Но каким бы Индулис ни вернулся, с задранным носом или опущенным, мы с нетерпением ждали, когда они с Томинем снова появятся в школе.
ВСЕ ПРОЯСНЯЕТСЯ
Последняя четверть принесла немало неожиданностей. И прежде всего, Томинь наотрез отказался от своего шефа — Изольды.
— Контролер мне больше не требуется! — заявил он, едва появившись в классе. — Сам справлюсь. А нужно будет, найду, к кому обратиться за помощью.
Изольда оскорбилась:
— Имей в виду, если только из-за тебя в последней четверти…
Но он и слушать ее не стал:
— Я уже сказал: сам найду, кого попросить.
Как это понять? То ли участие в фильме сделало Томиня заносчивым, то ли он, наоборот, стал сознательнее, прилежнее?
Трудно сказать. Одно ясно: его познания в русском и английском удивили нас всех.
— Если Томинь будет продолжать в том же духе, то перейдет на круглые пятерки, вот увидите, — заявила Югита.
Успехи Томиня ее очень радовали.
Но самый большой сюрприз преподнесла нам Кайя. Вот как это случилось.
Накануне Первомая классная руководительница отпустила нас домой пораньше. Учитель Мурцелис заболел, последний урок отменили. В конце четверти у преподавателя физики все чаще стало сдавать сердце. Мы решили сходить к нему домой, поздравить с праздником.
Все ушли, в классе остались я и Иголочка: нам поручили позаботиться о цветах для учителя Мурцелиса.
Тут неожиданно в класс вернулась Изольда и взволнованно сообщила:
— Что происходит в пионерской комнате, ребята! Если бы вы только слышали!
— Что там может происходить?
— По плану сегодня ничего не предусмотрено.
— Вот именно поэтому!.. Пошли послушайте сами! — позвала нас Изольда. — Скорее, ну! И тихо!
Мы последовали за ней на цыпочках.
Пионерская комната находится напротив нашего класса. Пересекая коридор, Изольда нашептывала нам в уши:
— Индулис тоже домой не пошел! Тс-с! — Она приложила палец к губам. — Они думают, что никого нет…
В пионерской комнате было тихо. Из-за чего Изольда так встревожилась? Разыгрывает нас или нет?
И вдруг мы услышали голос Кайи:
— Я всегда верила, что нужна вам, что могу вам помочь и что вы наконец-то поймете меня… Боже мой, как я ошибалась! Оказывается, вам все равно!
— Хватит, Комарик! В наших глазах ты была и остаешься лишь неудавшейся горе-артисткой!
И этот голос был нам знаком. Он принадлежал Индулису.
— Не смей издеваться надо мной! Разве я не доказала, что хочу и могу работать?
— Свои доказательства можешь оставить при себе!
Иголочка сжала кулаки:
— Да как он смеет так говорить с Кайей?
— Тс-с!.. — Изольда предостерегающе подняла палец.
— Глупости! — не выдержал я. — Почему мы должны молчать? Кто дал Индулису право говорить за всех?
— Верно! Пусть он сам заткнется! — поддержала меня Иголочка, и спустя мгновение мы все трое уже находились в пионерской комнате.
Кайя повернулась к нам. Вид у нее был сконфуженный. Индулиса нигде не было видно.
— Где он? — Иголочка огляделась, глаза ее метали молнии.
— Позор какой! — разгневанная Изольда перешла на крик. — Выходи! Он еще прячется, негодяй!
Кайя сказала спокойно:
— Кроме меня, тут никого нет.
— Ты же только что говорила с Индулисом, — захлопала глазами Иголочка. — Как это вдруг — нет?
Один я молчал. На щеках Кайи отчетливо виднелись следы слез. Я вспомнил пережитое в доме нашей пионервожатой в ее методический день. Неужели все повторилось снова?
Неожиданно на Кайю напал смех. Громкий, неудержимый. Момент, скажем прямо, не самый подходящий. Что-то с Кайей неладно, теперь совершенно ясно!
Как поступить? Может, нужно лекарство? Какие-нибудь капли?..
— Шерлоки-холмсы! — продолжала хохотать Кайя. — Эх вы!
— Послушай… Кайя… — Я первый пришел в себя. — Скажи, это… у тебя часто бывает?
— Что именно?
— Ну… такое… Говоришь вслух… Плачешь… Потом хохочешь?..
— Последнее время довольно часто, — призналась Кайя.
Ее неожиданная откровенность озадачила нас еще больше.
— Неужели ты до сих пор думаешь, что мы тебя не любим? — спросил я.
— Может быть, тебе нужно в санаторий? Отдохнешь там, подлечишься, — предложила Иголочка.
— Но почему? — Кайя опять рассмеялась. — Я здорова как чемпион по самбо.
— Ты на нас не сердись, пожалуйста! — Иголочка обняла ее. — Мы давно уже не считаем тебя неудавшейся актрисой. К тому же ты замечательная пионервожатая.
— И режиссер! — добавил я.
— Приятно слышать, — ответила Кайя. — Только вы, мои дорогие, напрасно встревожились. Наверное, услышали, как я говорю разными голосами, да? А я была убеждена, что все ушли домой, и поэтому решила поработать немного. Понимаете, я ведь не успокоюсь, пока не поступлю на театральный факультет. В прошлом году я провалилась на этюдах. Нынешним летом хочу попробовать снова.
Кому бы пришло в голову такое!..
Мы ушли из школы вместе с Кайей. В цветочном магазине выбрали букет для учителя Мурцелиса. Кайя купила еще тюльпаны и приложила к нашему букету:
— Так будет понаряднее.
— Ой, товарищи! — Иголочка встревоженно показала на башенные часы. — Скоро уже три!
До встречи у Ояра, где мы должны были собраться всем классом, оставались считанные минуты.
МОЯ МАТЬ
Классная руководительница усыновила ребенка! Усыновила! Совершенно чужого ребенка из детдома!..
Вот какая весть облетела наш класс. Если кто и не поверил, тот смог сам убедиться в зале театра, во время культпохода на дневное представление.
Рядом с классной руководительницей сидела девочка лет пяти со светлой кудрявой головкой и чуть приоткрытым, словно от удивления, ртом. Она пытливо рассматривала всех нас, кое-кому даже улыбнулась. Потом, показывая пальчиком, тихонько спросила о чем-то классную руководительницу.
— Они пионеры, — пояснила учительница Лауране. — Когда вырастешь, тоже наденешь такой галстук.
Мы узнали, что девчушку зовут Ингой. К великому нашему изумлению, она называла классную руководительницу мамочкой.
— Инга ведь наверняка знает, что учительница Лауране не ее настоящая мать.
— Разумеется! Не так уж она мала.
— И все-таки говорит ей «мамочка»!
— А как иначе?
— Думаешь, она ее и любит, как мать?
— Почему бы и нет? Учительница Лауране очень хороший человек.
Девчонки перешептывались у меня за спиной. Спрашивала Яутрита, отвечала Изольда.
Вернувшись из театра домой, я долго размышлял о поступке классной руководительницы. Теперь она не только учительница, она еще и мать.
За ужином я спросил у матери, знает ли она про это.
— Разумеется! Те, кто хотят усыновить ребенка, должны иметь характеристику с места работы.
— Почему же ты мне раньше не сказала?
— А потому, что не вижу в этом ничего особенного. Твоя классная руководительница отнюдь не первая женщина, которая берет на себя обязанности приемной матери. Многие сироты обрели таким образом родителей.
— И они по-настоящему счастливы?
— Мне думается, да. Конечно, и в детдомах им неплохо, но все-таки каждый ребенок стремится к материнской ласке, к домашнему уюту.
— Но сможет ли учительница Лауране стать настоящей матерью чужому ребенку?
— Ты сомневаешься?
— Я не знаю, можно ли так любить чужого ребенка, как, например, ты меня?.. Нет, я думаю, все-таки большая разница.
— Материнские чувства со временем растут и крепнут. И ребенок тоже крепче привязывается к человеку, который день за днем заботится о нем.
Мать медленно поднесла ко рту стакан и испытующе посмотрела на меня.
— Не веришь?
— Не могу себе представить.
— Тогда послушай. — Лицо у нее стало очень серьезным. — Я знаю одного мальчика, которого уже двенадцать лет воспитывает женщина, не родная его мать. И ни он, ни она не могут себе представить жизни друг без друга.
— Я его тоже знаю?
— Знаешь. Даже очень хорошо.
— Кто же это?
— Лучше будет, если ты догадаешься сам. Я уже давно хотела тебе о нем рассказать.
— Кто-то из моих друзей?
— Возможно.
«Кто бы это мог быть? — недоумевал я. — Лучший мой друг — Ояр. Неужели он?»
— Отец его погиб, когда он сам был еще совсем маленьким, — между тем продолжала мать.
Нет, не Ояр — у него и отец, и мать. Кто же тогда? Может, Зигис? Или Олаф?
— А перед гибелью отца — ребенку был тогда всего годик — умерла его мать. Малыш остался на руках у отца.
— Значит, у него ни отца, ни матери! — воскликнул я. — Среди моих друзей таких нет, я знаю точно!
