Дед Степан проверил запоры на дверях магазина, хмуро поглядел на небо. «К куму, что ли, заглянуть? Вдвоем-то веселее», — подумал он и зашагал к своему приятелю через дорогу к чайной. А дождь совсем разошелся, лил, как из ведра, сбивая с веток пожухлые листья.
На соседней улице надсадно взвыл и тут же умолк мотор автомашины. И снова непрерывный и монотонный шум дождя. Внезапно из мрака метнулись тени. Замерли, прижавшись к забору. Звякнуло железо, глухо охнули ржавые петли.
Когда через полчаса сторож вышел из-под навеса, где-то поблизости во тьме заурчал двигатель, и, вывернувшись из-за поворота, «Победа» чуть не сбила его с ног. Дед едва успел отпрянуть в сторону, в глаза бросились квадратики на бортах машины. Водитель резко крутанул руль, и автомобиль буквально вылетел на шоссе. Почуяв беду, старик бросился к своему посту. Зажег фонарь и замер — засов сорван, на пороге — искореженный замок.
II
Было над чем задуматься. До сих пор Александру Алексеевичу не приходилось оказываться в такой ситуации. Уже не первая торговая точка ограблена именно таким способом. «Почерк» одинаковый, и всякий раз преступников выручает такси. И никаких явных следов. Сразу видно, что не новички.
Пока удастся распутать клубок, сколько еще натворят грабители. А может, почувствуют, что идут по их следам, затаятся на какое-то время. Нет, что бы там ни было, а он принял решение. Если кончать с этим гнездом, так решительно и наверняка.
Итак, еще вчера Александр Алексеевич для своих многочисленных знакомых был капитаном милиции, сотрудником областного отдела уголовного розыска, а сегодня…
Он пытливо оглядел себя в зеркало. Ну как не позавидовать тем, кому легко дается искусство перевоплощения. Мастерам сцены хотя бы: сегодня играют положительного героя, завтра злодея. Получится ли так у него? Вспомнил недавно прочитанное: артист должен сначала рассердиться и только после этого топнуть ногой. Значит, надо прежде всего внутренне настроить себя. Благо никто не мешает: жена на работе, сын в школе.
Конечно, одно дело появиться перед зрителями и совсем иное — перед теми, из логова… В театре мелкая ошибка может пройти незамеченной, в худшем случае вызовет снисходительную улыбку, аплодисментами не побалуют, а тут все гораздо серьезнее.
«Пробуй, Саша, пробуй, ты должен это сделать», — подбодрил себя мысленно. На миг представил, что он не сотрудник милиции, а рыжеволосый грабитель, с которым встречался в прошлом месяце. Губы сжаты. Вот так. Правый глаз немного прищурен. Похоже. Со стороны-то виднее. Он прекрасно понимал, сколько непредвиденных препятствий может возникнуть впереди. Взял в руки пистолет. Увы, придется оставить его в дежурной части.
Главное — выйти на след. И какой бы трудной ни была эта задача, ее предстояло непременно решить. Тем более в последние дни удалось нащупать ниточку. Это и вселяло уверенность. Когда после тяжелого ранения охранника сельмага в деревне Русская Лозовая нападавшие мчались в сторону Белгорода, один из прохожих успел заметить серию номера неуловимой «Победы», хотя цифры были слегка забрызганы грязью. Такси оказалось белгородским…
Сколько полезных советов слышал он в эти дни от друзей по службе перед тем, как отправиться «туда». И вот последнее напутствие начальника отдела уголовного розыска Лукащука. Этот сдержанный, не лишенный юмора человек на время утратил хладнокровие. Даже зная смелость капитана, стойкость и неистощимую находчивость, он дал добро на эту рискованную операцию, как говорится, скрепя сердце.
— Действуй, Саша, — наставлял он, не скрывая волнения, — наши ребята будут рядом, по возможности будем поддерживать контакт, обмениваться информацией. Если что — подстрахуем. Но, сам понимаешь, будь осторожен, береги себя. Мы верим в тебя…
— Спасибо, Анатолий Евстафьевич. Не подведу.
III
На стоянках белгородских такси все чаще стал появляться внешне неприметный мужчина. Светлая кепчонка, легкое распахнутое полупальто. Погода держалась чудесная. Лето словно вновь решило выйти на свидание с осенью. Наверное, поэтому сегодня у пассажиров такое благодушное настроение, хотя они давно ждут машину. Шутят, смеются. Веселит всех солдат, знай, сыплет прибаутками.
Любил капитан по смеху определять характер человека. Вот самозабвенно заливается мальчуган. А вот иное снисходительное хихиканье. Ага, это солидный гражданин в зеленой шляпе. А девушка с цветами молчит, задумчиво смотрит на балагура. Может, солдатская гимнастерка вызвала какие-то воспоминания? «До чего же все-таки люди разные», — подумал он.
Александр Алексеевич не обольщал себя надеждами на быстрый успех. Сложность задачи стала более очевидной сразу после начала поисков. Как-то он узнал, что один шофер, случается, выпивает, от товарищей в стороне держится. Присмотрелся к нему. Немолодой уже, неряшливый, сидит за рулем угрюмый. Вроде бы подходящий «кандидат». А узнал человека поближе, не по себе стало. Оказалось, в боях под Киевом тот в плен попал, потом — Освенцим. После войны жена умерла. Четверо детей на руках осталось.
Вот ведь как получается. Рад был, что ошибся в предположениях, и в то же время горько стало на душе оттого, что люди порой так равнодушны друг к другу. Эх, если бы найти часок да побывать в парке, раскрыть людям глаза. Но кто он сейчас…
Задумался капитан. Вот ошибся он, а ему, сотруднику милиции, ошибок допускать нельзя. Сталевары, говорят, различают десятки оттенков пламени. Опыт, интуиция? Вспомнилось прочитанное у Макаренко: «Видеть хорошее в человеке всегда трудно. Хорошее в человеке приходится всегда проектировать. К человеку надо подходить с оптимистической гипотезой, пусть даже с некоторым риском ошибиться».
Именно. Надо идти от хорошего. Предположим, что на автопредприятии все как один — честные работники, чуткие товарищи. Но как же случилось, что не заметили в этом коллективе беду старого шофера? Выходит, могут не обратить внимание и на личность, способную совершить преступление. И все-таки надо доверять.
Тогда-то и пришло решение — встретиться с ветераном, потолковать откровенно, по душам.
И вот встреча. Разговор поначалу не клеился. Василий Петрович, так звали таксиста, не скрывал, что недоволен визитом нежданного гостя. Отвечал отрывисто, нехотя и даже зло, а потом вдруг спросил в упор:
— А чего именно ко мне пришли? Что я, красивее других, что ли?
Александр Алексеевич предпринял еще одну попытку.
— Я ведь, если честно, плохо сначала о вас подумал. Допускал, что вы…
— Вот как!..
Возникло неловкое молчание.
