— Конечно. Я бы сказал, что причина — сам Рекс Фортескью. Весь прошлый год он вел себя как безумец. Надежные акции продавал, сомнительные покупал, про свои дела молол языком направо и налево, да еще как! От советов отмахивался. Персиваль — это его сын — приходил сюда, просил, чтобы я как-то повлиял на отца. Он сам, видимо, пытался, но тот отшвырнул его в сторону. Я сделал все, что мог, но Фортескью не желал прислушиваться к голосу разума. Иногда мне казалось, что его словно подменили.
— Но подавлен он не был? — уточнил инспектор Нил.
— Нет, нет. Наоборот. Был какой-то бурлящий, вычурный.
Инспектор Нил кивнул. Мысль, уже сформировавшаяся в его мозгу, только окрепла. Кажется, он начинал понимать причины трений между Персивалем и его отцом. Мистер Биллингсли между тем продолжал:
— Но про завещание его жены меня спрашивать бесполезно. Я его не составлял.
— Это мне известно, — успокоил его Нил. — Я лишь хочу выяснить, было ли ей что оставлять. И я это уже выяснил. У нее было сто тысяч фунтов.
Мистер Биллингсли неистово затряс головой:
— Нет, мой дорогой сэр, нет. Тут вы не правы.
— Вы хотите сказать, что эти сто тысяч она должна была получать постепенно в течение всей жизни?
— Нет… нет, она должна была все получить сразу. Но в завещании был пункт, суть которого в следующем: жена Фортескью вступала в наследство и получала эту сумму не ранее чем через месяц после смерти мужа. В наши дни этот пункт вполне обычен. Он появился, потому что летать на самолетах стало небезопасно. Если в авиакатастрофе погибают двое, очень трудно определить, кто из них унаследовал собственность другого, и возникает множество занятных проблем.
Инспектор Нил внимательно смотрел на него.
— Выходит, у Адель Фортескью не было денег, которые перешли бы к кому-то по наследству? Что же случилось со ста тысячами фунтов?
— Эти деньги вернулись в фирму. Точнее сказать, к наследнику очищенного от долгов и завещательных отказов имущества.
— И наследник этот — мистер Персиваль Фортескью.
— Совершенно верно, — подтвердил Биллингсли. — Деньги переходят к Персивалю Фортескью. А при том состоянии, в каком находится сейчас фирма, — добавил он, забыв о профессиональной этике, — эти деньги ему ох как нужны!
4
— Чего только вам, полицейским, не надобно, — проворчал доктор, друг инспектора Нила.
— Давай, Боб, выкладывай.
— Так и быть, раз мы с тобой говорим с глазу на глаз и ссылаться на меня ты, слава богу, не можешь! Представь себе, судя по всему, ты абсолютно прав. Сильно смахивает на маниакальный синдром. Семья это подозревала и очень хотела, чтобы он показался доктору. Но он наотрез отказался. А проявляется это заболевание именно так, как ты описываешь. Неспособность оценить ситуацию, бурные вспышки раздражения и злости, хвастливость, мания величия — например, человек считает себя выдающимся финансовым гением. Если такого не остановить, он очень скоро разорит самую платежеспособную фирму, а остановить его не так просто, особенно если он знает, что у вас на уме. Я бы сказал, вашим друзьям просто повезло, что он умер.
— Они мне вовсе не друзья, — вымолвил Нил. И повторил сказанное как-то раньше: — Все они — очень неприятные люди…
Глава 19
Вся семья Фортескью сидела в гостиной. Прислонившись к каминной полке, речь держал Персиваль Фортескью.
— Все это прекрасно, — говорил он, — но радоваться совершенно нечему. Полицейские приезжают, уезжают, нам ничего не говорят. Они якобы заняты какими-то поисками. Но дело и не думает сдвигаться с мертвой точки. Нельзя ничего предпринимать, нельзя строить планы на будущее.
— Как можно так не считаться с людьми? — вставила Дженнифер. — Дурацкое положение.
— До сих пор нам запрещено уезжать из дому, — продолжал Персиваль. — И все же в своем кругу мы должны обсудить планы на будущее. Что скажешь ты, Элейн? Ты ведь собираешься замуж… забыл, как его зовут… за Джералда Райта, так? Когда вы хотите пожениться?
— Чем быстрее, тем лучше, — ответила Элейн.
Персиваль нахмурился.
— То есть через полгода?
— Нет, раньше. Почему мы должны ждать полгода?
— Чтобы соблюсти приличия, — объяснил Персиваль.
— Чепуха, — возразила Элейн. — Месяц. Больше мы ждать не намерены.
— Что ж, тебе решать, — сказал Персиваль. — А когда поженитесь, что думаете делать дальше? Или планов нет?
— Мы хотим открыть школу.
Персиваль покачал головой.
— В наши дни это рискованно. Где найти обслуживающий персонал? Где найти толковых учителей? Идея, безусловно, хорошая, дело благое. Но на твоем месте, Элейн, я бы как следует подумал.
— Мы уже подумали. Джералд считает, что будущее нашей страны зависит от того, какое образование получат дети.
— Послезавтра я встречаюсь с мистером Биллингсли, — сообщил Персиваль. — Будем обсуждать разные финансовые вопросы. Он считает, что деньги, которые оставил тебе отец, есть смысл положить в банк на длительный срок, а доверительный собственник — ты и твои дети. В наши дни это самое надежное.
— Нет, — отказалась Элейн. — Деньги нам понадобятся сейчас, чтобы открыть школу. Мы уже нашли подходящий дом, он сейчас сдается. В Корнуолле. Прекрасная земля и отличный дом. Мы хотим пристроить к нему несколько крыльев.
— Ты хочешь сказать… что собираешься забрать из дела все деньги? Знаешь, Элейн, я не думаю, что это разумно.
— А я считаю, что разумнее их забрать, — осталась при своем мнении Элейн. — Дело-то трещит по швам. Ты, Валь, сам говорил, когда отец еще был жив, что положение в фирме хуже некуда.
— Всякое приходится говорить, — высказался Персиваль неопределенно, — но пойми, Элейн, взять весь свой капитал и вбухать его в покупку, оборудование и оснащение школы — чистое безумие. Если дело не выгорит, что будет? Ты остаешься без единого пенни.
— Выгорит, — продолжала упрямиться Элейн.
— А я — за тебя. — Это Ланс, полуразвалившись в кресле, выступил с поддержкой. — Рискни, Элейн. Лично я считаю, что школа эта будет чертовски странной, но ведь именно этого ты хочешь — ты и Джералд. Если даже потеряешь деньги, у тебя, по крайней мере, останется чувство удовлетворения — ты поступила так, как захотела.
— Что еще от тебя можно ждать, Ланс, — кисло заметил Персиваль.
— Знаю, знаю, — согласился Ланс. — Я мот, транжира и блудный сын. Но, Перси, старина, я все же считаю, что жизнь дала мне больше радостей, чем тебе.
— Смотря что считать радостями, — кисло заметил Персиваль. — Кстати, самое время поговорить и о твоих планах, Ланс. Ты, видимо, отправишься назад в Кению… или в Канаду? Или совершишь восхождение на Эверест? Или еще что-нибудь не менее потрясающее?
— С чего ты это взял? — спросил Ланс.
— Ну, домашняя жизнь в Англии тебя никогда не привлекала.
— С возрастом люди меняются, — сказал Ланс, — Возникает тяга к оседлому образу жизни. Представь себе, дружище Перси, что я жду не дождусь, когда смогу ступить на стезю бизнесмена, трезвого человека дела.
— Не хочешь ли ты сказать…
— Именно, старина, я хочу стать совладельцем фирмы, вместе с тобой. — Ланс расплылся в улыбке. — Ты, разумеется, будешь старшим партнером. Тебе — львиная доля. Я всего лишь очень младший партнер. Но какими-то акциями я владею, и это дает мне право участвовать в управлении фирмой, верно?
— Ну… да… конечно, если ты этого желаешь. Но смею тебя уверить, мой дорогой, что тебе это быстро наскучит.
— Посмотрим. Не думаю, что мне это наскучит.
Персиваль нахмурился.
— Ты что, Ланс, серьезно собираешься заняться делами фирмы?
— Да, хочу приобщиться к семейному пирогу. Именно это.
Персиваль покачал головой.
— Дела у нас, знаешь ли, обстоят не лучшим образом. Ты скоро это поймешь. В лучшем случае мы сможем выделить Элейн ее долю, если она на этом настаивает.
— Видишь, Элейн, — обратился к сестре Ланс. — Ты проявила мудрость, когда настаивала. Хватай свои деньги, пока есть что хватать.
— Перестань, Ланс, — рассердился Персиваль. — От этих твоих шуток дурно пахнет.
— Действительно, Ланс, надо все-таки думать, когда говоришь, — вмешалась Дженнифер.
Сидя в сторонке около окна, Пэт разглядывала их одного за другим. Если Ланс имел в виду это, говоря, что прижмет Персивалю хвост, он явно преуспевал. Подчеркнутая безмятежность Персиваля, несомненно, была поколеблена. Он снова сердито огрызнулся:
— Ты это все серьезно, Ланс?
— Серьезнее некуда.
— Пойми, ничего у тебя не выйдет. Ты скоро насытишься этим по горло.
— Не волнуйся. Представляешь, как это разнообразит мою жизнь? Контора в городе, машинистки носятся взад и вперед. Секретаршу возьмем только блондинку, как мисс Гросвенор… ведь ее фамилия Гросвенор? Небось ты на нее уже накинул уздечку? Ничего, найду себе другую, такую же. «Да, мистер Ланселот, нет, мистер Ланселот. Ваш чай, мистер Ланселот».
