небольшой, много места не займу…
— Подожди, вот Кристина родит, — попробовал я его успокоить, — вдруг дочка получится? Обвенчаем, в род приму, а там, глядишь…
— Облизнешься. Ты князь, но я, всё-таки, Истинный. Меня не отдадут.
— Ладно, тогда другой вариант. С Крампом что-нибудь случится, а тебя выдаем за Элеонору.
Зашедшая в дом в этот момент нагруженная как верблюд Пиата умудрилась уронить всё, что несла, включая себя всю и еще и нижнюю челюсть отдельно. Сам Азов тоже как-то болезненно воспринял мои идеи, пригрозив дуэлью. Его что, разница в росте пугает? Ну да, там с этой шпалой каблуки ситуации не исправят. Ходули?
Небольшая разрядка пошла нам на пользу, так как через десять минут мы с Константином уже стояли в местном штабе перед генерал-майором Ватрушевым, матёрым таким человечищем, с усами и рожей настолько суровой, что могла бы впечатлить даже нашего барона Медичи. Возле которого на стуле сидел не менее матёрый и очень довольный Матвей, рассматривающий понурых Шибалина и Травецкого. Что князь, что генерал сидели на табуретках, со скованными наручниками руками, и выглядели при этом не очень. Краше в гроб кладут.
— Эти господа, ваше сиятельство, князь Дайхард, — тут же поправил мое мнение о себе военный, — обвиняются в измене Родине. А также в нарушении субординации, сокрытии сведений государственной важности, сговоре с враждебными Руси силами и фракциями. Все доказательства получены, их вина неоспорима. Так как следствие является государственной тайной, я не имею права раскрывать его детали, но обязан спросить — вы, сами по себе, имеете что добавить к обвинению?
— Нет, не имею, — тут же откликнулся я, — Мне от этих господ требовались люди в экспедицию, не более, и ни менее. Эти люди у меня теперь есть, остальному я внимание уделять не собираюсь.
Парадин тут же ухмыльнулся так, как будто выиграл ящик коньяка.
— Близоруко, но разумно, — чуть прикрыл глаза генерал-майор, — И нет никакого желания узнать, что замышляли эти господа? Выяснить? Понять? Может, о чем-то уже догадались? Не хотите поделиться догадками? Может быть, не сейчас, а чуть позже, когда я приглашу вас на ужин с офицерами?
— Государственные тайны предпочту оставить присутствующему здесь Матвею Евграфовичу, — отрезал я, быстро теряя настроение, — Поставленная передо мной задача этого не требует.
— … вот как, ваше сиятельство?
Еще одна сука хитрожопая, надо же. Почему? А потому что рядом со мной стоит и тихо сопит Константин, который вообще не при делах! Он лишь способ призвать портал и зарядить в Ларинене арканитовые стержни! Захотел его замазать, генерал-майор? Зачем? У самого рыльце в пушку?
— Что же, тогда не смею вас задерживать. Мы увидимся через два-три дня, мы с господином Парадиным пока подумаем, чем я смогу усилить вашу группу. Не смею вас больше задерживать. Только помните, что всё происходящее здесь — государственный секрет!
Мы тут же пошли на выход, правда, пришлось остановиться на пару мгновений, когда генерал-майор в спину мне бросил небрежную просьбу присмотреть, чтобы мои товарищи разделяли такое же отношение ко всему происходящему. Вот это уже выбесило конкретно.
— Не припоминаю, чтобы давал воинскую присягу, господин генерал, — процедил я, поворачиваясь, — И не припоминаю, чтобы брал на себя повышенные обязательства. Я — ревнитель. Моя задача, долг, и приказ императора ясны — добраться до портала и добиться его закрытия! Любого, кто попытается мне помешать, я восприму предателем этой страны. И казню. Честь имею!
Вот уроды…
Даже престарелому слепому ежу, собирающемуся помирать, было бы понятно, что все телодвижения Шибалина и Травецкого были направлены на их собственное выживание. Самодержец самодурит и свирепствует, оставшись без ревнителей, шеи трещат у тех холопов, которые себе выбрыки позволить не могут. Сами мои коллеги демонстративно чешут яйца, вовсе не собираясь становиться пушечным мясом в угоду политическим интересам, как бы остры они ни были. Генерал и князь, лишенные возможности сформировать полноценный кулак для прорыва, просто пытались найти способ выкрутиться из всего этого дерьма! Не смогли!
Теперь что? Местные хотят замарать в происходящем Истинных? Не просто Азова, который, будем честны, Константин, может откинуть одиннадцатого сына как ящерица хвост, но и Аксисов?
— Да бред это, Кейн!
— Пошевели мозгами, Костя. Вспомни, что этот Ватрушев говорил, а потом подумай, что общего у меня, у тебя и у Аксисов. Которые, здесь и сейчас, представляют Сильверхеймов и обладают возможностью говорить от их имени! Затем, чтобы уж далеко не ходить, вспомни, как наш государь любит многоходовочки и интриги!
— Вот дерьмо…
— Именно.
— Я должен сообщить отцу!
— Хм, нет. Сделаем чуть по-другому. Я сообщу твоему отцу, — осенила меня идея, — Плюс заодно Аксисам и даже Сильверхеймам.
— Н-нет, Кейн, нельзя. Ни тебе, ни мне, — вздохнул Азов, лохматя свою шевелюру, — Нас обоих позвали сейчас именно чтобы это предупредить? Помнишь? «Государственная тайна»!
Твою мать. А как я радовался сначала, а? Новый мир, новая жизнь, могущество, искрящееся на кончиках пальцев. Сила, способная в секунды проморозить танк! Деньги, на которые можно купить небольшой городок! Но нет, ты стоишь посреди польских болот, рядом с тобой друг, вы совершенно нихрена не понимаете в происходящем, но скоро должны пойти вперед в окружении сотни совершенно немотивированных и не доверяющих друг другу солдат, сильно боящихся замаскированных снайперов, которые могут сидеть везде, на любом дереве. И ты, при всем своем опыте, при поддержке могущественных семей, при наличии умного советчика… вообще ничего не понимаешь в происходящем!
— Ладно, другой вариант…
— Эй!
— Не волнуйся, он не включает в себя покушение на Крампа и твою женитьбу на телеграфных столбах, но на кое-какие жертвы нам с тобой точно нужно будет пойти…
Деться нам посреди военного лагеря, постоянно пребывающего в состоянии повышенной бдительности, было некуда, только сидеть в своем гостевом домике, либо на плацу гонять солдат в броне, пользуясь моментом близости к железной дороге, позволяющей зарядить арканитовые стержни за полчаса. Назначенный моей нянькой адъютант Ватрушева следил за мной и Константином как сторожевая собака — и не просто так. Всех остальных мы отправили на Ларинен, а вот мне туда попасть было не суждено. Прямой запрет от Парадина, так как я теперь «нахожусь под следствием». Как контактировавший с личностями, потерявшими доверие, ага.
Так что мы сидели все три под присмотром втроем — я, Азов и работающая швеей Пиата. Себе она костюм из перекроенной трофейной кожи сочинила
