— А… а что это сейчас упало?
— Якорь, — ответил он с легким недоумением, потом посмотрел на ее лицо, с которого еще не сошел испуг, и фыркнул — не без удовольствия. — А вы думали, это я спрыгнул и уже весело гребу в сторону Аркудинска? Ну-ну.
Сине-зеленая рапира яростного взгляда ткнула его в переносицу, после чего Рита вспорхнула с кресла, подхватила свой пакет, стоявший возле диванчика, и исчезла в каюте. Роман пожал плечами и посмотрел в сторону леса, потом прошел несколько метров вперед и остановился, рассеянно разглядывая небольшую полянку, сплошь желтую от одуванчиков.
— Вы не поможете мне сойти? — через какое-то время сердито спросили его с катера.
— Нет, — ответил он, не обернувшись и продолжая смотреть на одуванчики, улыбаясь уголком рта. Сзади чертыхнулись, потом раздался легкий всплеск и снова приглушенная ругань — на этот раз более затейливая. Роман чуть приподнял брови — он не ожидал, что капризная золотоволосая кукла знает такие выражения. Интересно, чья же она игрушка? Своим умом ей таких денег взять неоткуда.
Рита с нарочитым шумом прошагала мимо него, зло отпихивая березовые ветви со своего пути и с силой впечатывая подошвы в молодую траву. Она пересекла полянку и остановилась, глядя на Романа уже почти с ненавистью, которая его от души позабавила. Плащ, серебристый костюм и сапожки со шпильками исчезли — на ней был светлый джинсовый костюм, черный свитер и кроссовки. Из прежней экипировки осталась лишь сумочка и золото в ушах и на пальцах. Волосы она закрутила на затылке и теперь казалась совсем девчонкой — хорошенькой, избалованной и неумной. Кроссовки, как и низ брючин, были мокрыми.
— Какого черта вы не надели это сразу? — удивленно спросил Роман. — К чему был весь этот выпендреж?! Вы же с самого начала не на городское фланирование собирались — так ехали бы так, удобней бы было. Или обязательно нужно было иметь представительский вид? Для конторы, что ли?
— А если для вас? — осведомилась Рита с задумчивостью палача, выбирающего особо затейливое орудие пытки, и Роман хмыкнул.
— Тащитесь по водителям катеров?
— Безумно. Так что ловите момент!
— Воздержусь, — он отвернулся и неторопливо направился в сторону катера. Его возмущенно окликнули:
— Вы куда?!
— Приглядеть за катером — куда же еще?
— А кто будет приглядывать за мной? Я же говорила, что вы будете должны меня сопро…
— Я вам ничего не обещал, — спокойно ответил Роман, облюбовал себе местечко на берегу, сбросил куртку и опустился на нее. — Я водитель, а не нянька. Хотите гулять — на здоровье, хоть обгуляйтесь, только не советую отходить далеко. Заблудиться тут сложно даже вам, но здесь водятся медведи, и им все равно — есть у вас деньги или нет.
— Нет здесь никаких медведей, — ее голос чуть дрогнул, и она переступила с ноги на ногу, хрустнув сухой веткой, — в прозрачном лесном воздухе звук прозвучал громко, словно пистолетный выстрел.
— Есть. Раньше их в окрестностях нашего города знаете сколько водилось?! Потому и озеро так называется — Аркудово. Аркуда — в старину так называли медведя. Сейчас их, конечно, намного меньше, но они есть, и с осени на них начинается охота. Спросите у кого угодно в городе. К тому же, в лесу довольно часто водятся и люди, а эти будут похуже медведей.
— Тогда вы тем более должны пойти со мной! — заявила Рита. — Вы ведь сами себе противоречите. Если со мной что-нибудь случится, то вас…
— Это что-то с вами случится вне катера, поэтому я тут не при чем, — сказал Роман, лениво созерцая противоположный берег. — Вы мне сказали причалить — я причалил. На этом мои активные действия закончены.
Позади него долго, задумчиво молчали, после чего девушка неожиданно сказала:
— Но вы не можете оставаться тут один.
— Это еще почему? — Роман обернулся. Рита смотрела на него со странным выражением, сдвинув брови и плотно сжав губы, отчего ее лицо казалось маленьким и далеким. Она выглядела так, словно решала необычайно трудную задачу. Савицкий поймал себя на мысли, что ее слова прозвучали так, будто приглядывать следует как раз за ним, словно он некое беспомощное существо, которое ни в коем случае нельзя оставлять в одиночестве. Потом в ее глазах мелькнуло раздражение и непонимание — казалось, она мысленно спрашивает себя — полно, да тот ли это человек?! — а губы, в противоречие с глазами, расцвели холодной ироничной улыбкой. — А-а, вы боитесь, что я улучу момент и удеру вместе с катером и вашими тряпками? Не беспокойтесь, я вас дождусь. Посижу тут, на солнышке.
— Странно, что вас до сих пор никто не убил, — сердито заметила она, наклонилась и сорвала одуванчик. — Ладно, я недолго.
Роман недоуменно пожал плечами, глядя, как она идет среди берез, помахивая одуванчиком, потом отвел глаза от светло-голубого пятна, уплывавшего все дальше и дальше, и снова принялся смотреть на реку, жалея, что не прихватил с собой удочку. В это время как раз идут плотва и язь, а окунь здесь промышляет постоянно — и окунь не мелкий, в детстве они здесь и килограммовых вытягивали. Странно было сидеть здесь и смотреть вокруг — ничего не изменилось, как будто он был здесь только вчера, и даже их личное место подхода к берегу все так же надежно, несмотря на то, что Березянка, все же, слегка обмелела. На самом деле Роман был совсем не против этой высадки — даже рад этому, сейчас он отдыхал и наслаждался знакомой тишиной и знакомыми окрестностями, просто вздорной кукле знать об этом было совершенно необязательно. Разогревшееся весеннее солнце щедро проливало на него лучи, и он довольно щурился под ними, не забывая, впрочем, поглядывать по сторонам. В воде изредка всплескивала рыба, и Роман каждый раз удрученно качал головой.
Прошло около получаса. Выкурив очередную сигарету, он зевнул, думая о том, что будь земля потеплее, можно было бы прилечь и поспать пару часиков, и вдруг вскочил, настороженно и выжидающе глядя в сторону леса — туда, откуда прилетел далекий приглушенный вскрик, больше похожий на вздох. От сонливости в его глазах не осталось и следа, рваный взгляд прыгал от дерева к дереву, но Роман не торопился срываться с места. Он знал, что вскрик ему не померещился — знал это так же хорошо, как и то, на что способны избалованные и глупые девчонки, чтобы выставить кого-нибудь на посмешище в собственных глазах.
Крик повторился — уже громче, и на этот раз Роман разобрал в нем собственное имя и, ругнувшись, кинулся в лес, бросив куртку на берегу.
Отыскать нужное направление было совсем несложно — среди берез все еще витал терпковатый запах ее духов, казавшийся здесь совершенно нелепым. Невидимый след наискосок уходил от берега в глубь леса. Услышав новый вопль, в котором испуга было уже меньше, а ошеломления — больше, Роман проломился сквозь заросли молодого березняка, огляделся и крикнул:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
