«Я знаю, Что ты ощущаешь, – сочувственно подумала Жасмин. И вдруг она осознала необычность происходящего. – Я понимаю, как он умирает от смущения, как его тело готово превратиться в камень, как ему трудно дышать… но я сама не испытываю ничего подобного!»
– Этот рисунок всего лишь набросок к пьесе «Ромео и Джульетта», – быстро сказала она.
– О, я люблю пьесы. Эту пьесу. Да. Все нормально. – Тело его напрягалось каждый раз, как он мучительно выдавливал из себя слова.
Жасмин смотрела на него с ужасом: «Неужели и я так же выгляжу, когда борюсь со своей застенчивостью? Он трогательный и… и просто невероятно милый. Неужели уязвимость так симпатична стороннему наблюдателю?»
Вероятно, страх и застенчивость не столь ужасны? Может, не стоит так отчаянно бороться с ними?
Жасмин тихонько откашлялась. Никаких признаков спазма, горло не сдавливает, и вообще она чувствует себя прекрасно. И ей все больше и больше нравится сидящий рядом мужчина. Вдруг он и есть ее истинный и единственный возлюбленный? Нет, это просто удивительно. Попробуем еще раз. «Этот мужчина, сидящий совсем близко, – моя истинная любовь, посланная мне Богом и судьбой». Жасмин произнесла эти слова про себя, а потом принялась торопливо проводить внутреннюю инвентаризацию. С ума сойти! Щеки не горят, нет повышенной потливости, нет учащенного сердцебиения, спазмов в горле, учащенного дыхания. Она совершенно не напугана. Страх, привычный спутник, не появился. Жасмин ощущала себя нормальным человеком, и это было поистине удивительно. Вот ведь незадача – только она попыталась извлечь выгоду из своей застенчивости, как та пропала. Жасмин кивнула на книги:
– Я работаю над постановкой пьесы Шекспира для одного из театров.
– Ромео и Жасмин? – Он вдруг побледнел почти до синевы.
– Откуда вы знаете мое имя?
– Ваша записка. Написали вы. – Он вздохнул, сделал над собой невероятное усилие и произнес: – Вы написали ту записку.
– Ах ту записку! – Жасмин рассмеялась. Боже, как здорово, она смеется, она чувствует себя спокойной и свободной, и чувство это особенно обострилось от близости болезненно застенчивого человека. – Записку написала Эми…
Он сунул руку в карман и достал фотографию. Жасмин узнала снимок, сделанный в Центральном парке прошлой весной. Они с Эми катались на карусели. Сестра разорвала снимок, оставив только Жасмин.
– Ой, я вас прекрасно понимаю, все это так глупо! Я сейчас все вам объясню. Дело в том, что моя сестра – экстрасенс. – Слова текли легко. Как здорово! А вдруг любовь – это и есть внутренняя свобода и отсутствие напряжения? Как-то странно звучит… может ли любовь означать спокойствие?
Тоже сомнительно. Кроме того, бедняга Джош явно не испытывает ничего даже отдаленно похожего на спокойствие. Он продолжает корчиться на стуле. Люди поглядывают на них укоризненно, недовольные разговорами в читальном зале. Жасмин понизила голос:
– Эту записку написала моя сестра.
К собственному удивлению, она пустилась в подробные объяснения. Рассказала об Эми и о том, что та слышит голоса… Слова лились легко и свободно, ничто не заставляло ее заикаться и мямлить. «Господи, да я ощущаю себя на миллион долларов, а ведь я разговариваю с человеком, который может оказаться моим истинным возлюбленным. А вдруг это лишь начало и у меня получится и дальше вести себя так же свободно? О! Тогда в понедельник утром я приду на встречу с Артуро во всеоружии и сумею проявить себя с наилучшей стороны». У Жасмин кружилась голова, но на этот раз не от страха и неловкости, а от восторга. Она и припомнить не могла, когда последний раз сидела вот так близко от настоящего мужчины, который не был ни старцем, ни голубым. И сейчас при этом она чувствует себя нормальной женщиной. Душу Жасмин заполнила благодарность. Это сделал для нее замечательный человек, сидящий рядом и мучительно краснеющий. Жасмин опьянела от счастья и свободы. Она хотела бы болтать вечно. Но, сделав над собой усилие, все же закончила свою историю:
– Поэтому Эми решила, что вы можете оказаться истинным возлюбленным, посланным мне небом. И что самое странное, теперь я начинаю думать, что это вполне реально…
Только тут Жасмин заметила, что поведение Джоша изменилось. Где-то посреди ее истории он перестал бледнеть и краснеть, ноги его уже не дергались, а твердо стояли на полу. Он выпрямился и скрестил руки на груди.
– А вы тоже слышите голоса? – спросил он.
– Нет, это прерогатива Эми. Хотя иной раз я жалею, что мне не достался подобный дар.
На лице Джоша отразилось облегчение.
– Вам нужно познакомиться с Эми, – продолжала Жасмин. – Ее талант поистине удивителен. И я уверена, она бы вам понравилась.
Жасмин с удивлением присматривалась к Джошу. Теперь он выглядит спокойным и сосредоточенным. Но как ему удалось преодолеть приступ застенчивости так быстро? Какая-то новая методика? Аутотренинг? Или он поверил, что они предназначены друг для друга?
– Я с удовольствием познакомлюсь с вашей сестрой, – сказал он ласково, но Жасмин безошибочно уловила фальшь в голосе библиотекаря.
– Я понимаю, что все эти разговоры об истинной любви и прочем звучат немножко пугающе, особенно когда узнаешь об этом так сразу, – неуверенно произнесла Жасмин. Она вдруг осознала, что прежде никогда не разговаривала с мужчиной вот так откровенно, а потому теперь оказалась на неизвестной территории и понятия не имеет, чего ожидать. Какова нормальная реакция человека мужского пола на подобный рассказ незнакомой девушки? И как, черт возьми, ему удалось так быстро взять себя в руки? – Скажите мне, вы чувствуете что-нибудь? Что-нибудь необычное? – спросила она, чуть подавшись вперед.
– Мне нужно возвращаться к работе. – Он хотел встать, но Жасмин схватила его за руку, ощутив приступ паники при мысли, что этот человек сейчас просто уйдет.
Он взглянул ей в глаза, и Жасмин судорожно вздохнула и выпустила его руку. «Он думает, что я сумасшедшая! Я должна все ему объяснить. Еще раз и как следует, и тогда он поймет, как важно для меня то, что происходит».
– Понимаете, я никогда прежде не чувствовала себя так необычно, находясь рядом с… – Она не рискнула сказать «мужчиной», побоявшись, что это прозвучит слишком сексуально. – Рядом с незнакомым человеком. Наверное, это звучит как полный бред, но…
– Нет-нет, все нормально. – Он встал, склонился к ней и продолжал голосом, каким говорят с ребенком: – Вы можете оставаться здесь, сколько захотите и рисовать меня, если вам этого хочется. Но вы должны соблюдать тишину. И я не могу допустить, чтобы вы ссорились с Элинор.
Жасмин взглянула на Элинор и ее друзей, потом уставилась на Джоша:
