И детей не бросишь?
Остается только терпеть...
Плюс у Джолиэтт был лишь один — домашнее хозяйство ей было глубоко безразлично. Ее не волновало — ничего.
Ни слуги, ни кладовые, ни дом, ни... попросту — ничего!
Она с удовольствием заказывала для себя новые платья. Музицировала. Вышивала. Ездила на балы и устраивала приемы. Последнее — реже, герцогу Леруа все же не нравилась шумиха и суматоха. Но подруги к ее высочеству приезжали.
Впрочем, чаще принцесса отправлялась во дворец.
Муж?
Постольку поскольку...
Супружеский долг она отдавала, но не более того. Любви между ними не было. И домашний уют ее не интересовал. И вообще...
На этом месте Майкел заинтересовался, чуточку надавил, и Оретта все же принялась откровенничать.
Отношения со Стуаном у ее высочества завязались примерно через месяц после свадьбы. А самое ужасное то, что господин об этом знал...
Да, знал.
И видел их несколько раз... от слуг-то ничего не спрячешь! А Джолиэтт и не скрывалась особо.
Иногда у них и сред бела дня.... Да, вот это самое!
Это ж кошмар какой-то!
А господин пару раз возвращался пораньше, и... да все он знал! И видел! Молчал?
А что тут скажешь? От сына отречешься?
Майкел?
Да никто и не поверил, что он... и принцесса... все свои знали, что Майкел никогда бы... он бы каминными щипцами к этой особе не притронулся!
Стуан — тот может. А Майкел — никогда!
Такого просто быть не может!
Отец из дома выгнал?
Ну так слуги все точно знали! Это происки хитрой стервы, коей и почитали ее высочество. А Майкел тут невинная жертва! Небось, дурная баба на него прыгнула, да Майкел отказался, вот и напела стерва герцогу чего было и чего не было. А потом, когда вскрылось все, тоже понятно. Герцог гордый, да и виконт, вот и не пошли на мировую.
А все из-за этой дряни, чтоб у нее все волосья повылезли!
Ганц вздохнул.
— А что еще можно сказать про принцессу? К примеру, какое у нее настроение?
— Сложное, — честно призналась Оретта. — Мы ее ж и не видим почти... бывает и так, что она жутко не в настроении. Личные горничные жалуются... и пощечины
раздает налево и направо, и булавкой ткнуть может, и воду в лицо выплеснуть...
— Это часто бывает?
— Последнее время, почитай, постоянно.
— Последнее время?
— Как господин умер, так она и с цепи сорвалась. Вконец одурела.
— Вот как... А до того?
— А до того раз в десять дней точно, а может, и чаще... А бывает и так, что госпожа довольная, щебечет, что птичка, монетки сует... это реже, конечно, но бывает...
Ганц вздохнул.
Даже если он побеседует с личной камеристкой... да хоть бы и со всеми!
Толку-то!
Календарь никто из них не вел.
А идея, которая пришла на ум Ганцу... она настолько ужасна, что обсудить ее можно только с одним человеком. И — нет.
Не с его величеством.
>’< & «
— Бран, у меня серьезный разговор.
Анжелина как раз вышла, и Ганц воспользовался моментом.
Гардрену дважды объяснять не понадобилось. Он не стал размениваться на дурацкие уточнения, не стал заниматься всякой ерундой...
Вместо этого он дождался, пока Анжелина вернется, и поднялся с дивана. Поцеловал руку супруге.
— Дорогая, я умоляю тебя о прощении...
— Но вам надо посекретничать. Верно? — глаза Анжелины лучились добротой и лукавством.
— Верно.
— Тогда я распоряжусь, чтобы вам в кабинет подали что-то вкусное. И надеюсь, что не лишусь мужа на всю ночь?
— Ни в коем разе, любовь моя...
Ганц деликатно отвернулся. Но шепот, сдерживаемый смех, шуршание шелка...
Он промолчал. Но Гардрен и так все понял — и неожиданно подмигнул.
— Даже таким, как я, иногда везет.
Начни Ганц сейчас говорить о его физических недостатках — и Гардрен мигом бы поймал его на слове, еще и поиздевался. Что-что, а на этот счет Бран не переживал.
Он вообще предпочитал переживать врагов, а не из-за внешности.
Так что Тримейн ответил ему улыбкой.
— Гардрен, я бы сказал, что таким, как вы — и везет. И на таких, как мы — везут. Тоже...
Бран фыркнул в ответ, давая понять, что — засчитано. И направился в кабинет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Итак, Тримейн?
— Бран, у меня есть подозрения, и я хочу, чтобы ты их опроверг, — не стал тянуть Ганц.
— Подозрения?
— Мне кажется, я нашел нашего маниака.
— И кто это? Его величество? Если ты здесь, а не с докладом у короля?
Ганц фыркнул.
Ну и чутье йе у Гардрена!
— Практически. Ее высочество Джолиэтт.
Шутки кончились. Бран подобрался и прищурился.
— Обоснования?
Ганц потер лоб, и принялся выкладывать то, что давно не давало ему покоя.
— Начну с того, что пострадавшие девушки принадлежали к разным слоям общества. От самых высоких, как Аника Реваль, к примеру, до проституток из борделя... Допустим, герцог может спуститься к проституткам. Но им попасть к герцогу намного сложнее.
— Убивать должен был человек из высшего общества. Согласен.
— Девушек не насиловали. Ни одну.
— Может, он стар. Или не может... с женщинами, такое бывает, — пожал плечами Бран.
— И все же... камешек в копилку?
— Допустим. Хотя и небольшой.
— У преступника были и есть определенные закладки на внешность.
— Разве?
— Большинство... почти все девушки — одного типа. Блондинки, с серыми или голубыми глазами, хрупкого телосложения.
— Это тоже ни о чем не говорит.
— Все они похожи на Анжелину.
Бран закаменел.
— Так... А Миранда?
— На тот момент у ее высочества был конфликт, кажется, с Лилиан Иртон.
— Допустим. Месть?
— Да. И достать девушек определенного типа сложно. Иногда приходится обходиться тем, что дают.
— Допустим. Но это — не доказательства.
— Нет, — Ганц потер лоб еще раз. Налил себе вина, сунул в рот пирожок с капустой, и наконец, решился. — Когда всплыли Леруа, я начал копать в их семье. Ида опознала человека, который был в борделе — это Стуан Леруа.
— Так...
— Майкел Леруа выставлен из дома. Отец ему дает денег, но домой не пускает... не пускал. Сейчас Майкел прекрасно общается с семьей, кроме ее высочества...
— Тоже не аргумент.
— Меня это заинтересовало. Антуан Леруа — не идиот. Но одного сына выгнали из дома за поцелуй с мачехой, а второго терпят, хотя Стуан позволяет себе большее? Много большее?
— Может, младшего сына отец любит больше? Или его больше любит мачеха? — Бран позволил себе нарочито сальную улыбку. Этакую... намекающую.
— Допустим. Но я принялся копать после похорон его светлости. Майкела Леруа выгнали из дома во время медового месяца. Я отправился в охотничий домик Леруа, где проходил означенный месяц...
-Так?
— Я обнаружил, что в это время в деревне исчезла девушка. Некая Ликса... внешность — копия Анжелины. За небольшими исключениями. Глаза голубые, фигура немного другая, но... в тот момент Джолиэтт не разбирала, где кто, и какая там фигура...
— Подробности? — подобрался Бран.
Ганц послушно пересказал то, что услышал от Майкела. И — дополнил.
— Подозреваю, принцесса была в ярости. Мужа она ненавидит, брак неудачный, жизнь не удалась, интимная сторона отношений... м-да. И тут она выходит из своих покоев... и видит сестру!
— Не сестру.
— Но там и тогда Ликса была похожа на ее^ысочество Анжелину. Светлые волосы, светлые глаза, роскошный пеньюар, а лицо... либо было размыто. Это ночь! Это тени, в которых что угодно можно увидеть, особенно если захочешь!
— Так...
— И Джолиэтт ударила. В ярости, в ненависти, в бешенстве от происходящего... она не служанку убивала. Она уничтожала сестру. За свои разбитые надежды и сломанную жизнь.
— Б... — не сдержался Бран.
Как-то слишком хорошо он все это представил. Только на месте никому не известной служанки была его Анжи. Его любовь, его жизнь... могло такое случиться?
