Перешагнув порог камеры, Троцкий хлопнулся на койку и обхватил руками голову. Судьба раз за разом, словно тренированный спортсмен дворового хулигана, посылает его в нокаут, а он ни сном ни духом за что ему такая печаль.
— Таки я имею слов за ваши несчастья! — раздался вдруг веселый, уверенный голос. – Мы имеем проблем за полицию либо от пьянства, либо от блуда, либо от излишней учености!
— Будь я гонобобелем или блудодеем, я бы так и не причитал, — понимая, что жаловался на судьбу вслух, грустно вздохнул Лев и с интересом посмотрел на соседа.
Им оказался человек лишь немногим старше двадцати лет, высокого роста, атлетического сложения, черноволосый, кудрявый и улыбчивый, с чеканным греческим профилем, в общем – красавец, сродни своим прародителям — олимпийским богам.
— Таки у вас нет причин грустить. Если человек не пил, не гулял и не делал ученых дел, то он не поц, а хороший человек, и даже не заметит, шо зашел по закону до Александровского участка! – авторитетно заявил сосед и перешел на доверительный шепот. – Эти портные уже сообщили вам, шо за лапсердак они шьют, или то будет по секрету?
— За политику со стрельбой, — удрученно вздохнул Троцкий. — А вас сюда за что упрятали?
— Про что может присесть Коля Корено, если не за состраданье к ближнему с доставкой увечий до нужного места? – хмыкнул парень, кинув быстрый взгляд на свой кулак, более похожий на цирковую гирю. – Да! Звиняюсь за невежество. Биндюжники в порту знают меня как Колю Корено. Если шо, спросите на Привозе, и каждая собака вам скажет за меня пару слов.
— Троцкий. Лев, – протянув соседу руку, молодой человек тут же вернулся к предыдущей теме. — А « увечья с доставкой по состраданию» — это как?
— Ха! Это ж пара сплошных пустяков! Сходите с налетом до старика Тартаковского и возьмите у его на минутку мешок золота. Потом загляните на огонёк до Аарона Шихтмайстера и сведите со двора его дочку – Цилю. Бланка Фогель говорит шо она таки девственница, и я ей за то верю! После отправьте ту Цилю до ночного променаду по Молдаванке, и што б вам было похохотать, дайте ей тот мешок! Если …
— Простите, Коля, — чуть виновато буркнул Троцкий. – Но я ничего не понял…
— Тогда скажу совсем просто, — пожал плечами сокамерник. Таки когда одна сволочь «шариков»* по суткам в котлы гоняет*, а сам про их деньги гуляет до «Астории», шо мальцам остается делать? Таки верно! Прийти до Коли Корено и сказать за этих вещей, которых не должно быть! Потому шо Коля добрый, и ему жалко за пацанов и их работу. А поверьте человеку с опытом, работенка у них такая шо геенна огненная похожа на Куяльник, как Фима Бляйшиц на своего брата–близнеца! Таки я пришел, и сказал мосье Коровину за сохранность его лица, и шо есть таких причин немного исправиться! Но вы же понимаете за то, шо если человек сильно жадный, то это же диагноз! Он позвал своих подкидных и эти два шлемазла хотели на минуточку сделать мне нехорошо…
Парень поглядел в зарешеченное окно и замолчал. Лев немного подождал, а потом спросил:
— И что с ними? Ну, с подкидными–то?
— Ну шо с ними может быть — унесли их… Весь Привоз знает, за мои тяжелые руки, а эти как будто не с Одессы, — неохотно буркнул Коля и вновь умолк.
— Коля! Колька! — донесся с улицы детский голос. — Колька, ты тут?
— Во! То корешата мои! — улыбнулся Корено, направляясь к окну. – Я вам так скажу, Лева: правильные пацаны таки своим ни в коем разе не смастырят козью морду. Пацаны – они люди!
Секретно
Министерство внутренних дел
Пристав Александровского полицейского участка г. Одессы
Июля 17 дня 1899 г. № 744
Господину Николаю Михайловичу Левченко, Прокурору Одесского Окружного суда
РАПОРТ
Днем сегодняшнего числа чинами вверенного мне участка, как то — околоточный надзиратель Загоруйко и городовой Круль, произвели задержание лица, подозреваемого в участии в антиправительственных течениях анархистского толка.
Оное лицо обратило на себя внимание околоточного надзирателя Загоруйко противоестественным поведением в месте большого стечения людей, после чего подчиненные мне полицейские чины, действуя единственно во имя соблюдения общественного благоустройства и благочиния, осуществили задержание подозрительного лица.
При досмотре задержанный проявил беспокойство, ответов на поставленные вопросы не дал, а так как личность последнего не установлена, на основании Уложения о порядке оное лицо по окончании опроса препровождено в Александровскую полицейскую часть.
При личном досмотре у задержанного лица обнаружен револьвер системы «Наган» производства Тульского Императорского оружейного завода за нумером: 9704. Паспортная книжка либо иной документ при последнем отсутствуют. Сам он назвался жителем Херсонской губернии Львом Троцким. При опросе выказывал волнение, путался, не смог назвать своего отчества, сословия и точного места жительства.
Об изложенном доношу Вашему Высокородию
Пристав Александровской полицейской части города Одесса
Болеслав Карлович Рацишевский
Через день после того, как прокурор Одесского окружного суда распорядился об аресте и заключении под стражу в тюремный замок подозрительного субъекта, назвавшегося Львом Троцким, к электрическому кондуктору при Одесском градоначальстве Михаилу Вольфовичу Винницкому прямо посреди улицы подошел странный человек в хорошем английском костюме. Правда, даже в модной одежде, выглядел он, словно витязь в тигровой шкуре.
— Я Дато Туташхиа, — без предисловий отчеканил витязь. — Тебя знаю, ты — Михо, друг моего друга. Сейчас его Львом Троцким зовут, ты его как Сандро Лопатина знал. Где Льва найти? Видеть его хочу.
Услышав имя человека, стоящего у него на пути, Винницкий невольно вздрогнул, а почувствовав на себе пронзительный, отдающий могильным холодом взгляд, вздрогнул вновь. Он многое знал о владельце звучного имени и первое, что значилось в списке этих знаний, — визитер очень опасен. Гораздо опаснее любого из знакомых ему одесских налетчиков.
Конечно, Тифлис — не Мадейра, и из далекой губернии регулярно доносились рассказы о лихом джигите, творившим справедливость в Кавказских горах.
Вот только помимо новостей из тех мест, городская молва разнесла слух, что днем ранее кто–то пришел в дом кавказского купца Нодари Цхададзе, человека с очень нехорошей, даже по меркам Винницкого, репутацией. И застрелил его. Участь покойного разделили и трое его охранников.
При этом личность убийцы тайны не представляла: домочадцам Цхададзе он с исключительной вежливостью представился как Дато Туташхиа и объяснил, что смерть хозяина дома — месть за брата, убитого по приказу покойного.
Ну а тот факт, что Дато Туташхиа гуляет сейчас по центру Одессы, ничуть не опасаясь преследования полиции, сам по себе свидетельствовал о его редкой выдержке и самообладании.
— Я стесняюсь спросить, как мне вас называть? — с некоторой бравадой поинтересовался Винницкий. — Надеюсь, вы не обидитесь за «князя»? Сдается мне, что не всякий князь — грузин, но вот всякий грузин — князь!
— Женщина болтает, мужчина дело делает! — отрезал грузин. – Мы не про прозванье моё говорим, а где Льва искать. Я уже второй раз спросил, третьего не будет. Говори, ну!
Винницкий исподлобья взглянул на собеседника и решил, что игра в незнание может обойтись слишком дорого. Подсознание упорно подсказывало начинающему бандиту, что если этот грузин когда–нибудь вдруг узнает об обмане, то непременно вернется. И тогда враля ждет совсем незавидная участь.
Помятуя об обычае обезглавливать гонца, принесшего дурную весть, Винницкий, раздумывая, как бы помягче сообщить об аресте Троцкого прикурил папиросу.
— Ай, шени деда! — взъярился абрек, раздосадованный затянувшимся молчанием. — Зачем молчишь? Про хорошее не спрашиваю, а если плохое знаешь — скажи!
Что бы ни думал в этот момент Миша Винницкий, он рассказал опасному визитеру и о решении прокурора, и о тюремном замке, и о расписании движения конвойных команд. В общем, поведал всё что знал, лишь бы поскорее расстаться с неприветливым собеседником.
Правда, тут же решил посоветоваться о ситуации со старшими и более опытными, чем он сам, людьми.
В одном из маленьких двориков Молдаванки, где–то возле Госпитальной улицы неподалеку от Еврейской больницы, стояли друг напротив друга два человека.
Они были очень похожи. Одеты почти одинаково — в парусиновые светлые пары, шляпы–канотье и лаковые башмаки. У обоих имелись трости с литыми набалдашниками, кружевные носовые платки в нагрудных карманах и шелковые галстуки. Разнились они лишь тем, что на более молодом собеседнике, шатене с аккуратно подстриженными усиками и скуластым, немного восточным лицом, костюм прекрасно сидел. А его собеседник, молодой человек с такими же аккуратными, но более тонко подстриженными усиками и простым, даже грубоватым лицом, к костюму относился наплевательски: тот висел на литых плечах хозяина, словно тряпка — без всякого шика и задора.
