Здесь была Рэйчел.
На ней отдыхал взгляд, и смотреть на нее могло стать для него бесконтрольной привычкой. Она была стройной и цветущей, с роскошной кожей медового оттенка. У нее были прямые темно-каштановые блестящие волосы с пепельным оттенком, цвет которых настолько терялся в теплых бликах, что казалось, будто от них исходит серебряное сияние. Они хорошо сочетались с ее большими ясными глазами цвета озерной воды. Она была невысокой, ниже среднего, но держала себя так прямо, что создавала впечатление высокой женщины. Она была мягкой, с округлыми грудями, которые так уютно ложились в его ладони…
Черт! Видение было столь реальным, таким устойчивым — оно продолжало возникать перед ним снова и снова. Если это был бред, вызванный жаром, то это был самый реалистичный бред, который он видел. Но что, если это уже случилось? Где и как? Он был без сознания большую часть времени и, даже когда был в сознании, не соображал из-за жара. Он до сих пор переживал ощущение ее рук на нем, мягко ласкающих интимными прикосновениями любовников, его руки были на ней, или у него воспалилось воображение.
Она взбила подушки и повернулась к нему.
— Вы будете спать в шортах?
Вместо ответа он расстегнул ширинку и дал им упасть, затем сел на кровать, чтобы она смогла снять рубашку с его плеча. Когда она наклонилась ближе, мягкий слегка цветочный аромат ее тела окутал его, и он инстинктивно повернул голову, уткнувшись губами и носом ей в плечо. Она приостановилась, затем быстро освободила его от рубашки и отодвинулась. Влажное теплое дыхание согрело ее кожу сквозь ткань рубашки и внесло беспорядок в спокойный ритм ее сердца. Стараясь не показать ему, какой эффект на нее оказала его близость, она аккуратно сложила его рубашку и положила на стул, затем подняла шорты и положила сверху рубашки. Когда она снова взглянула на него, он лежал на спине, его правая нога была поднята и согнута в колене, правая рука покоилась на животе. Белые трусы, резко контрастирующие с бронзовой кожей, напомнили ей, что на его теле не было линий от загара. Она мысленно застонала. Следует ли ей думать об этом сейчас?
— Тебя накрыть простыней?
— Нет, мне приятно ощущать воздух. — Он поднял правую руку с живота и протянул к ней. — Посиди здесь минутку.
Ее разум говорил ей, что это была плохая затея. Но она все равно села, как делала много раз с тех пор, как он очутился в ее постели, повернувшись к нему и прижав свое бедро к его бедру. Он опустил руку ей на бедро, баюкая его изгиб, будто прижимая ее к себе. Его пальцы обхватили ее ягодицу и начали ласково гладить, так что ее сердце снова застучало. Она встретилась с ним взглядом и не смогла отвести глаз, захваченная гипнотическим черным огнем.
— Я не могу ответить тебе на все вопросы, — прошептал он. — Я сам не знаю ответов. Даже если я тебе скажу, что я хороший парень, это будет лишь мое слово, и зачем мне надрываться, доказывая что-то еще?
— Не разыгрывай адвоката дьявола, — сказала она решительно, желая найти силы, чтобы разрушить обольстительную власть его взгляда и прикосновения. — Давай оперировать фактами. В тебя стреляли. Кто?
— На меня была устроена засада, меня подставил один из моих людей — Тод Эллис.
— Фальшивый агент ФБР Эллис.
— Судя по твоему описанию, это один и тот же человек.
— Тогда позвони и сдай его.
— Это не так просто. Я в отпуске на месяц. Только два человека знали, где я, и это мои начальники.
Рэйчел притихла:
— Один из них предал тебя, и ты не знаешь, кто.
— Возможно, оба.
— Ты не можешь связаться с кем-нибудь еще выше?
Нечто холодное и яростное мелькнуло в его глазах.
— Дорогая, выше практически некуда. Я даже не уверен, что смогу дозвониться. Любой из них обладает достаточной властью объявить меня вне закона. Звонок отсюда может подставить тебя под удар.
Рэйчел задрожала от ледяной ярости в его голосе и поблагодарила бога, что она не была тем, кто встал у него на пути. Его взгляд был прямой противоположностью прикосновениям его пальцев. Как его прикосновения могли оставаться такими нежными, когда адская ярость блестела у него в глазах?
— Что ты собираешься делать?
Его пальцы поднялись вверх по бедру и потерли край ее шорт, затем мягко скользнули под него.
— Выздороветь. Я не могу ни черта сделать сейчас, даже одеться самостоятельно. Проблема в том, что я подвергаю тебя опасности, просто находясь здесь.
У нее не получалось контролировать ни дыхание, ни скорость пульса. Жар разрастался в ней, лишая ее возможности думать, и ей оставалось полагаться только на чувства. Она знала, что может убрать его руку, но прикосновения его огрубевших пальцев к бедру доставляли такое наслаждение, что она могла лишь сидеть и дрожать, как лист под мягким весенним бризом. Было ли для него привычным обращение с женщинами так, будто они принадлежали ему, или он увидел ее неконтролируемую реакцию на него? Она думала, что хорошо спрятала свои эмоции, держала в себе, но, возможно, благодаря работе его чувства обострены, а интуиция более развита. В отчаянии она заставила себя действовать, положив свою руку на его, мешая ее движению вверх.
— Ты не подвергал меня опасности, — сказала она слегка охрипшим голосом. — Я приняла решение без твоей помощи.
Не смотря на ее контролирующую руку, его пальцы поднялись выше и нашли край трусиков.
— У меня есть вопрос, который сводит меня с ума, — признался он низким голосом. Его пальцы снова пришли в движение, проникнув под эластичный край ее трусиков и ощущая прохладную наготу ее ягодицы.
Всхлип сорвался с ее губ, прежде чем она прикусила губу, сдерживая непроизвольный звук. Как ему удается сделать это с ней одним прикосновением?
— Стоп, — прошептала она. — Ты должен остановиться.
— Мы спали вместе?
Ее грудь болезненно напряглась, умоляя о прикосновении, о том, чтобы он заявил на нее свои права, как делал это раньше. Его вопрос привел ее в замешательство.
— Эта … здесь только одна кровать. У меня нет дивана, только маленькая софа.
— Таким образом, мы были в одной кровати в течении четырех дней, — перебил он, останавливая поток слов, которые грозились превратиться в нечто бессвязное. Его глаза блестели, но на этот раз другим огнем. Она не смогла отвести взгляд. — Ты заботилась обо мне.
Она сделала прерывистый глубокий вздох:
— Да.
— Одна?
— Да
— Ты меня кормила?
— Да.
— Купала меня.
— Да. У тебя был жар — мне пришлось обтирать тебя прохладной водой, чтобы сбить его.
— Ты сделала все, что нужно было сделать, заботилась обо мне, как о ребенке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
