– Это знаете только вы и Господь Бог.
– Тогда при чем тут раскаяние?
Флинор продолжал теребить поля шляпы.
– Вы не обязаны отвечать мне, мисс Тэнтон, но помните, все мы грешники и нуждаемся в том, чтобы кто-то помог нам достичь спасения.
– А с чего вы взяли, что я нуждаюсь в такой помощи?
Ну, пожалуйся, что я не посещаю твои проповеди! – думала она. Скажи, что ты зовешь на них всех находящихся в караване!
– Мисс Тэнтон, я не хочу выдавать источник информации, но мне стало известно, что вы сидели в тюрьме.
У Сары потемнело в глазах, но она устояла на ногах. Эти слова уже не могли потрясти ее, после того что произошло утром.
– Но вы не спросили меня, правда ли это, и не поинтересовались, была ли я осуждена справедливо.
– Это правда, мисс Тэнтон? – еле слышно спросил священник.
Сара выпрямилась и постаралась собрать остатки сил.
– Да, это правда. Но я невиновна.
– Однако вы были за что-то наказаны, иначе Господь защитил бы вас от несправедливого приговора. – Увидев недоуменный взгляд Сары, он пояснил: – Он ничего не делает без причины.
Сара пыталась не обращать внимания на его слова, но невольно задумалась, хотел ли Господь, чтобы она попала в тюрьму. Однако ее мысли тут же переключились на другое: кто раскрыл ее тайну преподобному? Наверное, ее теперь знают все! Все без исключения!
Сара уже хотела продолжить свой путь, но священник взял ее за руку.
– Пожалуйста, поймите меня правильно, мисс Тэнтон. Уважаемые люди, которые едут вместе с вами, хотят, чтобы вы ушли. Если я смогу убедить их, что вы раскаялись и были прощены…
– Оставьте ее в покое! – раздалось за их спинами.
Сара снова вздрогнула, но тут же узнала знакомый голос.
– Даниель… – прошептала она.
– Конечно, сэр, – пробормотал Флинор. – Я только хотел…
– Прекрасный день для прогулки, не правда ли? – перебил его Даниель. – Желаю вам насладиться свежим воздухом. А у Сары есть свои дела.
– Конечно. И все же обдумайте мои слова, мисс Тэнтон, – обратился к Саре преподобный Флинор, надел шляпу, кивнул Даниелю и пошел к фургонам.
Сара быстро подошла к воде, опустилась на колени и начала стирать. Ривер смотрел на нее целую минуту, прежде чем открыл рот.
– Что он тебе сказал?
– Кто-то сообщил ему, что я сидела в тюрьме. – Она с ожесточением терла рукав рубашки.
– Неужели Эли?
Сара мрачно рассмеялась.
– Трудно представить, что он мог бы пойти к священнику.
Даниель растерянно смотрел на ее напрягшиеся плечи.
– Должно быть, нас кто-то подслушал, – предположил он.
– Вполне возможно, ведь стен здесь нет.
Даниеля начало раздражать, что он разговаривает с ее спиной. Да, конечно, он должен был помнить о том, что их могут подслушать, но… Он опустился на колени рядом с ней.
– Послушай… Это не моя вина. Я ничего не сказал Эли.
Руки Сары застыли. Она медленно обернулась и посмотрела ему в лицо.
– Знаю, – прошептала она и вернулась к работе.
Даниель долго смотрел на ее профиль. Она научилась прекрасно скрывать свои чувства, подумал он. Если бы я не знал эту женщину, то поверил бы, что сейчас ее больше всего на свет волнует пятнышко на рукаве рубашки.
Вскоре он поднялся и ушел, решив заняться своими делами, чтобы избавиться от ненужных мыслей так же, как это сделала Сара. Но из этого ничего не получалось. Что бы Даниель ни делал, он думал о ней, о ее побеге в прерию и странном поведении. Та Сара, которую он помнил, в подобной ситуации засмеялась бы всем в лицо. И ему самому в том числе.
Зря я подумал о прежней Саре, тут же понял Даниель. Это воскресило множество воспоминаний, в том числе и не слишком приятных.
ГЛАВА 7
Через пару часов после расставания с Сарой Даниель подошел к фургону Кэрроллов и Ортмена. Посмотрев на круг, он понял, что совсем не думал о лагере. Вполне естественное желание забыть обо всем, мелькнуло у него в голове.
Пруденс Кэрролл чистила картошку. Заметив Даниеля, она отложила картофелину и начала крутить в руках нож. Даниель приподнял шляпу и любезно поздоровался, но Пруденс не дала ему договорить.
– Я послала к вам мужа, – заявила она.
– В самом деле? Должно быть, мы разминулись. Я как раз собирался узнать, нет ли у людей жалоб.
– У нас действительно есть жалоба. – Пруденс встала и вытерла руки и нож о грязный передник. – Вы должны что-то сделать с этой Тэнтон.
Даниель широко улыбнулся, но его глаза остались холодными.
– Что вы имеете в виду, мэм?
Она злобно уставилась на него.
– Я требую, чтобы ее выгнали! – воскликнула она. – Я хотела всем рассказать о ее отвратительном прошлом, но наш добрый священник убедил меня подождать, пока не поговорит с ней сам.
– Отвратительном? – Даниель приподнял бровь, с трудом сдерживая гнев.
Пруденс потрясла ножом в воздухе.
– Эта женщина сидела в тюрьме! Не притворяйтесь, что не понимаете, о чем я говорю! Эрнест слышал это из ваших собственных уст!
– Стоя у меня за спиной, – добавил Даниель. – Ваш брат подслушивал, миссис Кэрролл.
Значит, это был Эрнест, подумал он. Мне следовало догадаться.
– Неважно. Это дела не меняет. – Она упрямо вздернула подбородок.
Даниель нехорошо прищурился.
– Прошлое Сары – ее личное дело, – спокойно произнес Даниель.
Пруденс шумно вздохнула.
– В этом караване едут порядочные люди!
– Не сомневаюсь. Но я уверен, что большинство из них, даже если узнают о прошлом Сары, не обратят на это особого внимания.
Она открыла рот, чтобы ответить, но Даниель решил, что уже по горло сыт этой женщиной. Он круто повернулся и ушел.
Сара оцепенела. Если бы она могла убедить себя, что это не имеет значения, что людям безразлично ее прошлое… Но это имело значение. Некоторые из путников были ее друзьями, и сейчас этой дружбе может настать конец. Райс, Марта, даже Эли… Как они отнесутся к ней теперь? Об этом было больно подумать.
Она закончила стирку и стала укладывать в корзину мокрое белье, плохо понимая, что делает. После беседы с преподобным Флинором она начала сомневаться в своей невиновности. То есть Сара, конечно, знала, что не совершала преступления, за которое ее осудили, но, как и все нормальные люди, не считала себя абсолютно безгрешной. У них с Даниелем была бурная молодость, и вполне возможно, что она действительно была наказана за грехи.
При мысли об этом к ее щекам прихлынула кровь. Она стала любовницей Даниеля до брака; уже одного этого достаточно, чтобы люди осудили ее. Некоторые даже сочли бы, что это гораздо хуже грабежа.
