– А с нашего турка надо бы вытянуть больше денег, – заметил Дорофеев. – А то он от жадности скоро подавится.
– Да, это тоже верно. Еще не известно, сколько он сам получит за эту штуковину. Пусть поделится с нами как положено. Ладно, хрен с этим! – оборвал себя отставной мореман. – Давай веди сюда своего североморца, а то он там, в машине, наверное, заждался. Объяснишь ему, как положено себя вести. Да смотри, чтобы он мне на глаза не попался! Иначе…
– Как скажешь, командир! – ответил Лешка Дорофеев, вскакивая на ноги и направляясь снова вверх по дорожке, туда, где в машине его давно ждал Полундра.
Глава 22
Скоростная моторная лодка, оставляя за своей кормой белый пенистый след, мчалась по лазурной глади спокойного, чуть волнуемого ветром моря. Стремительно, будто птица, проскочила мимо черепашьим ходом ползущего прогулочного катера, подлетела к крохотному проливчику, едва не задев за нависшие скалы, проскочила в бухту. Там она, не снижая скорости, сделала круг по бухте, развернулась, снова выскочила в открытое море, помчалась куда-то к дальним островам, которые стремительно приближались, словно вырастая из воды.
У сидящего за рулем лодки Азамата глаза широко раскрылись от восторга и пьянящего ощущения бешеной скорости и опасности, на смуглых щеках выступил румянец, рот его был приоткрыт, обнажая ряд великолепных белых зубов. Абу Али, сидевший рядом, не спускал глаз со своего любовника, и от распиравшей его похоти рожа солидного турка побагровела, а вены на лбу вздулись и налились кровью. Он смотрел на смазливого мальчишку и не мог насмотреться. Однако тот, казалось, не замечал восторгов своего богатого покровителя, все его внимание было поглощено управлением стремительно движущейся лодкой.
Подлетев к небольшому проливчику, ведущему в уютную, закрытую от посторонних глаз бухточку, Азамат заглушил мотор, оставив лодку некоторое время по инерции скользить по поверхности моря. Так она прошла через узкий вход в бухточку, скользя поверх легкой ряби, что образовывал налетавший порывами легкий ветерок. Тогда Азамат, не дождавшись, когда лодка окончательно остановится, вдруг ловко вскочил на корму и со всего размаху прыгнул в воду, взметнув столбом тысячи мелких брызг. Абу Али, не сводивший со своего любимца глаз, сам вынужден был проследить за тем, чтобы легкая моторная лодочка не выскочила на берег и не получила там пробоину, ударившись о камни. Он аккуратно зарулил ее по заливчику, дождался, пока Азамат, ловко работая руками и ногами, подплывет к лодке и снова заберется в нее.
– Захотелось освежиться, Абу-ага, – объяснил свой порыв смазливый татарчонок. – Сегодня очень жаркий день, и солнышко припекает.
– Да, это верно, день сегодня жаркий, – согласился солидный турок, подавая мальчику полотенце и внимательно наблюдая, как тот с удовольствием растирает им свое оливкового цвета тело. – Однако в Америке, куда ты, Азамат, скоро поедешь, есть места, где ничуть не менее жарко, а солнце такое же палящее, хотя и более ласковое, мягкое.
– И есть море, где можно купаться? И моторные лодки, чтобы по нему плавать?
– Все есть, Азамат! – ответил турок самодовольно. – И лодку можно купить еще покруче этой, еще быстроходнее! Как на крыльях летит по волнам! На ней по морю здорово плавать, а уж по какой-нибудь небольшой реке, так еще интереснее. Представляешь, река узкая, извилистая, ты мчишься по ней, как по лабиринту. И тогда гляди в оба! Чтобы на берег случайно не выскочить, в случайного встречного не врезаться, никого не покалечить и самому не покалечиться. Но зато ощущения при этом совершенно восхитительные!
– Здорово, Абу-ага! – восхищенно глядя на своего богатого любовника, воскликнул смазливый мальчишка. – Я очень хочу поехать в Америку, чтобы кататься там по рекам на скоростной моторной лодке.
– Вот и славно!
– Но только, Абу-ага, – татарчонок смущенно потупился, – я очень боюсь, что в Америке я буду скучать по всем этим местам, по моим друзьям, что останутся здесь, по моим родителям.
– Но ты пойми, Азамат! – нетерпеливо перебил его солидный турок. – В Америке тебе будет много лучше! Там ты сможешь учиться основательнее, чем здесь. Там мы сможем с тобой беспрепятственно встречаться! В Америке никто не смотрит, какой вид любви ты предпочитаешь, там ни у кого не вызывает презрения истинная дружба между мужчинами! Там человек живет и занимается любовью с тем, с кем он хочет, как он хочет, и никто не может ему в этом помешать!
– Здорово! – повторил смазливый татарчонок. – Мне очень хочется в Америку!
– Правда? Я рад за тебя!
– Но вот только… – Смазливый мальчишка томно потупился.
– Что, Азамат?
– Если там так хорошо относятся к любви между мужчинами… – Тут хитрый Азамат поднял на похотливого турка глаза. – Тогда я там смогу познакомиться еще с каким-нибудь мужчиной? Кроме тебя…
Лицо Абу Али заметно омрачилось, он сразу весь как-то даже поблек.
– Нет, Азамат, ты не должен делать этого! – произнес он предостерегающе. – Когда ты приедешь в Америку, ты должен ждать меня, а не заводить там себе нового любовника!
– Но почему, Абу-ага? Разве любить другого мужчину – это плохо?
– Нет, Азамат, любить кого-нибудь – это не плохо, – поспешил заверить его Абу Али. – Но ты пойми! Другой мужчина может плохо обойтись с тобой, Азамат! Он может начать тебя мучить. Он не будет делать тебе подарков. Скажи, разве я не щедр? Разве тебе плохо со мной сейчас?
– Мне хорошо с тобой, Абу-ага! – ответил хитрый мальчишка. – Но последнее время как-то тревожно на душе.
– Тревожно на душе? Что случилось, Азамат?
– Мне не нравится в гостинице! – проговорил татарчонок своим детским ломающимся голосом. – Мне кажется, что там за мною кто-то постоянно подсматривает. Иногда мне от этого становится так нехорошо, что я не могу больше думать ни о чем, кроме как о том, что кто-то есть там за стеной.
– Послушай, это все глупости, Азамат! – решительно возразил богатый турок. – В гостинице к тебе относятся очень хорошо. Я им плачу хорошие деньги. И им невыгодно создавать нам с тобой какие-нибудь неудобства. Напротив, ты посмотри, они всегда нам рады услужить!
– Все равно, Абу-ага! Я боюсь. Если про нас кто-нибудь узнает, то меня ославят на весь город. Все будут смеяться надо мной! Тогда родители ни за что не выпустят меня учиться в Америку.
При этих словах лицо Абу Али приняло озабоченное выражение.
– Хорошо, – сказал он наконец. – Наверное, ты прав. Нам в самом деле лучше встречаться где-нибудь в другом месте. Я что-нибудь придумаю, Азамат. А теперь, мальчик мой, заводи мотор и поплывем обратно. Мы уж долго болтаемся в море. Наше отсутствие могут заметить.
– Да, ты прав, Абу-ага.
Азамат послушно завел мотор скоростной лодки, она рывком, точно автомобиль, тронулась с места, так легка и подвижна была, затем, развернувшись, помчалась прочь из залива обратно в сторону Севастополя, пенистый след расстилался широкой полосой за ее кормой.
Глава 23
Вообще-то в потайной комнате на заброшенном маяке оказалось жить не так уж плохо. Расположена она была в самой верхней части башни, непосредственно под ламповым помещением, где когда-то был установлен и светился ярким светом фонарь маяка, указывая дорогу плывущим по морю судам. Из двух узких, точно бойницы, окон потайной комнаты, в прежние времена, вероятно, выполнявшей роль подсобного или складского помещения, открывался великолепнейший вид на побережье. Вот только со стороны моря окна не было, вернее сказать, имевшиеся там когда-то два окна были заложены кирпичом, что Полундру поначалу несколько озадачивало.
Добираться до нового места жительства приходилось по узкой винтовой лестнице, полуразрушенной от времени и достаточно опасной в темноте кирпичной башни. Так что тем более веско прозвучали для североморца предостерегающие слова Дорофеева: из башни ни под каким видом не выходить, к смотрителю маяка со всяким дурацким трепом не приставать и даже на глаза ему не показываться. В самом деле, как же тут покажешься, когда без провожатых и по лестнице-то не спустишься!
В комнате, достаточно просторной и светлой, но зимой, вероятно, холодной и крайне неуютной, нашлось все, что нужно для жизни: кровать, стол, пара стульев, шкаф. Все запыленное, обшарпанное и исцарапанное, необычного антикварного вида, похоже, находящееся здесь бог знает с каких времен. Порывшись в шкафу и в ящиках стола, Полундра откопал какие-то старые журналы на украинском языке, парочку русских книг и даже шахматы с фигурами, истертыми от прикосновений бесчисленных игравших ими рук. Так что в этой комнате можно было без проблем коротать время.
Однако, сидя на старой и скрипучей железной койке в потайной комнате на заброшенном маяке, Полундра скучал и томился без дела. Умом он, конечно, понимал, что ситуация сейчас как раз такая, когда он должен затаиться, выждать время, пока Лешка Дорофеев не уладит дело с этой чернявой проституткой. Однако для деятельной и активной натуры североморца такое пассивное ожидание, вынужденное сидение взаперти без всякого дела мало чем отличалось от тюремного заключения, причем в его самом страшном, одиночном варианте.
