Рейчел бросила на Кэтлин презрительный взгляд.
– Не знаю, действительно ли ты леди, но только смешная ты, это точно. – Она вонзила шпоры в бока коня и хлестнула его по шее. Жеребец под ней взвился и пустился в галоп. Рейчел поскакала к своему отцу.
Эрл Томпсон кивнул Шейну и повел своих всадников легкой трусцой прочь от дома Макенны. Рейчел перехватила их на середине пути к изгороди. Затем она обернулась и тяжело посмотрела на Гейбриела и Шейна.
– Кейти, – Шейн подозвал жену, – ты можешь объяснить, что здесь произошло?
Она покачала головой.
– Я сама ничего не понимаю. – Они вместе зашли в конюшню. Она думала, что Шейн начнет отчитывать ее за то, что она не осталась в доме, как он ей велел. Но сейчас для нее было гораздо важнее выяснить, куда девалось белое пятнышко на лбу у Звездочки и почему Томпсоны их враги.
Мэри все еще была в конюшне. Кэтлин прошла мимо нее и снова посмотрела на жеребенка. Она готова была поклясться, что это тот самый жеребенок, роды которого она наблюдала вчера ночью.
– Мэри, что ты с ним сделала? – спросила она индианку.
Индианка вынула изо рта трубку и пожала плечами.
– У этого жеребенка на лбу было белое пятно, – настаивала Кэтлин.
Мэри стояла молча и без намека на улыбку смотрела на Кэтлин.
– У тебя не было времени подменить жеребенка, – продолжала Кэтлин свои логические рассуждения.
Шейн присоединился к ней, недоуменно глядя на кобылу и жеребенка. Он ничего не сказал, но Кэтлин чувствовала бурлящее в нем негодование.
– Тебе нужно в постель, – проворковала она ему на ухо.
Шейн посмотрел на Мэри, и та, сказав только одно слово, удалилась, не оглядываясь.
– Что она сказала? – спросила Кэтлин. – Это опять на ее наречии?
– Да.
– И ты понял?
– Да.
– Ну и?.. Может, хватит отмалчиваться? Что она сказала?
– Это сажа.
– Что?!
– Она замазала пятно сажей.
Шейн зашел в стойло и дотронулся до лба жеребенка. Когда он вышел, Кэтлин заметила, что пальцы его в саже.
– Но как она...
– Когда проживешь с индейцами бок о бок достаточно долго, ты поймешь, что они способны на многое, что поначалу кажется невозможным. Но сейчас меня волнует не это.
Кэтлин потрогала его черные пальцы и поднесла свою испачканную руку к носу.
– О чем это ты?
– Рейчел Томпсон отнюдь не глупая девушка. Раз я это понял, то и она должна была понять.
– Значит, она не догадалась, – стояла на своем Кэтлин, – она же сказала отцу...
– Не важно, что она сказала Здоровяку Эрлу. Никогда не стоит спешить с выводами, Кейти. К тому же не стоит недооценивать Рейчел. Видимо, она что-то задумала.
– А почему они тебя так не любят?
– Кто? Здоровяк Эрл? Он меня просто ненавидит. А Бо ненавидит всех.
– А Рейчел? Она тебя тоже ненавидит?
Шейн задумался.
– Не так сильно, как показывает своему отцу. Я знаю ее с тех пор, как присоединился к своему дяде в Кентукки. Она тогда была маленькой костлявой девчонкой с тоненькими косичками.
– А Томпсон знал твоего дядю?
– Они были друзьями и соседями. Дядя Джеймс и Здоровяк Эрл были скаутами. Они в числе первых исследовали Миссури. Они нашли Килронан и выкупили его у какого-то испанского дона.
– Так они были партнерами?
– Нет, они сразу поделили землю. Половину – Здоровяку Эрлу, половину – дяде Джеймсу. Они разыграли на монете, и дядя первым выбирал половину.
– А их семьи вместе сюда переехали?
Шейн кивнул.
– Здоровяк Эрл хотел выращивать крупный и мелкий рогатый скот. А дядя Джеймс считал, что здесь лучше будет разводить коней и мулов.
Кэтлин мягко коснулась руки Шейна.
– Тебе лучше пойти в дом. Твоя голова и ребра... Тебе не стоит долго оставаться на ногах.
Шейн попытался усмехнуться, но скорчился от боли.
– На спине лежать ничуть не лучше. – Он помолчал немного, затем продолжил рассказ: – Первые два года выдались очень тяжелыми. Пьяные трапперы, дезертиры из армии, торнадо. Назови любую напасть, и ты не ошибешься. Жену Эрла и его старшего сына убили индейцы, вышедшие на тропу войны. А младшего застрелил сутенер в городе. Здоровяк Эрл тяжело это пережил. Но Рейчел пришлось еще хуже. Она как раз входила в пору... ну ты понимаешь... становилась женщиной. А объяснить, как себя вести, было некому. Она бы не выросла такой, будь рядом с ней мать.
Кэтлин нравилось сидеть рядом с ним и чувствовать себя защищенной.
– Кейти, ты слушаешь меня?
– Да-да, Шейн, извини, задумалась.
– Эрл мало в своей жизни общался с женщинами, поэтому не знал, как воспитывать дочь. Он просто обращался с Рейчел как с парнем. Ее братец с детства был гнилым малым, и она таскалась за мной повсюду. – Шейн перехватил странный взгляд Кэтлин. – Она была совсем ребенком, между нами не было ничего, кроме дружбы.
– А она тоже так думала?
– Сложно сказать. В окрестностях, знаешь ли, нормальных мужиков немного. И уж точно ни одного, кого Эрл подпустил бы к ней ближе, чем на выстрел. Ну и Рейчел, должно быть, решила, что я... – Он поднял с пола пучок соломы и принялся оттирать сажу с пальцев.
Кэтлин молча ждала продолжения.
– Как-то раз она поцеловала меня, а я не воспринял это серьезно. Я поддразнил ее, сказав, что она еще слишком мала, чтобы путаться с женатым мужчиной. Она сказала Здоровяку Эрлу, что я пытался ее совратить.
Кэтлин верила Шейну, что так оно и было. Не станет же он, в самом деле, соблазнять соседскую девочку.
– Но это ведь еще не все? Я права? – спросила она.
Он кивнул.
– Далеко не все. Здоровяк Эрл рассвирепел. Он ворвался на нашу землю и хотел выпороть меня кнутом. Но дядя Джеймс вышвырнул его из Килронана. С тех пор, насколько мне известно, они не разговаривали. Словом не обмолвились.
– И он во всем обвиняет тебя?
– Эрл обвиняет меня в смерти дяди Джеймса и Джорджа.
– Но почему? Ведь это был несчастный случай. Ты сказал, что они утонули во время наводнения.
Рот Шейна сжался в белую полоску.
– Они умерли, а я нет. И Килронан перешел ко мне ни за что ни про что. Здоровяк Эрл решил, что слишком все просто для банального совпадения.
– Но ведь ты любил своего дядю. Ты бы не дал умереть ни ему, ни Джорджу, будь у тебя хоть малейшая возможность. Я сама помню, как много ты о них рассказывал, когда мы с тобой ночи напролет разговаривали. Еще до того, как ты уехал в Америку. Ты еще говорил, что всю жизнь мечтал, чтобы дядя Джеймс был твоим отцом.
– Да, я помню. Я и сейчас часто об этом думаю, – признался Шейн. – Мой отец был никчемным пропойцей. У него был отвратительный норов. А когда он напивался, то характер его становился еще хуже. Я никогда не хотел вырасти таким, как он.
