на клуб, но не ответил на мой вопрос. Я не слепа. Я видела, как он смотрел на меня, как бы он ни старался не смотреть.
Он глубоко затянулся сигаретой и выдохнул.
— Я лучший выбор, чем Коди, — он пробормотал.
Мой желудок скрутило от этого намека. От одной мысли о прикосновениях Коди ко мне, меня чуть не вырвало. С другой стороны, Мэддокс… Его тело не вызывало у меня отвращения, и я не испытывала к нему такой неприязни, как можно ожидать. Не говоря уже о том, что он, вероятно, единственный шанс выбраться отсюда. Никто из других байкеров не проявил ни малейшего интереса к моему благополучию.
— Ты не выбор. Никто не спрашивал меня, чего я хочу.
Мэддокс кивнул.
— Я должен идти.
Страх охватил меня, и я рванула вперед, хватаясь за прутья решетки.
— Что, если Коди придёт, чтобы получить, желаемое? Сомневаюсь, что твоему дяде есть до этого дело.
Мэддокс напрягся, но я не смогла прочитать выражение его лица, когда он повернулся ко мне. Несколько светлых прядей упали на его голубые глаза, и шрам, похожий на своеобразную ямочку, стал еще глубже, когда он нахмурился.
— Коди ничего не может сделать без разрешения моего дяди.
Это должно меня успокоить? Коди был похож на голодающего человека, который заметил свою следующую еду, когда посмотрел на меня.
Мэддокс пристально наблюдал за мной, и то, что я увидела в его взгляде, было чистым голодом. Я вздрогнула и еще теснее прижалась к решетке.
— Ты не можешь позволить ему овладеть мной, — прошептала я.
Я могла бы стать твоей, я позволила своим глазам сказать. Он хотел меня, хотел с самого первого момента. Мне нужно, чтобы он перешёл на мою сторону, если я хочу выжить в этом. Я не могла полагаться только на папу и Маттео, ради своего спасения.
В глазах Мэддокса бушевала война. Может, он понял, почему я флиртовала с ним. Он отбросил сигарету, растоптал ее, прежде чем придвинуться ко мне очень близко, что только решетка разделяла нас. Собаки взволнованно затявкали. Он приблизил свое лицо так близко, что наши губы почти соприкоснулись.
— Я не дурак, — прорычал он. — Не думай, что сможешь манипулировать мной. Я не такой, как тот глупый бывший жених.
Его яростные глаза метнулись к моему рту, желая, несмотря ни на что. Он подозревал меня и все же не мог перестать желать — хотеть того, чего не должен был. Я не отвела взгляда. Я выдохнула, затем вдохнула его запах, смесь кожи, дыма и сандалового дерева. Ничего из того, что я когда-либо ценила, но Мэддокс заставил это сработать. Мое тело удивлялось, жаждало того, в чем мне так долго отказывали.
— Кто сказал, что я манипулирую тобой? — затем я внесла поправку. — Но даже, если бы я пыталась это сделать, ты не должен позволять мне добиться успеха. Ты мог бы просто использовать меня так, как, по-твоему мнению, я использую тебя.
— Я не обязан использовать тебя. Ты в нашей власти, Марселла, возможно, ты забыла. Я могу сделать с тобой все, что захочу, без каких-либо последствий.
— Ты мог бы, но ты не такой. Ты хочешь меня, но хочешь, чтобы я была готова.
Костяшки пальцев Мэддокса побелели, когда он крепче сжал прутья решетки.
— Ты меня не знаешь.
— Нет, не знаю. Но я точно знаю одно, — прошептала я, а затем очень легко коснулась его губ своими, стараясь не обращать внимания на то, как мое тело нагревается от легкого контакта. — Ты не можешь перестать думать обо мне, и после сегодняшнего тебе будет сниться мое тело и каково это прикасаться ко мне каждый момент бодрствования и даже когда ты спишь.
Он отпрянул от моих губ, словно его ударило током. Я тоже почувствовала, как от этого короткого поцелуя по моему телу пробежала волна.
— Не играй с вещами, которые ты не можешь контролировать, Белоснежка. Ты не знаешь, во что ввязываешься.
Он повернулся и ушел. Вероятно, он был прав. Мэддокс другой тип мужчины, к которому я привыкла. Он груб и не имел ни капли уважения к моему отцу. Он бы с удовольствием разозлил его. Но это было частью того, почему меня тянуло к нему, несмотря на ужасную ситуацию. Не то, чтобы мои желания имели какое-то значение. Мне нужно было выбраться отсюда, неважно как.
Мэддокс держался на расстоянии весь остаток дня, и, к счастью, больше никто не приходил.
У меня снова заурчало в животе. После записи я была уверена, что больше никогда не смогу есть, мне было так плохо. Последние несколько дней я тосковала по своему мобильному телефону, а теперь была рада, что его нет. Мой Инстаграм и мессенджеры, вероятно, были переполнены сообщениями из-за записи обнаженной натуры. Я отбросила эту мысль и посмотрела налево.
Сатана снова прошлась по конуре рядом с моей. Она, наверное, тоже голодна. Я не видела, чтобы кто-нибудь приносил собакам еду. Я спрыгнула с будки, единственного места в тени, и осторожно приблизилась к собаке.
Она бросила на меня быстрый взгляд, затем вновь зашагала взад-вперед перед дверью клетки. Ее миска с водой тоже пуста. Я посмотрела в сторону дома. В послеполуденную жару собаке нужно было что-нибудь выпить, даже я это знала. Я подумывала позвать Мэддокса. Может, он в своей комнате и услышит меня, но я не могла заставить себя сделать это.
Дверь дома открылась, и я крикнула:
— Эй, собакам нужна вода и еда!
Потом я поняла, что это был Коди. Я захлопнула рот, но он уже направился в мою сторону с широкой ухмылкой.
Я отступила от решетки, желая, чтобы между нами было как можно больше расстояния.
— Чего ты хочешь, принцесса?
Я проглотила свое отвращение и гордость.
— Собак сегодня не кормили, а у Сатаны нет воды.
— Собаки становятся более злобными, когда голодны. Сегодня вечером собачий бой, так что они должны быть сообразительными.
Я поморщилась.
— Сомневаюсь, что они смогут сражаться, если умрут от жажды.
Коди прислонился к решетке, позволяя своим глазам скользить по моему телу очень отвратительным образом.
— Что я получу взамен за то, что дам им воды?
Я усмехнулась.
— Не то, чего ты хочешь.
Его лицо посуровело. Он взял шланг, которым они наполняли миски, но вместо того, чтобы направить его туда, он замахнулся на меня. Мои глаза расширились за секунду до того, как холодная вода ударила мне в грудь. Я попятилась назад, но мне негде было укрыться, если только я не заползу в собачью будку, чего
