удивления раскрыла рот:
— Вы… вы…
Больше она ничего не смогла произнести. Что она могла сказать мужчине, который только что возвратился из борделя?..
— Вы были правы насчет дурного влияния Сомертона, — с коротким смешком заявил Уилл.
— Из чего следует, что вы были с ним.
— Так о чем это мы? — спросил он. — Ах да, почему вы ночью оказались в моей спальне? — Он снова потянул ее к себе. — Не то чтобы я был против, но вам следовало бы предупредить меня.
Он привлек ее к себе на грудь.
— Должен признаться, я недооценивал вас, Элизабет.
— Как это понять? — Она оказалась так близко к нему, что если бы захотела поцеловать его, ей бы это легко удалось — его губы были в нескольких дюймах, от ее губ. И вот беда, ей хотелось поцеловать его.
— Я не понимал, что, вы относитесь к тому типу женщин, которые способны прийти в спальню мужчины, — сказал он и прильнул к ее губам.
Этот вечерний поцелуй оказался куда более чувственным, чем дневной. Его губы не отрывались от ее губ до тех пор, пока они не приоткрылись. Она наслаждалась его дыханием с привкусом виски, его язык зажег огонь, который добрался до ее лона. Его руки потянулись к завязкам ее халатика и развязали тугой узел. Он распахнул халатик, под которым оказалась легкая рубашка из хлопчатобумажной материи.
На миг он отодвинулся, чтобы лучше видеть. Ее соски затвердели, превратились в тугие пики, которые отзывались на его прикосновения. Он со стоном поцеловал ее крепче. Его рука легла на ее грудь, большой палец поглаживал сосок. Горячая влага заливала ее. Бедра заходили у его бедер в вечном ритуале.
Она нежно застонала, когда его палец продолжил сладостную муку. Он просунул руки ей за спину, прижимая ее к своей груди.
Она знала, что ей следует оторваться от его пьянящего тела. Но вместо этого обхватила его за шею и вжала в него свои выпирающие груди. Ей хотелось, чтобы он снова трогал ее там. Хуже, ей хотелось, чтобы он трогал и другие места на ее теле.
Как могло то, что — она знала это — было плохим, ощущаться как чудесное? Этот мужчина совсем не подходил ей. Но тогда почему ей хотелось ощущать его прикосновения? О Боже, она превращается в распутницу. Ей передалось влияние ее подруг.
Она вырвалась и убежала из комнаты. Оказавшись в своей спальне, она заперла дверь. Ведь если он захочет войти в нее, она может не устоять. Она села на кровать и с бьющимся сердцем ждала. Он поцеловал ее дважды за один день. И не братским поцелуем в щечку, а страстным, усиливающим ее желание.
Он никогда не узнает, что она искала в его комнате. Остальную часть ночи она потратит на придумывание отговорки. Получится ли? Что может леди прикрепить к нижней поверхности стола?
Драгоценности?
Может быть, и сгодится как объяснение. Она скажет ему, что ее мать спрятала часть своих драгоценностей, чтобы отец не смог их продать.
Элизабет легла на кровать. Какая чепуха! У отца не было необходимости продавать украшения ее матери.
Письмо? В этом варианте больше смысла. Ее мать спрятала письмо от ее отца, потому что… у нее был роман. Нет! Потому что ее мать припрятала немного денег и оставила письмо с указанием места. Элизабет решила отыскать письмо, с тем, чтобы забрать эти деньги, которые нужны ей, чтобы чувствовать себя увереннее в новых обстоятельствах.
Отлично!
По крайней мере, будет отлично, если Уилл поверит ей.
Глава 11
Уилл расхаживал по салону, ожидая, когда все соберутся. Ему нужно показать детям темные стороны Лондона. Они должны знать, что не всем здесь живется так же хорошо, как им.
— Пожалуйста, откажитесь от вашего намерения, — умоляла его Элизабет.
Эго были первые слова, которые она сказала ему, войдя в комнату. Она никак не упомянула о том, что произошло между ними в его спальне, а у него в тот момент не было никакого желания говорить об этом. Когда они вернутся, он попросит ее назвать более вразумительную причину, по которой она оказалась в его комнате поздно вечером.
— Я согласен, не брать Сару, Роберта и Итана, но остальным следует увидеть, как Англия обращается с теми, кто оказался внизу. Сегодня мы возьмем с собой Элли и Люси, а завтра я свожу мальчиков.
— Я полагаю, в Америке нет бедных?
— Конечно, есть. Но бедность там не такая ужасающая.
— Я вам не верю. Все большие города плодят бедноту, — заявила Элизабет. — Сейчас в Америку едет множество людей. И там они еще больше беднеют.
— Это правда, — сказал Уилл, продолжая мерить шагами комнату. Потом он вдруг остановился и повернулся к ней: — Вы когда-либо видели то, о чем я твержу?
— Я прожила в Лондоне большую часть своей жизни.
— Да, но вы когда-либо бывали в тех местах, о которых я говорю?
— Я была в Ковент-Гардене.
— А вам приходилось бывать в Уайтчепеле и Сент-Джайлзе?
Она отвела глаза.
— Конечно, нет! Их нельзя везти туда. Там везде бедность и преступления.
— Именно это им нужно увидеть, — сказал Уилл.
Она шагнула к нему и улыбнулась.
— Пожалуйста, Уилл, отмените поездку, — произнесла она самым обворожительным тоном, на какой была способна. — Вы ведь не хотите подвергнуть опасности своих сестер.
Это была очевидная попытка заигрывания, пусть и милая, но сегодня ему было не до того.
— Нет, Элизабет.
Она сделала движение, словно собиралась погладить его по щеке. Он поймал ее запястье, и она отступила.
— Я сказал — нет, — произнес он. Отпустив ее руку, он отошел.
В комнату вошли Элли и Люси.
— Уилл, мне лучше не ехать, — просительно сказала Элли. — У меня заболела голова…
— В таком случае свежий воздух пойдет тебе на пользу, — ответил Уилл.
— В тех местах воздух никак нельзя назвать свежим, — вмешалась Элизабет. — Там в воздухе висит смог из угольной пыли и испарений.
— Хватит! — Уилл в бешенстве сжал кулаки. Они все были против него.
— Я не могу дождаться, когда мы поедем, — возбужденно произнесла Люси. — Мы можем увидеть карманников или даже убийцу!
— Ой, мне становится хуже, я заболею, — прошептала Элли.
— Ты не заболеешь, — тоном, не терпящим возражений, сказал Уилл. — Карета ждет. Пора ехать.
Уилл вышел первым и подождал, пока его сестры усядутся в ландо. Элизабет взялась за протянутую ей руку, но все время неодобрительно качала головой, пока садилась. Она никогда не поймет, почему эта поездка так важна для него. Его жизнь в Америке и в Канаде не имела ничего общего с нынешней. Когда отец Уилла служил в дипломатической миссии, его жалованья едва хватало на покрытие основных расходов.
