— Хотя, — продолжил Вэйл, — ты и мокрой сорочке выглядела восхитительно.
И вновь я оказалась у него на коленях, и мы целовались, пока губы не начали ныть. Вэйл посмотрел на меня, хмурясь уже по-настоящему:
— Я буду в гостиной. Умывайся и ложись.
— А ты уместишься на кушетке?
— Если подожму хвост — непременно, — хмуро улыбнулся он. — Доброй ночи.
И ушёл, плотно прикрыв за собой дверь.
Конечно, уснуть после его ухода было сложно. Я прислушивалась к звукам, доносящимся из гостиной, но не смогла различить ничего. После умывания стало несколько легче, хотя отзвук сладкой дрожи ещё бродил по телу. Особенно приятно было вспоминать его, переодевшись в сорочку. Этот ночной облик навевал и другие, более жаркие мысли. А я когда забралась на кровать, то сразу поняла, что Вэйл забыл на постели свой сюртук.
Несколько минут я сжимала его в руках, уткнувшись в переливчатый атлас носом. Знакомый запах кружил чувства, в груди дрожали слёзы. На Вэйле лежали оковы, которые он не мог оборвать только благодаря своей силе. Возможно, это была магическая связь с королевским семейством, обязывающая его совершать поступки, о которых он жалел, или воспоминания о прежней жизни до заточения, которыми волк не хотел делиться. Если бы он сказал, как помочь, я с чем угодно бы справилась, пусть у меня и не было невероятно мощной магии. Я пошла бы за ним на край света, преодолела бы любые преграды, хотя и понимала, что Вэйл не разрешит этого. А ещё я могла сейчас оставить сюртук у себя, чтобы утром его увидела Клара. И в такую ловушку, насколько мне было известно, придворные дамы ловили своих любовников, если хотели принудить их к браку.
Но Вэйл доверял мне. Да, он пришёл ко мне сам, и явно хотел большего, однако предавать его таким подлым способом я бы ни за что в жизни не стала. Накинув халат, я взяла склянку с мерцающим внутри грибом, коими здесь пользовались все, и тихо открыла дверь в гостиную.
Вэйл стоял у окна, и на нём по-прежнему была вся одежда. Он обернулся, и я подошла бесшумно.
— Ты забыл.
— М, — отозвался мужчина, принимая сюртук. — Спасибо, волнушка.
Я вдруг поняла, что всякое ласковое прозвище он произносит несколько иначе, и особенно нежно звучало именно это.
— Доброй ночи.
— И тебе.
Вэйл поцеловал мою руку, и я заставила себя вернуться в спальню, чувствуя, как он смотрит мне вслед. Нам обоим предстояла беспокойная ночь.
Шум дождя наконец-то помог мне успокоиться, и я заснула. Правда, покой был недолог, потому что из приятного полумрака меня вывело в знакомый изумрудный лес, который полыхал, и пламя это как будто стало частью меня. Я была воином, бегущим сквозь больно ранящий огонь, могущественным магом, способным не дышать, подобно созданиям глубин, по нескольку минут. И целью моей было донести то важное, невидимое, что так ждали за прочной преградой волшебства, не допускающего смерть к жителям лесных поселений.
Я оглянулась: теперь меня преследовал не только огонь, но и человек. К сожалению, даже мельком увидев его лицо, я поняла, кто это. Страшный в своей бессильной злобе, за мной нёсся сам Жэрх. У него, как и у меня, уже были ожоги, но мы оба не останавливались, даже видя на коже белые пузыри.
В какой-то момент мне первой удалось пересечь реку, и я поняла, что не являюсь собой. Я была юношей лет шестнадцати — гибким, темноволосым, напоминающем мне кого-то из реального мира. И пока вода остужала мои раны, Жэрх сыпал издалека проклятьями, а до меня медленно доходило, что дальше колдуну путь заказан. И вот когда я, то есть юноша, немного отдышался, он начал смеяться.
— Я доберусь до тебя, выродок! — процедил колдун. — Ты пожалеешь, что не отдал мне его!
Юноша сделал какой-то неведомый жест, поклонился с изяществом придворного — и был таков, а я осталась собой на противоположном от Жэрха берегу.
— Ну, вот мы и снова встретились, Тэа, — сказал колдун. — Что, не рада меня видеть?
— Я ни о чём не жалею! — отозвалась я, даже не пытаясь убежать.
— Конечно, ведь ты нашла любовь. Твоё сердце теперь согревает особая магия. — Он присел на ближайший пенёк, и я только тогда поняла, что Жэрх тоже выглядит молодо. — И даже не важно, что ты так мало знаешь о своём возлюбленном.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Зато о тебе знаю достаточно!
— Конечно. Также как я — о тебе. И могу рассказать, к примеру, почему мать отдала тебя именно мне.
— Ты что угодно можешь выдумать! Извергам я не верю!
— А если предложу узнать у Вэйлана, пытал ли он людей — рискнёшь? И осмелишься ли спросить у Бэддика, скольких невиновных он погубил? Или, может, узнаешь у Амарэс, как она подставила лучшую подругу и довела её до самоубийства?
— А, может, ты перестанешь считать себя справедливым судьёй, и сам расскажешь, скольких запытал до смерти? Или та девочка шестнадцатилетняя в золотой клетке тоже сидела за убийство?
Он фыркнул и подошёл ближе к реке.
— Знаешь, почему я не могу до тебя добраться?
— Потому что это лишь воспоминание.
— Верно, к тому же не твоё. Оно принадлежит волку, с которым у вас есть магическая связь. Но один лишь неверный выбор может её разрушить, так что будь осторожна.
— Вот уж не поверю в твои «добрые» советы»! — отрезала я.
— В этом возрасте я действительно был добрее, но в моей жизни случалось куда больше плохого, чем хорошего, и тот Жэрх, которого ты называла господином — совсем другой человек. — Он коснулся воды рукой. — Не подумай, что я жалуюсь. Если бы не эти воспоминания, я бы не стал тем, кем являюсь.
— Со мной откровенничает воспоминание — это ли не странно? — сказала я.
— Разве в мире, где есть магия, что-то может считаться странным? Если только человек, ведь оно и есть самое противоречивое дитя волшебства. Видишь ли, Тэа, все наши поступки оставляют в этом мире след, но у колдовства он самый явственный. Также, впрочем, как и у настоящей любви. Поэтому, если хочешь кого-то найти — просто найди подходящую по сиянию нить и отправляйся в путь.
— Значит, ты ищешь меня?
— Я знаю, где ты, — отозвался он, и усмешка стала сочувствующей. — Куда ещё волк мог спрятать свою лисицу? Только в хорошо охраняемый дворец. — Его лицо внезапно изменилось, стало тёмным и жутким. — Но вы оба недостаточно хорошо меня знаете. Если я чего-то хочу — я это получаю. А теперь проснись, Тэа, и почувствуй, каково настоящее на вкус.
Реальность хлынула в лицо ледяным ветром и каплями дождя: впереди зияла чёрная пропасть. Я так испугалась увиденного, что пронзительно вскрикнула, прижимаясь лопатками к холодной черепице. Каким-то невероятным образом меня занесло на крышу, то есть в желоб для воды, что располагался внизу козырька. Лишь чудо удержало меня от падения вниз, в решето воды и камней, но я в любой миг могла поскользнуться, и тогда очень вскоре встретила бы свою смерть, как Жэрх того и желал.
— Вэйл… — слабым голосом позвала я, понимая прекрасно, что он не услышит. — Кто-нибудь… на помощь!
Тело дрожало, и пальцы на ногах онемели, а сорочка промокла насквозь. От высоты что-то внутри натянулось до предела, и вибрировало, готовое порваться в любой миг. Сколько я стояла здесь? Как вообще смогла забраться так высоко?.. будто назло, дождь усилился, и, я почувствовала, как медленно сползаю вниз.
— Вэйл! — крикнула я во весь голос, но тотчас об этом пожалела: перед глазами поплыло, одна нога соскользнула, и я, пытаясь изо всех сил удержаться, сильно оцарапала руки. — Милосердные боги… пощадите! Кто-нибудь!!!
Понимая, что оставаться на месте нельзя, я медленно двинулась в сторону ближайшей ребристой стены, уходящей в могильную черноту, предполагая, что именно по ней добралась до этого места. Где же располагалось моё окно? Как в таком мраке вообще можно было сориентироваться? Под проливным дождём, на скользкой крыше, да ещё и в сорочке… нет, это было глупой затеей, но ведь и ждать помощи тоже было не лучшим выходом!
— Тэа! Тэа, где ты?! — вдруг донеслось слабое.
— Здесь! — крикнула я, чувствуя, как щиплют многочисленные царапины. — На крыше! На самом верху… почти… Вэйл!
