— Правду, — сказал Брандир, но ему это не понравилось — Дорлас был предводителем тех, кто стоял за войну с орками. Брандиру все же хотелось как-то удержать Ниниэль, и поэтому он сказал:
— Правду, но не всю: он был военачальником в Нарготронде, а явился с севера; говорят, он был сыном Хурина из Дор-ломина, из воинственного дома Хадора.
Брандир заметил, что по ее лицу пробежала тень, неправильно понял ее и добавил:
— Да, Ниниэль, очень похоже, что такой человек вскоре опять уйдет на войну, и, может быть, далеко отсюда. А если такое случится, каково придется тебе? Берегись, ибо я предвижу, что, если Турамбар снова отправится в битву, не он, но Тень одержит победу.
— Плохо мне придется, — ответила Ниниэль, — но незамужней не лучше, чем жене. А жена, быть может, сумеет лучше удержать его, и спасти от тени.
Однако слова Брандира смутили ее, и она попросила Турамбара подождать еще немного. Турамбар удивился и был разочарован; но когда он узнал от Ниниэли, что это Брандир посоветовал ей подождать, ему это очень не понравилось.
Но когда наступила следующая весна, он сказал Ниниэли:
— Время идет. Мы долго ждали, больше ждать я не стану. Делай то, что велит тебе сердце, Ниниэль, любовь моя, но знай: я выберу одно из двух. Либо я снова уйду в глушь, на войну; либо женюсь на тебе — и никогда не пойду воевать, разве затем, чтобы защищать тебя, если зло будет грозить нашему дому.
Ниниэль была действительно счастлива. Они заключили помолвку, и поженились в середине лета; лесные жители устроили большой пир, и выстроили молодым красивый дом на Амон Обель. Там они зажили счастливо, но Брандир все был неспокоен, и в душе его сгущалась тень.
Появление Глаурунга
Надо сказать, что Глаурунг с каждым днем набирал мощь и коварство; он разжирел, и собрал к себе орков, и правил ими, словно некий король, и подчинил себе все былые земли королевства Нарготронд. И еще до конца того года, третьего с тех пор, как Турамбар поселился среди лесных жителей, Дракон начал нападать на их землю, которая до тех пор наслаждалась недолгим покоем; ибо на самом деле Глаурунгу и его Хозяину было отлично известно, что в Бретиле еще живут вольные люди, последние из Трех Племен, что еще не покорились власти Севера. А этого они не могли стерпеть; ибо Моргот стремился покорить весь Белерианд и обшарить его до последнего уголка, чтобы не осталось ни одной норки или щелки, где Жил бы кто-то, кто не был его рабом. Так что догадался ли Глаурунг, где прячется Турин, или (как думают иные) Турину и впрямь удалось на время укрыться от очей Зла, что преследовало его, роли не играет. Ибо в конце концов предосторожность Брандира оказалась тщетной, и у Турамбара не было иного выбора, кроме как сидеть сложа руки и ждать, пока его не разыщут и не выкурят, как крысу, либо отправиться в бой и выдать себя.
Но когда вести об орках впервые пришли в Эфель Брандир, Турамбар остался дома, уступив уговорам Ниниэли. Ибо она говорила ему:
— Но ведь нашему дому пока никто не угрожал — а помнишь, что ты обещал мне? Орков, говорят, совсем немного. И Дорлас говорил, что до твоего прихода такие нападения случались нередко, и лесные жители всегда отражали их.
Но лесных жителей стали одолевать — эти орки были опасной породы, злобные и коварные, и они пришли не как прежде — случайно, по дороге в другие земли, или малыми шайками, — нет, они явились именно затем, чтобы захватить Бретильский лес. Поэтому Дорласу и его людям пришлось отступить с потерями, и орки перешли Тейглин и забрались далеко в леса. И Дорлас пришел к Турамбару, показал свои раны, и сказал:
— Смотри, господин, после ложного затишья настал час нашей нужды, как я и предвидел. Разве не просил ты, чтобы тебя считали не чужестранцем, но одним из нас? Разве эта опасность не грозит также и тебе? Ибо дома наши недолго останутся сокрытыми, если дать оркам глубже проникнуть в наши земли.
Потому встал Турамбар, и снова взял меч свой Гуртанг, и отправился в битву; и лесные жители, узнав об этом, немало воодушевились и собрались к нему, пока под его началом не оказалось несколько сотен. Тогда они прочесали лес и перебили всех орков, что пробрались туда, и повесили их на деревьях у Перекрестий Тейглина. А когда явились новые враги, лесные жители застали их врасплох, и орки, не ожидавшие встретить такого большого войска и устрашенные возвращением Черного Меча, обратились в бегство, и многие были убиты. Тогда лесные жители сложили большие костры, свалили трупы солдат Моргота в кучу и сожгли, и дым от пламени мести черной тучей поднялся в небеса, и ветер унес его на запад. Немногие остались в живых, чтобы принести вести об этом в Нарготронд.
Вот тогда-то Глаурунг разгневался по-настоящему; но некоторое время он лежал, размышляя об услышанном. Оттого зима прошла спокойно, и люди говорили:
— Слава Черному Мечу Бретиля — вот, все наши враги повержены.
И Ниниэль успокоилась и радовалась славе Турамбара; но он был в задумчивости и говорил себе:
— Жребий брошен. Настал час испытания, когда станет известно, правду ли говорил я, или хвастался впустую. Не стану я больше убегать. Пусть буду я воистину Турамбаром, ибо хочу своей собственной волей и отвагой одолеть свой рок — или погибнуть. Но, суждено ли мне погибнуть или победить, а Глаурунга я все-таки убью.
Тем не менее на сердце у него было неспокойно, и он разослал самых отважных людей на разведку в дальние земли. Об этом никто не говрил, но Турамбар теперь распоряжался, как хотел, словно это он был владыкой Бретиля, а на Брандира никто не обращал внимания.
Пришла весна, полная надежд, и люди пели за работой. Но в ту весну Ниниэль понесла, и сделалась бледной и слабой, и радость ее угасла. А от людей, которые ушли за Тейглин, вскоре пришли странные вести — что в той стороне, где Нарготронд, горят леса; и люди не знали, что бы это могло быть.
Немного спустя пришли новые вести: пожары распространяются на север, и палит леса сам Глаурунг. Ибо он оставил Нарготронд и снова куда-то двинулся. Те, кто поглупее, а также склонные к надежде, говорили:
— Вот, его воинство разбито, и теперь он наконец образумился и решил вернуться, откуда явился.
Другие говорили:
— Будем надеяться, что он проползет мимо.
Но Турамбар знал, что на это надеяться нечего, и Глаурунг ищет его. И потому он, втайне от Ниниэль, день и ночь раздумывал, что же ему предпринять; а весна сменилась летом.
И вот наступил день, когда двое разведчиков в ужасе прибежали в Эфель Брандир: они видели самого Большого Змея.
— Воистину, господин, — говорили они Турамбару, — он приближается к Тейглину, и ползет, никуда не сворачивая. Он лежал посреди большого пожарища, и деревья дымились вокруг него. Воняет он нестерпимо. И его мерзкий след тянется на много миль, от самого Нарготронда, и похоже, что он нигде не сворачивает, но метит прямо к нам. Что же делать?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
