этой жизни, но ни одна из нас не затрагивала ни одной темы, которая могла касаться нас самих. Мне хотелось расспросить её о том, что мне рассказала Рене, но я не чувствовала себя тем человеком, который имел право на эти вопросы. Пускай я и прожила более долгую жизнь, но вся она крутилась вокруг опыта, который казался совершенно нелепым, по сравнению с опытом Мари и сейчас я ощущала себя всё той же шестнадцатилетней девушкой, которая не должна лезть к старшим с такими разговорами.
— Мама рассказывала тебе о том, что случилось? — первой разорвала эту проклятую неловкость девушка.
— Да, в общих чертах.
— И что ты думаешь о том, что я собираюсь сделать с собственным отцом?
— Я…я точно не знаю. Я не чувствую себя тем человеком, который мог бы судить о родственных взаимоотношениях. В своей нынешней жизни, мне очень не хватало матери, куда меньше отца. И частенько казалось, что мне подошла бы любая, лишь бы только она не была Виктором.
Мари издала нервный смешок:
— Да, мне вот так казалось, что отца, любого, мне бы очень хотелось иметь в своей жизни. А потом оказалось, что я жила вполне себе прекрасной жизнью, до его появления. А появление Виктора, в тот момент, когда я яростно металась со своей местью, стало как бельмо на глазу. Я бы даже сказала, усугубило всё. Я была так надменна в своих убеждениях, что никогда не пересеку черту тьмы, а теперь я буквально утопаю в ней, как он когда-то и говорил. Ещё тогда он сказал, что я ещё попросту не видела жизни. И я оказалась к этому совершенно не готова. И была не готова к тому, что он будет…отговаривать меня.
Перед нами на дорогу выскочил крупный заяц и чуть увидев нас, тут же юркнул обратно в лес. Я остановилась затянуть шнуровку на сапожке посильнее, поскольку снег начал попадать мне внутрь:
— Попробуй дать себе время. Не то чтобы время лечит, но может быть ты поймёшь, что ты и так слишком многим пожертвовала из-за своего отца и поймёшь, что не стоит из-за мести ему, жертвовать ещё и своей дальнейшей судьбой. Блуждать в темноте занятие не из приятных. Будь я на твоём месте, я бы его точно не убивала. Я бы просто заставила его жить в страхе всю оставшуюся жизнь.
— Вот и Виктор сказал подождать. Но я, честно говоря ожидала услышать от тебя что-то вроде, что моя сила была дана мне для великих целей и всё такое, — Мари придерживала меня за локоть, чтобы я не упала и я резко вскинула голову упираясь в её голубые грустные глаза.
— Кто сказал тебе такую глупость? Мне вот силу дали вполне конкретные существа, которые так или иначе хотят от меня определённых действий, но даже я понимаю, что я вольна их не слушаться. А тебе силу никто не давал, тебе только жизнь мать твоя дала. И что она тебе сказала? Она сказала тебе жить так, как тебе хочется. Вот и всё.
— Ты так сильно изменилась, Ами… — её голос сильно утих и я почти не слышала его из-за шума далёкой реки. Мы продолжили идти дальше.
— Ты первая, кто говорит мне об этом. И чем же?
— Ну, мне сложно это объяснить до конца. Но что-то в твоей энергетике изменилось. Раньше ты была жёстче и честно говоря, я ожидала увидеть какую-то мрачную воительницу, спустя столько-то лет. А ты…
— Простушка?
— Вот уж нет! — прозвенел её голос и отдался эхом вдалеке, — Нет, что ты, я не хочу тебя как-то обидеть. Наверное это просто вопрос воспитания, ты же теперь росла в совсем других условиях. Хотя осанку ты и сейчас держишь ровно. Как твои проблемы с силой, Виктор сказал их стало меньше?
Я вздрогнула вспоминая последнюю лихорадку. Хотя мне и казалось, что я начинала понимать природу моих проблем с силой, от этого проблем меньше не становилось и я как и раньше ужасно боялась использовать её, но теперь уже кажется не из-за лихорадки. Мне вспоминались все мои кошмары и то, какой я себя в них видела. То, как вокруг умирают люди. Что я могла сказать об этом Мари? Да в общем-то ничего.
— Да, немного меньше. Я работаю над этим.
Мне показалось, что я что-то слышу и потому я замерла. Звук доносился из глубины леса. Я жестом призвала Мари к молчанию. Казалось, что я вот-вот рассмотрю что-то в темноте, но в итоге я так и не смогла понять, что привлекло моё внимание. Мы двинулись дальше и минут через пять впереди показалась таверна. Мы предположили, что я могла услышать какие-то звуки исходящие от таверны, просто я не совсем верно истолковала направление. Впрочем, она оказалась меньше, чем мы ожидали. Это был небольшой сруб на пару комнат, не больше и приближаясь, мы не увидели ни одной лошади в загоне. Плохо, ведь мы собирались купить лошадей.
Открыв тяжёлую деревянную дверь, нас обдало жаром натопленного помещения. На первом этаже размещалось несколько больших, массивных деревянных столов и скамеек, большой камин, в конце зала была стойка трактирщика, а за ним виднелась небольшая комната-кухонька. Пахло мясом и пивом, из-за чего у меня в животе предательски заурчало. В зале сидело несколько мужиков, которые с интересом уставилось на двух молодых девиц, но Мари напрочь проигнорировала их, двинувшись вперёд к стойке и мне лишь оставалось последовать её примеру.
Я позволила Мари руководить процессом, поскольку у неё было в этом намного больше опыта, чем у меня. Усатый трактирщик откинул тряпку в сторону и повернулся к нам с радостной улыбкой, видимо уже предвкушая, что мы останемся на ночь и щедро заплатим за жильё.
— Комнаты есть? — без лишних церемоний спросила Мари.
— Конечно, моя супруга буквально на днях выдраила их дочиста, так что мы сможем дать вам самые чистые комнаты.
— Нам будет достаточно одной, с двумя кроватями разумеется, но заплатим мы вам, как за две, — вклинилась в разговор я, — Не желаю спать в раздельных комнатах с моей спутницей.
Мари кивнула, подтверждая мои слова.
— Ну разумеется, — улыбнулся трактирщик, — Молодым девушкам не стоит разлучаться в таких-то дальних дорогах, я всё понимаю.
— Еда? — также коротко продолжила Мари.
— Сейчас только кролики. Дичь покрупнее никак не принесут с охоты. Из хлеба только сухарики, хлеб будет завтра. Есть отменное пиво и вино. Но пиво лучше. Ещё есть просто замечательный сыр!
— Хорошо. А что с транспортом. Кони?
— Ох, — трактирщик провёл по лысеющей голове
