— Вы полагаете, Раденбау может что-то знать о документе «Р»?
— Трудно сказать, Кристофер, но Ной с ним часто советовался по затруднительным вопросам. — Ханна затушила сигарету. — Вы ведь можете посетить его в тюрьме и сказать, что хотите ему помочь, как помог бы Ной. Может, он и скажет то, что вам нужно. Я могу написать ему, чтобы он доверился вам — другу и протеже покойного Ноя.
— Напишите, пожалуйста, — поспешно попросил Коллинз. — И, разумеется, я постараюсь всячески ему помочь.
— Я так и так собиралась сообщить ему о случившемся. С ним. ведь никто, кроме его дочери, не переписывается. У него очень милая дочь, Сюзи. Сейчас живет в Филадельфии. Я напишу, что вы собираетесь его навестить. Когда вы сможете к нему поехать?
Коллинз мысленно пролистал свой календарь.
— В конце недели я должен быть в Калифорнии. Та-ак. Сообщите, пожалуйста, Раденбау, что я буду у него не позднее середины следующей недели, Большое спасибо, Ханна, это хорошая нить. — Встав, он подошел к ней и поцеловал ее в щеку. — Спасибо еще раз. Будьте здоровы. И, пожалуйста, звоните, если мы с Карен можем чем-нибудь быть полезны.
К машине он возвращался в гораздо лучшем расположении духа, но вскоре его хорошее настроение угасло. Раденбау-то Раденбау, но прежде всего придется выведывать тайну документа «Р» у директора ФБР. Как сделать это, Коллинз еще не представлял, но ясно видел, что рано или поздно это сделать придется. «Лучше раньше, чем позже», — решил он, садясь в машину.
Коллинз встретился с Верноном Т. Тайнэном в половине одиннадцатого следующим утром в конференц-зале, примыкающем к кабинету директора ФБР на седьмом этаже здания имени Гувера.
Коллинз надеялся, что встреча произойдет в кабинете Тайнэна, рассчитывая подсмотреть, там ли находится сейф Бакстера. Но Тайнэн, лично встретивший его у лифта на седьмом этаже, провел министра прямо в конференц-зал, где усадил во главе стола, пристроившись рядом на стуле.
Доставая из портфеля сводки по росту преступности в Калифорнии, Коллинз прислушивался к тому, как Тайнэн шутит со своей секретаршей, подающей чай и кофе. Со времени позавчерашней встречи с патером Дубинским Коллинз все больше и больше подозревал директора ФБР в каких-то еще непонятных, но явно темных махинациях, однако сейчас непринужденное поведение Тайнэна рассеивало эти мысли. Драчливое выражение лица Тайнэна сменилось радушием, весь он был сама прямота и обезоруживающая открытость. Ну как можно подозревать главного стража порядка страны? Должно быть, священник либо преувеличил, либо вообще превратно истолковал слова его эмиссара.
— И не забудьте, Бет, — сказал Тайнэн стоящей у двери секретарше. — Нас не тревожить.
Дверь закрылась, и Тайнэн всецело переключился на гостя.
— Чем могу служить, Крис?
— Я всего на минутку, — ответил, разбирая бумаги, Коллинз. — Готовясь выступать в Лос-Анджелесе, я включил в речь последние данные ФБР по преступности в Калифорнии, полученные вчера от вас...
— Да, они произведут надлежащее впечатление, — кивнул Тайнэн. — Цифры убедительные. Они заставят Калифорнию понять, что поправка к конституции нужна их штату куда больше, чем другим.
Коллинз изучающе рассматривал лист бумаги, который держал в руке.
— Должен отметить, что данные по Калифорнии превышают данные по другим крупным штатам. — Он поднял бумагу. — Они абсолютно достоверны?
— В той степени, в которой можно доверять сообщениям местных полицейских властей, — ответил Тайнэн. — Вы процитируете им их же данные.
— Просто хочу увериться, что у меня под ногами твердая почва.
— И еще какая! С этими цифрами вы заложите прочный фундамент для перехода к вопросу о тридцать пятой поправке.
Коллинз отхлебнул остывший чай.
— Разумеется, я перейду к ней, хотя и намерен выступать осторожно, чтобы не переборщить. Мне бы не хотелось ввязываться в настоящую дискуссию по этому вопросу, и я без энтузиазма отношусь к предстоящей встрече на телевидении. Откровенно говоря, с тех пор как я стал министром, у меня не было времени досконально изучить проект поправки со всеми ее пунктами и подпунктами.
— Ну о том, что вы справитесь, беспокоиться нечего, — сказал беззаботно Тайнэн. — Вы же выступали по поводу тридцать пятой на заседаниях комиссий конгресса и держались просто молодцом. И вы знаете о ней все, что вам нужно.
— Но, может... — заколебался Коллинз, — может, не все?
В глазах Тайнэна промелькнула вспышка беспокойства.
— Что же может быть еще? «Пора», — решил Коллинз.
— Существует своего рода приложение к поправке, именуемое «Документом «Р». В чем именно заключается это приложение? Какова его роль в поправке?
Сохраняя выражение невинного любопытства, Коллинз внимательно следил за Тайнэном.
Насупленные брови Тайнэна поползли вверх, маленькие глаза широко раскрылись. Но прочитать в них нельзя было ничего. Либо Тайнэн прекрасный актер, либо ссылка на документ «Р» абсолютно ему непонятна.
— Роль чего? — переспросил он.
— Документа «Р». Я надеялся, что вы сможете рассказать мне о нем, чтобы я был готов к любым вопросам.
— Крис, я понятия не имею, о чем вы говорите. Откуда вообще взялся какой-то документ «Р»? Что это такое?
— Не знаю. Разбирая старые бумаги Ноя Бакстера, я увидел это название на одном из меморандумов по поводу подготовки тридцать пятой поправки.
— Он у вас с собой? Интересно бы взглянуть, может, его вид освежит мою память.
— В том-то и дело, черт возьми, что у меня его больше нет. Я выбросил его вместе с ненужными старыми бумагами Ноя, но название застряло в голове, вот я и спросил. Думал, может, вы знаете, — он пожал плечами. — Но раз не знаете...
— Повторяю, — сказал Тайнэн твердо. — Я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите. Вы можете быть совершенно уверены в том, что обладаете всей информацией, необходимой для успешного выступления в Калифорнии. Сделайте свое дело, мы сделаем свое, и Калифорния, без сомнения, примет поправку. Мы поставили все на одну лошадь, заезд всего лишь через месяц, и я не намерен проигрывать, Крис.
— Я тоже, — сказал Коллинз, пряча в портфель свои бумаги. — Что ж, полагаю, что я полностью подготовился.
Выйдя в коридор, Коллинз спустился по лестнице на шестой этаж, обдумывая на ходу результаты встречи. Тайнэн ничем не показал, что имеет хотя бы малейшее представление о документе, который умирающий Бакстер назвал чрезвычайно опасным. И все же... Взгляд его остановился на огромном колодце в центре этажа. Подойдя к нему, Коллинз взглянул вверх. Крыши над колодцем не было. Потом посмотрел вниз, на оживленный пешеходный тротуар, проходящий прямо через первый этаж ФБР. Коллинз вспомнил, как, попав сюда впервые туристом, он спросил сопровождавшего его специального агента, зачем в самом центре здания сделали такой гигантский проем и почему над ним нет крыши.
— Для того, — ответил гид, — чтобы штаб-квартира нашего ФБР выглядела менее замкнутой, таинственной и угрожающей. Ее построили так, что она кажется широко открытой взгляду, чтобы и мы казались общественности открытыми настежь.
«Вот именно, «казались», — подумал Коллинз. Весьма вероятно, что директор так же, как и здание его Бюро, скрывает правду под маской «открытости». Что ж, остается Калифорния, где можно собрать сведения о действиях Тайнэна, а также тюрьма в Льюисберге, где, возможно, он узнает кое-что и о Тайнэне, и о документе «Р».
Директор Тайнэн, насупившись, стоял посреди кабинета, поджидая Гарри Эдкока.
Когда тот вошел, тихо притворив за собой дверь, Тайнэн, не поднимая взгляда от пола, сказал:
— Он только что ушел.
— Что ему понадобилось?
— Игры со мной играть вздумал. Помощь, мол, ему нужна, чтобы речь написать. Все вранье, — фыркнул Тайнэн.
— Чего же он хотел на самом деле?
— Попытался выведать, знаю ли я что-нибудь о так называемом документе «Р».
— И что же?
— Я сказал, что не имею об этом ни малейшего представления, — посмотрел на Эдкока Тайнэн.
— С чего он взял, что такой документ существует?
— Не знаю. Нашел якобы упоминание о нем в бумагах Ноя. Врет, — снова фыркнул Тайнэн и заглянул Эдкоку прямо в глаза. — Пронырлив стал наш мистер Коллинз, все высматривает, как бы нагадить.
Эдкок молча кивнул.
— Я думал, он славный малый, хоть и пустобрех интеллигент, у которого еще молоко на губах не обсохло. И считал его нашим, потому что привел его Ной. Но больше я так не считаю. Сдается мне, что он выпендривается и напрашивается на неприятности.
— То есть, шеф?
— То есть полагает, что он умнее Вернона Т. Тайнэна. Слушай, Гарри, этот дом — памятник Джону Эдгару Гуверу. А памятником мне должна стать тридцать пятая поправка.
— Так и будет, шеф, — пылко сказал Эдкок.
