-- Делия Флорес! -- воскликнула я. -- Боже мой! Я не могу в это поверить! -- я коснулась ее, чтобы убедиться, что она не просто плод моего воображения. -- Что происходит? -- спросила я вместо того, чтобы с ней поздороваться. В ту же минуту до меня дошло, что женщины, сидящие на диване, были теми самыми женщинами, которых я встречала год назад в доме целительницы.
Я стояла, раскрыв рот, не в силах двинуться с места, мое сознание было в шоке. По их губам пробежала едва заметная улыбка и они повернули головы в сторону седовласого мужчины, сидевшего во втором кресле.
-- Мариано Аурелиано...
От моего голоса остался только тихий нервный шепот. Вся энергия вытекла из меня. Я повернулась, чтобы взглянуть на Джо Кортеза, и этим же слабым голосом обвинила его в том, что он меня надул. Мне хотелось закричать на него, оскорбить его, ударить. Но во мне не осталось никаких сил даже на то, чтобы поднять руку. Мне едва хватило их на то, чтобы сообразить, что он, как и я, стоит приросший к полу, и на лице его написано, что он потрясен и сбит с толку.
Мариано Аурелиано поднялся со своего кресла и направился ко мне, протягивая руки, чтобы меня обнять.
-- Я так счастлив снова тебя видеть.
Голос его был мягким, а глаза ярко светились восхищением и радостью. Он по-медвежьи обнял меня, оторвав от земли. Мое тело обмякло. Во мне не было ни сил, ни желания отвечать взаимностью на его теплые объятия. Я не могла вымолвить ни слова. Он опустил меня на пол и направился чтобы столь же бурно и тепло приветствовать Джо Кортеза.
Делия Флорес и ее подруги подошли к тому месту, где я стояла. Они по очереди обнимали меня и шептали что-то мне на ухо. Я успокоилась от их дружеских объятий и тихого звука их голосов, но из того, что они сказали, не поняла ни слова. Мой ум был где-то не здесь, не со мной. Я могла чувствовать и слышать, но не могла понять смысл того, что чувствую и слышу.
Мариано Аурелиано бросил на меня взгляд и сказал отчетливым голосом, разогнавшим туман у меня в сознании:
-- Тебя не надули. Я тебе с самого начала говорил, что отправлю тебя к нему.
-- Так вы... -- я встряхнула головой, не в силах закончить предложение -- до меня наконец стало доходить, что Мариано Аурелиано и был тем человеком, о котором мне столько рассказывал Джо Кортез: Хуаном Матусом, магом, изменившим течение его жизни.
Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но закрыла его вновь. У меня было такое ощущение, что меня высвободили из собственного тела. В моем сознании не осталось больше места для удивления. И тут я увидела м-ра Флореса, вышедшего из тени. Сообразив, что он и был тем человеком, который провел нас внутрь, я просто потеряла сознание.
Придя в себя, я увидела, что лежу на диване. Я чувствовала себя превосходно отдохнувшей и не ощущала никакой тревоги. Желая узнать, как долго я была без сознания, я села и подняла руку, чтобы взглянуть на часы.
-- Ты была без сознания ровно две минуты двадцать секунд, -- объявил м-р Флорес, уставившись на свое запястье без часов. Он сидел на кожаном пуфике рядом с диваном. В сидячем положении он казался гораздо выше, чем был на самом деле, поскольку ноги у него были короткие, а торс длинный.
-- Так скоропостижно упасть в обморок, -- сказал он поднимаясь и усаживаясь рядом со мной на диване. -- Я искренне сожалею, что мы тебя напугали. -- Его желтые янтарные глаза, искрящиеся смехом, опровергали неподдельное беспокойство в тоне его голоса. -- Я приношу свои извинения, что не поздоровался с тобой у двери. -- На его лице отразилась задумчивость, граничащая с зачарованностью, он потянул меня за косу. -Благодаря тому, что твои волосы были спрятаны под шляпой и этой тяжелой кожаной курткой, я решил, что ты -- мальчик.
Я встала на ноги, но мне пришлось ухватиться за диван. Меня все еще немного качало. Я неуверенно оглянулась по сторонам. Женщин в комнате не было, не было и Джо Кортеза. Мариано Аурелиано сидел в одном из кресел, неподвижно глядя прямо перед собой. Возможно, он спал с открытыми глазами.
-- Когда я в первый раз увидел, как вы держитесь за руки, -- продолжал м-р Флорес, -- я уже стал опасаться, что Чарли Спайдер сделался голубым. -- Он сказал все это предложение по-английски. Слова он произносил очаровательно, четко и с нескрываемым наслаждением.
-- Чарли Спайдер? -- я засмеялась над этим именем и над его строгим английским произношением. -- Кто он такой?
-- Ты не знаешь? -- спросил он, в его широко раскрытых глазах было искреннее удивление.
-- Нет, не знаю. А я должна знать?
Он почесал затылок, озадаченный моим отрицанием, потом спросил:
-- С кем вы держались за руки?
-- Карлос держал меня за руку, когда мы переступили порог этой комнаты.
-- Ну вот, -- сказал м-р Флорес, взирая на меня так, словно я разгадала особенно трудную загадку. Затем, видя, что с моего лица все еще не сходит вопросительное выражение, добавил: -- Карлос Кастанеда -- он не только Джо Кортез, он еще и Чарли Спайдер.
-- Чарли Спайдер (spider (англ.) -- паук), -- пробормотала я тихо и задумчиво. -- Имя, весьма привлекающее внимание. -- Из всех трех имен это, вне всякого сомнения, нравилось мне больше всего. Дело в том, что я питала к паукам исключительно теплые чувства. Они ни капли не пугали меня, даже громадные тропические пауки. В углах моей квартиры всегда были паучьи сети. Каждый раз, убирая, я не могла себя заставить разрушить эти тонкие хитросплетения.
-- Почему он зовет себя Чарли Спайдер? -- спросила я из любопытства.
-- Разные имена для разных ситуаций, -- процитировал м-р Флорес, словно это была поговорка. -- Все это должен будет объяснить тебе Мариано Аурелиано.
-- А Мариано Аурелиано имеет еще и имя Хуан Матус?
М-р Флорес утвердительно кивнул.
-- Совершенно верно, имеет, -- сказал он, широко и весело улыбаясь. -- У него тоже есть разные имена для разных ситуаций.
-- А вы сами, м-р Флорес? У вас тоже есть разные имена?
-- У меня единственное имя -- Флорес. Хенаро Флорес. -- В его голосе была игривость. Он наклонился ко мне и вкрадчиво прошептал: -- Ты можешь звать меня Хенарито.
Я невольно дернула головой. В нем было что-то такое, отчего он испугал меня даже больше, чем Мариано Аурелиано. На рациональном уровне я не могла решить, что вынуждает меня так чувствовать себя. Внешне м-р Флорес выглядел гораздо более доступным, чем все остальные. Он вел себя по-детски, игриво, беззаботно. И все же я не чувствовала себя с ним легко.
-- Причина того, что у меня всего лишь одно имя, -прервал мои раздумья м-р Флорес, -- состоит в том, что я не нагваль.
-- А кто такой нагваль?
-- О, это неимоверно трудно объяснить. -- Он обезоруживающе улыбнулся. -- Объяснить это могут только лишь Мариано Аурелиано или Исидоро Балтасар.
-- А кто такой Исидоро Балтасар?
-- Исидоро Балтасар -- это новый нагваль.
-- Не говорите мне больше ничего, пожалуйста, -- сказала я раздраженно. Приложив ко лбу руку, я опять уселась на диван. -Вы меня путаете, мистер Флорес, а я все еще чувствую слабость. -- Я посмотрела на него умоляюще и спросила: -- А где Карлос?
-- Чарли Спайдер плетет какой-то паучий сон.
М-р Флорес выдал свое предложение на экстравагантном по произношению английском, затем довольно расхохотался, словно смакуя особо умную шутку. Он весело посмотрел на Мариано Аурелиано -- все еще неподвижно глядящего в стену -- затем снова на меня, потом опять на своего друга. Он, должно быть, почувствовал, как во мне растет опасение, поскольку беспомощно пожал плечами, покорно поднял руки вверх и сказал:
-- Карлос, известный также как Исидоро Балтасар, отправился навестить...
-- Он уехал? -- Мой вопль заставил Мариано Аурелиано повернуться и посмотреть на меня. От того, что я осталась одна с двумя стариками, я пришла в большее смятение, чем когда узнала, что у Карлоса Кастанеды есть еще одно имя и что он -новый нагваль, что бы это ни значило.
Мариано Аурелиано поднялся со своего места, глубоко прогнулся и, протягивая свою руку, чтобы помочь мне встать, сказал:
-- Что может быть более очаровательным и приятным для двух стариков, чем защищать тебя, пока ты не очнешься от своих снов?
Его располагающая улыбка и учтивость былых времен были непреодолимы. Я тут же расслабилась.
-- Мне тоже не приходит на ум ничего более очаровательного, -- охотно согласилась я и позволила ему отвести меня по коридору в ярко освещенную столовую.
Он подвел меня к овальному столику из красного дерева в дальнем конце комнаты, галантно подал мне стул и подождал, пока я удобно усядусь. Затем заявил, что еще не поздно поужинать и что он сам сходит на кухню, принесет мне что-нибудь вкусненькое. Мое предложение помочь ему было любезно отвергнуто.
М-р Флорес вместо того, чтобы подойти к столу, кубарем прокатился по комнате, рассчитав расстояние с такой точностью, что остановился в нескольких дюймах от стола. Широко улыбаясь, он устроился рядом со мной. На его лице не было никакого следа усилий; он даже не запыхался.
