— Гоооол! — Вновь запрыгала на трибунах часть спартаковских болельщиков, погрузив поклонников «Динамо» в грустные и печальные раздумья.
* * *
В перерыве вся наша красно-белая команда без нервотрёпки, без ругани, что кто-то кому-то не отдал передачу, без накачки и криков мирно пила горячий чай. Так же в дежурном порядке на массажном столе массировал ногу Хидиятуллину массажист Александр Беленький. Беспокоится было по-большому счёту не о чем, на табло — 0: 2, соперник физически вымотался, постоянно играя без мяча, всегда устаешь намного быстрее. И лишь Николай Старостин всё ещё немного волновался, поэтому медленно мерил шагами, давно не знавшую ремонта, гостевую раздевалку торпедовского стадиона. Но затем «Дед» неожиданно остановился и начал читать стихи Пушкина:
Храни меня, мой талисман,
Храни меня во дни гоненья,
Во дни раскаянья, волненья:
Ты в день печали был мне дан.
Когда подымет океан
Вокруг меня валы ревучи,
Когда грозою грянут тучи,— -
Храни меня, мой талисман…
— Николай Петрович, да мы и без классики «Динамо» дожмём, — усмехнулся Юра Гаврилов. — Вы нам лучше обрисуйте перспективы сегодняшнего банкета и хоть намекните — когда едем в Югославию?
— Приземлённый ты человек, Гаврила, — с сожалением сказал Николай Старостин.
— Василич, ты не прав, — поддержал я «Деда». — Вот сейчас против нас играет команда, составляющая костяк сборной СССР. А сделать кроме грубости они ничего не могут, потому что не понимают красоты футбола и не стремится к ней. По сути то, что мы сейчас творим на поле — это стихи Пушкина только в футбольном исполнении. В ресторане же перспектива такая — коньяк, пиво и запивон.
— Правильно, Никон, — обрадовался Старостин и начал назло Гаврилову читать наизусть пушкинского «Евгения Онегина».
* * *
На 70-ой минуте матча «Дед» сделал плановую замену — выпустил вместо подуставшего ветерана Геры Ярцева довольного до ушей Сашку Калашникова, который тут же рвану на место единственного центрфорварда. Я в свою очередь посеменил на правый край полузащиты, бороздить бровку, если конечно понадобится. При такой игре, когда «Динамо» за 70 минут всего один раз потревожило Рината Дасаева, ударом с 18-ти метров отметился Андрей Якубик, я в праве был надеяться, что часто носиться из атаки в оборону не придётся. Однако мои ожидания — это мои проблемы, решили два наших плеймейкера Юра Гаврилов и Федя Черенков и как давай грузить через мой правый край все быстрые контратаки «Спартака», что к 80-ой минуте я реально сдох.
— Харе издеваться изверги! — Не выдержал я на 81-ой минуте, но вместо ответа, решив основательно отомстить за стихи Пушкина в исполнении Старостина, ещё один дальний заброс вдоль правой бровки сделал Гаврилов.
«Убью в раздевалке», — решил я, из последних сил мелькая пятками, под крики с трибун, что «Спартак» — чемпион. Но на этот раз параллельным курсом по центру поля включился Саша Калашников, которого кинулся преследовать по пятам злющий Александр Бубнов. А не успевающий за мной капитан динамовцев Александр Маховиков, прыгнув в ноги зацепить меня не смог. Кстати, такой подкат в игрока, не владеющего мячом, вполне тянул на красную карточку. Но сейчас про карточки даже думать не хотелось. Поэтому добежав до мяча я, словно игрок киевского «Динамо» шибанул в направлении нашего свеженького центрфорварда. К сожалению, футбольный снаряд, немного срезался и полетел прямо на край штрафной площади динамовцев, поэтому Николай Гонтаря тут же бросился на перехват. И быть Гонтарю первым на мяче, но Бубнов героически обогнав Калашникова и оттеснив его корпусом, выпрыгнул и влетел прямо в своего же голкипера. Мяч соответственно достался Калашу, который под крик с трибун закатил всего второй свой гол в Высшей лиге, сделав счёт в этой «выездной игры» — 0: 3.
— Даааа, б…! Дааааа, б…! — Заорал Калашников, бегая по полю, словно сумасшедший и уворачиваясь от наших объятий, как будто мы — злые санитары.
— Молодцы! Молодцы! — Стали скандировать болельщики «Спартака», а их оппоненты медленно потянулись на выход со стадиона «Торпедо».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты через Шавло сыграть не мог? — Спросил я, отловив довольного всем Юру Гаврилова.
— Кочка помешала, — нагло усмехнулся плеймейкер.
— Какая к херам кочка? Так и скажи, что Евгений Онегин помешал! — Махнул я рукой и презрительно бросил, — Ленский недостроенный.
* * *
В раздевалку, где после разгрома московского «Динамо» царила приподнятая праздничная атмосфера, неожиданно заглянул очень важный гость. В помещение вошёл невысокий коренастый полностью седой пожилой человек в окружении каких-то заискивающих перед ним «шестёрок». Это был первый секретарь Московского горкома КПСС Виктор Гришин, которого негласно именовали хозяином столицы. Правда, лично для меня Гришин был человек-загадка. Я знал лишь, что он покровительствовал Театру на Таганке и обожал московский «Спартак». И поговаривали, что болезненно отнёсся к тому, что нашу команду временно возглавил Николай Старостин, так как считал тренера Константина Бескова непререкаемым футбольным авторитетом, которому прочил место старшего тренера сборной Москвы. Но две наши последние громкие победы без Бескова, произвели неизгладимое впечатление на Виктора Васильевича.
— Поздравляю вас, Николай Петрович. — Пожал первый секретарь руку нашему старшему тренеру, который специально вышел навстречу ему. — Замечательная игра. Такое впечатление, товарищи, как будто побывал на спектакле в Театре на Таганке.
— Ха-ха-ха, — дружно захохотали сопровождающие Гришина чиновники.
— Как видите, работаем для того, чтобы достойно встретить и Спартакиаду, и Олимпиаду, — учтиво сказал Старостин, который гигантское количество вопросов решал, обращаясь напрямую к этому первому секретарю.
— И правильно делаете. — Обратился Виктор Гришин к своему сопровождению. — А то некоторые ретивые молодые люди нас стариков уже со счетов списывают, а напрасно. Ну, как вы Киеву дали! Молодцы! И сегодня никаких шансов противнику! Замечательно! Готовьтесь принять сборную Москвы, Николай Петрович. А где этот ваш новенький — 11 номер? И где эта ваша десятка?
— Разрешите вам представить, — «Дед» повёл градоначальника сначала к Черенкову. — Это №10 Фёдор Черенков — воспитанник нашей спартаковской школы.
Гришин пожал руку мгновенно покрасневшему как барышня Фёдору Фёдоровичу. После чего Старостин подвёл хозяина Москвы к моей персоне и сказал:
— А это №11 Владимир Никонов. Перешёл из Новосибирского «Чкаловца» в этом году.
— Молодец, здорово бегаешь, ха-ха, — пожав мою руку, «пошутил» градоначальник, и его чиновники опять заржали.
— Виктор Васильевич, — неожиданно для всех произнёс я. — А можно к вам записаться на приём по личному вопросу?
В раздевалке моментально настала тишина, в которой стали отчётливо слышны какие-то крики на улице. И чтобы «Дед» не угодил в неловкую ситуацию, я тут же беззаботно улыбнувшись, добавил:
— Хочу после окончания футбольной карьеры пойти работать в нашу городскую власть. Век футбольный короток, а дел в нашем городском спорте непочатый край. Можно записаться на приём для простой консультации? А я со своей стороны гарантирую выигрыш Спартакиады.
— Ну, если выигрыш гарантируешь, ха-ха, запишись, — опять развеселился хозяин Москвы. — Пять мину так и быть выделю, ха-ха. Какая у нас хорошая молодёжь подрастает. — Виктор Гришин ещё раз пожал мою руку, под гогот своих «шестёрок»
«Посмотрим, как ты будешь улыбаться дружочек, когда я расскажу про готовящуюся войну в Афганистане, — подумал я про себя. — Как Советский союз из-за неподъёмных военных трат сам начнёт трещать по швам. А появившийся у власти Горбачёв тебя беспардонно вытолкает с занимаемого поста. Весело будет — запасайся попкорном».
— Ну, товарищи, у нас ещё много дел, пора, — сказал первый секретарь. — Успехов вам товарищи футболисты в спорте!
