К вечеру на горизонте опять засверкали зарницы. Настрадавшиеся путники уже знали, чем это может грозить, и, несмотря на усталость, увеличили скорость. Тропа, по которой они поднимались, явно пользовалась популярностью: хорошо утоптана, ветви по обочинам объедены. Очевидно, здесь нередко проходили пастухи с отарами овец. На пути им надо где-то пережидать непогоду – оставалось надеяться, что укрытие встретится до дождя.
Беглецам повезло: вожделенное убежище нашли еще до темноты. Относительно ровная площадка, окруженная изгородью из камней, скрепленных меж собой глиной. В уголке низенький сарай со стенами, сооруженными по тому же принципу, и крышей, крытой дерном и корой.
– Сегодня мы не промокнем! – обрадовался Ххот. – Здесь пастухи пережидают непогоду или ночное время – прячут стадо за изгородью. Обычно у них в хижине есть очаг и запасец дров, так что погреемся.
Мальчик закашлялся – это был единственный ответ на слова воина. Неудивительно: беглецы вымотались и вымерзли почти до потери сознания.
Омр был прав в своих предположениях – внутри нашлись и очаг, и дрова. По неписаным правилам приличия, пользоваться чужим топливом как бы нельзя, но сил на лесозаготовку ни у кого не осталось.
Мальчик сразу завалился на жердяную лежанку: похоже, его и впрямь простуда прихватила. Ххот занялся разведением огня – это дело по умолчанию закрепили за ним на вечные времена; Амидис начал выкладывать еду из мешка на корявый стол, причем раттак очень внимательно наблюдал за его действиями.
Старик, присев возле ученика, потрогал его лоб, затем подержал за запястье, покачал головой:
– Гед, у тебя начинается жар.
– Учитель – я смогу идти, не беспокойтесь.
Омр, закашлявшись от дыма, прогудел из своего угла:
– Он точно идти сможет. Да только недолго – хоронить придется под камнями. Надо бы как-то его подлечить, и побыстрее. Старик, ты только зубы умеешь врачевать или как?
– Зубы. Да и то плохо.
– Неприятно… Малец вымотался сильно и перемерз – может свалиться на несколько дней. Нехорошо получится: нам подальше надо успеть уйти, мы ведь у самого основания хребта сейчас остановились.
– Понимаю… Вы свободные люди – вольны уйти отсюда в любое время. А я останусь со своим учеником.
– Размечтался! Ха! Я если за дело берусь, то до конца его довожу! Так что не надейся от меня избавиться! Хочешь ты или нет, но золотом со мной тебе делиться придется!
– Я устал повторять, что у нас нет золота.
– Да, само собой. А я устал делать вид, что в эту сказку верю. Эй! Наш хомяк решил почудить! Кто-нибудь объяснит мне, чего он от меня хочет?!
Раттак, протягивая омру крошечный закопченный котелок, своим неповторимым голосом произнес:
– Ты это ставить на огонь, а потом идти искать воду. Ты не брать воду из лужи возле забора. Там вода некачественная от присутствия овечьих какашек – Тибби такую воду не считает пригодной для использования. Когда из котелка пойдет дым, Тибби нальет в него воды. Тибби будет следить за содержимым котелка. А потом результат подогрева выпьет больной мальчик. Ему будет очень хорошо. Наверное.
Ххот, заглянув в котелок, мгновенно высказал все, что думает по поводу его содержимого:
– Святой навоз, да ведь это и есть самое что ни на есть настоящее овечье дерьмо! Ты уверен, что водой из той вонючей лужи ему можно как-то навредить?!
– Твоя идти искать воду! Моя – следить за огнем! Тибби три раза не повторять!
– Но-но! Ты как со мной разговариваешь, подушка небритая?!
– Я сам схожу воду поищу – чуть дальше вроде журчит ручей, – предложил Амидис. – Тибби у нас за лекаря часто был, этими смоляными катышками все болезни лечил – от желтухи до геморроя.
– И что – помогало? – поразился омр.
– Не всем и не всегда. И вообще редко. Но других лекарей под рукой не было, вот и приходилось… Простуда вроде неплохо лечилась, хотя и не уверен…
– Сиди, Амид, я лучше сам схожу. Хочу напиться вволю заодно, а то в этой фляге много не принесешь. Старик, радуйся: твоего ученика будет лечить настоящий раттак! Даже если концы отдаст от крысиного лечения, все равно приятно – не каждому такой доктор попадается.
Едва омр ушел, хлынул дождь – опять все тот же ливень. Шум его был столь силен, что почти перекрыл поток яростных ругательств из уст возвращающегося Ххота. Ворвавшись в хижину, воин яростно потрусил флягой:
– Я не успел напиться, когда это началось! Вымочило меня в один миг до последней нитки – будто небо опрокинулось! На мне сейчас воды больше, чем в этой фляге!
Раттак молча протянул лапу, ухватил флягу гибкими длинными пальцами, плеснул в уже задымившийся котелок. По хижине пошел пряный запах, а Ххот, позабыв про воду, начал помогать Амидису перетаскивать жердевый стол – крыша над ним дала течь.
– Это опять надолго, – вздохнул омр. – Знаю я такие дожди – в конце весны частенько бывают. Наши горы лишь на вид из камня – на самом деле грязи в них больше, чем булыжников. Бывает, с вершин целые потоки сходят – вроде лавины, только из грязи вперемешку со щебнем, а не из снега. Ох и вывозимся мы завтра, если погода позволит идти! Или если мальчик на ногах останется…
* * *
– Учитель фехтования сказал мне, что ты не можешь усвоить простейших упражнений. Он говорит, что ты до сих пор не научился правильно держать шпагу. Это так?
– Отец, я стараюсь. Честное слово, стараюсь! Я научусь – я хорошо научусь!
– У всех дети как дети, а у меня кусок дерьма с кожей упыря! Мало того что урод красноглазый, так еще и не способный ни к чему. И зачем я тебя признал? Ты, ублюдок, зачатый на вонючей соломе от грязных солдат, – зачем я признал тебя своим сыном? Зачем?! Ты мог бы хоть крошечную каплю признательности за это выразить – стать примерным сыном. Но ты решил, что это слишком большое одолжение… Так? Да, та-а-а-ак!!! Ну что ж – ты не оставляешь мне выбора… Придется тебя наказать…
– Отец!
– Не пугайся раньше времени – я еще не решил, как с тобой поступлю. Мне кажется, что надо придумать нечто новое, по-настоящему серьезное… И прекрати таращиться на меня своими красными глазами – я ненавижу, когда ты это делаешь! У тебя взгляд низшего демона из темного мира, а не человека. Вот! Я понял, в чем причина. Взгляд! Во всем виноваты эти мерзкие глаза – их будто и правда от упыря взяли. Мальчик мой, да ведь ты не виноват в своих неудачах. Во всем виноваты они… Да? Ты согласен? Ну что ж, надо устранять проблему… Видишь эту ложку? На вид обычная, но ты не представляешь, как она бывает полезна в некоторых ситуациях. Знаешь, что мы делали, если к нам в плен попадался солдат с оружием Энжера в руках? Темнобожники любили воровать наши винтовки – они несравненно лучше их мушкетов и арбалетов. Сами они такие создавать так и не научились – максимум, на что их хватило, на корявые самопалы… Ох, прости, сын, отвлекся! Ну так вот – если нам попадался в руки обнаглевший имперец, я брал такую вот ложку и вытаскивал ему правый глаз. А самым злостным и левый заодно. Темнобожники при виде знамени моего полка спешили избавиться от винтовок и револьверов – боялись. Грязное, конечно, дело, но немалую пользу приносило. И сейчас принесет – мы избавимся навсегда от твоего дурного взгляда. Он не будет вредить никому, и тебе в том числе. И никто не поставит в упрек, что мой отпрыск не способен постичь дворянской науки – слепые не занимаются фехтованием. Подними-ка голову… сынок…
– Отец!!!
* * *
Граций свалился со скрипучей деревянной кровати на глинобитный пол, вскочил, проорал что-то невнятно-бессвязное, замахал руками, будто пытаясь оттолкнуть от себя невидимку. При этом он задел рукой стол, едва не уронив стандартную армейскую лампу, – вниз с шумом посыпались тарелки и чашки. Рядовой Феррк не успел защититься – советник яростно вцепился в его горло, страшно выпучив и без того ужасные глаза, прохрипел в лицо испуганному солдату:
– Не-э-эт! Не да-а-ам! Они мои-и-и-и! Глаза-а-а!
Солдат, пытаясь избавиться от мертвой хватки скрюченных пальцев, попятился. Ноги подвели – беднягу шатнуло вбок, он навалился на стол, опрокинув наконец лампу. Керосин пыхнул до потолка, от волны жара советник мгновенно очнулся, стряхнув с себя объятья ночного кошмара (хотя и не полностью). Отпустив солдата, он растерянно вскрикнул:
– Феррк! Опять! Я его видел!!! Он приходил за мной – он всегда приходит при ночном дожде!
– Господин, здесь нет никого, кроме меня, – это просто дурной сон был. Уходим отсюда – сгорим ведь!
Граций без сопротивления позволил увлечь себя к дверям. Расторопный Феррк на ходу успел прихватить его выглаженную одежду и чемодан – спасал имущество. В комнате, помимо стола и стены, уже занялся потолок, пламя стремительно расползалось по дому.
Выскочив на улицу, Феррк рявкнул прямо в рожи часовых:
– Пожар! Всем тушить! Господин советник, сейчас мы найдем вам новое жилище…
Граций, съежившись под струями дождя, растерянно уточнил:
