– Рудами земли те богаты. Сам подумай: столица под боком, на перевозке сэкономишь, да и людишек работных в центре поболе. А чтобы землицу попусту не копать, шурфы не бить, непременно Лыкова проси. У него нюх на разные руды, как у собаки, – вроде как чует. Там и мануфактуру поставишь. А уж что делать будешь – тебе решать. Да ты парень хоть и молодой, но хваткий. Мало того, что пушки льёшь, что по сердцу государю, так ещё из чугуна кружева забавные, глаз радующие. Не было допрежь на Руси такого. Считали, чугун – металл грубый. А ты – вона!
– Насчёт Протвина и Лыкова – особая благодарность. Приятно с тобой работать, Алексей Митрофанович! Ты выжди маленько. Как весной государь крепость на Неве заложит, по осени уже и ехать можно. Не насовсем, оглядеться.
– На крепость глядеть?
Андрей досадливо крякнул:
– На острове, что через протоку от крепости стоит, землицу под строительство раздавать будут – либо бесплатно, либо за грош. Сам Меншиков на набережной дворец поставит.
– Постой, сам доскажу. Землю я возьму за копейки, а потом-то она в цене взлетит? Ох и мудр ты не по годам! Ты не сын ли Израилев?
– Не сподобился, из французов я.
– Так они и там есть. Уж больно хитёр ты! Вдаль зрить можешь, наперёд ходы просчитывать – не каждому сие дано.
– Ты, боярин, с Меншиковым в каких отношениях?
– Да ни в каких! Что мне до него? Он из простолюдинов будет, не мне чета. Вон при королях шутов полно, и они шутки часто неуместные отпускают, что не каждый князь себе позволить может. И что с того?
– Послушай меня, боярин. Дружбу с Меншиковым наладь, винца за одним с ним столом попей.
– С Алексашкой-то? Зазорно мне.
– Что в Библии сказано о грехах? Гордыня в тебе говорит. А меж тем Меншиков в силу войдёт. Подожди пару годков – сам увидишь. Вторым лицом в государстве будет. И про любезного ему знакомца, – Андрей ткнул пальцем в грудь боярина, – не забудет. Когда он возвысится, к нему очередь из родовитых дворян стоять будет, облобызаться за честь посчитают. А ты уже в друзьях – пиршества, танцы…
– Не умею, – нахмурился боярин.
– Не по чину учить мне тебя, боярин, а всё же подскажу. Выпиши себе из Европы учителя танцев, этикета. За полгода все тонкости переймёшь, на любом балу белой вороной не будешь выглядеть, другие тебе завидовать будут.
– Если завидовать начнут, так палки в колёса ставить будут.
– Одни, может, и будут мешать, а те, кто вперёд смотрит, тебя с супружницей и взрослыми детьми на балы приглашать начнут. Твои барышни мазурку отплясывать будут, пока ты в кулуарах мирно и тихо дела свои порешаешь. Завистники на задворках останутся, а ты в приближённых.
– Погодь! – Боярин трясущейся рукой снова плеснул вина в кружку и выпил. – Голова кругом идёт. Раньше бы подсказал кто!
– Вот я и подсказываю.
– Ну да, у тебя здесь родни нет, иноземец ты. Со стороны виднее. Однако поздно уже. За угощение и советы дельные благодарю.
– Свои люди – сочтёмся.
– Это ты правильно сказал. Только просьба у меня к тебе…
– Слушаю.
– Никому более о будущей столице и Меншикове не говори.
– Понятное дело. Мне к Меншикову не приблизиться, чином не вышел, не подпустят. А насчёт города болтать – себе дороже выйдет. Нет его, города-то! Сейчас даже сам государь о том не подозревает.
– Какие дела! Прости меня, Боже, грешного! – Боярин осенил себя знамением.
Андрей вышел проводить его до возка. Боярин вроде и много вина выпил, а шагал твёрдо.
– А сам-то чего дом в Москве купил? – И глянул на Андрея искоса, с хитрецой.
– Что же мне, всё время на постоялых дворах жить? Я ещё и в новом городе дом себе построю.
С утра Андрей направился в Приказ рудокопных дел.
Окольничий Алексей Михайлович встретил его приветливо:
– Какие земли интересуют, какие руды?
– Мне бы неподалече от Москвы.
– Бедны земли сии рудами. А ежели в Олонецкой губернии?
– Около Малоярославца хочу счастья попытать, у Протвы.
– Пустое! – отмахнулся окольничий.
– А всё же? Рудознатца Лыкова дашь?
– Ежели там руды нет, что лозоход найдёт? Ладно, уговорил, Петра Алексеевича просьба. Но лозохода на месяц только дам. Не успеешь – не взыщи.
– Договорились.
– Иди к дьяку Козьме Борину, я его предупредил. Он бумагу выправит, чтобы никто препятствий не чинил.
Дьяк бумагу написал быстро, познакомил Андрея с лозоходом и пожелал удачи в поисках.
Выглядел Лыков непрезентабельно: потёртый кафтан, порыжевшие от времени сапоги. Но Андрей словам дьяка Пушечного приказа верил. Коли сказал он, что Лыков лучший, стало быть, так оно и есть.
За плечами у лозохода была тощая котомка.
– Когда едем, барин?
– Можно прямо сейчас.
– И верно, чего откладывать?
До Протвина добирались два дня. Остановились на постоялом дворе. Денег на еду Андрей не жалел.
Утром они выехали в поля.
Лыков достал из котомки ореховый прут в виде рогатки. Обеими руками он взялся за концы и медленно пошёл по лугу. Пройдя в нескольких направлениях, сказал:
– Пустое место. Переезжаем.
Они перебрались на убранные поля, и лозоход снова двинулся с прутом.
Если первый раз Андрей ходил за Лыковым, то сейчас он сидел в возке.
Со стороны смотреть было странно: здоровый мужик ходит с прутиком, вид сосредоточенный, периодически бормочет что-то себе под нос.
Ни в этот день, ни в последующую неделю Лыков ничем не порадовал. На вопросы Андрея он только отрицательно качал головой.
Повезло им на девятый день поисков, когда Андрей уже подумывал перебираться на другой берег реки.
С утра Лыков двинулся по полю, Андрей же зевал в возке. Неожиданно Лыков вернулся – прежде такого не было.
– Барин, похоже, удача. Пойдём, покажу.
Заинтригованный Андрей поспешил за лозоходом.
Прутик в руках Лыкова как будто ожил. Смотревший вверх один конец рогатки вдруг стал сам по себе склоняться вниз, пока и вовсе не стал вертикально.
– Руды тут, богатые. Я уже всё поле прошёл, и везде лоза показывает руду. Судя по травам – железо. Лоза показывает любой металл – медь, железо. А уж по цвету травы да по самим растениям смотри, на что наткнулся. Шурфы копать надо. А место это за собой застолби. Не то конкуренты налетят мигом, как прознают.
– Спасибо. А это тебе за труды, – Андрей протянул Лыкову три рубля серебром.
– Едем в Москву, в приказ.
Оформив право на добычу руды, Андрей развернул кипучую деятельность. Он нанял рабочих, которые через каждые двадцать саженей рыли глубокие узкие ямы, называемые шурфами. Надо было проверить, есть ли железная руда, велики ли залежи и какого качества руда, велик ли выход железа. Руду плавили в горне у деревенского кузнеца по соседству. Оказалось, и выход железа хорош, и промышленная добыча окупится.
Андрей сразу нанял ушкуй и отправился в Тулу. Он просто перекупил у Виниуса толкового мастера-литейщика Савченко. С заводчиком не договаривался, зная, что тот упрётся, не отдаст, а переговорил с самим мастером, пригласив его в трактир и угостив хорошим обедом.
– Сколько тебе Виниус платит?
– Зачем тебе, барин?
– Знать хочу.
– Пять рублей.
Сумма была приличной. Стало быть, не соврали люди – мастер стоящий. Виниус иностранец, каждую копейку считает и плохому мастеру много платить не будет.
– А если я тебе вдвое жалованье положу?
– Далеко ли твоя мануфактура?
– Не в Туле она, да и самой мануфактуры пока нет. Строить надо. Людей наймём, ты управляющим будешь. Как скажешь, так и сделают. Но спрос с тебя будет.
– Баешь сладко, барин. А сам-то хоть раз видел, как чугун льют?
– А то! У меня ведь две мануфактуры в Вятских краях. На одной медные и бронзовые пушки льют, на другой – чугунные изделия.
– Расширяться хочешь?
– Хочу.
Мастер поскрёб затылок заскорузлой рукой. Сажа въелась в пальцы намертво, такие руки не отмоешь добела.
– С семьёй мне как же?
– Избу поставишь за мой счёт, семью перевезёшь.
– Мягко стелешь, барин, как бы жёстко спать ни пришлось.
– Не обману, моё слово твёрдое.
Мастер раздумывал долго, не меньше получаса, потом вдруг махнул рукой:
– А, была – не была! Согласен!
Они ударили по рукам, и Андрей тут же выдал ему три рубля подъёмных.
– Завтра с вещами жду в этом же трактире.
Мастер не подвёл, явился утром с узелком.
На ушкуе они добрались до Протвина, и Андрей показал ему участок с вырытыми шурфами.
– Кто руду искал? – спросил Савченко.
– Лыков.
– Слыхал про такого. Полагаю, мануфактуру вон там ставить надо.
– Почему?
– Ближе к реке, к берегу. Руда рядом, на тачках возить можно. Место удобное. Готовые изделия на судах вывозить можно. Опять же Москва недалече, расходов меньше.
– Зато камень из карьеров далеко везти. Из брёвен «литейку» ставить нельзя, сгорит.
– Обойдёмся без камня. Всё равно печи ставить надо, кирпич надобен. Я уж посмотрел: у реки берега глинистые. Сами формы сделаем, сами кирпич обожжём. Но для первой печи кирпич надобен, тысячи три.
