— Ну, это мне решать, что и как рассматривать, — фыркнула следователь. — В результате ваших действий сломаны нос, челюсть и лучевая кость правой руки потерпевшего. За эти действия придется ответить.
— Повторяю: я ударил его всего один раз исключительно для защиты себя. Остальные повреждения он мог получить при падении. Клара Матвеевна, назначьте экспертизу, уточните эти вопросы, мог ли он получить травму при падении.
— Вы мне не указывайте, как вести следствие, лучше признайтесь во всем, это учтется в суде, отделаетесь условным наказанием, — проговорила он с плохо скрываемой злостью.
— Признаться в чем? — усмехнулся Каприн. — В том, чего я не делал? Нет, я настаиваю на своем, что защищал себя. Тут как ни крути, получается необходимая оборона.
— Семен Сергеевич, я поняла, что с вами по-хорошему разговаривать бессмысленно, — подытожила она свой допрос. — Я вас отстраняю от оперативной работы, соответствующее постановление поступит на имя начальника отдела. Также предупреждаю о том, чтобы вы никуда не отлучались из города, а когда будет готово заключение судебно-медицинской экспертизы, в отношении вас будет избрана мера пресечения в соответствии с тяжестью совершенного преступления.
Вернувшись на работу, Каприн зашел к Козлову и рассказал о допросе в прокуратуре.
Выслушав его, начальник уголовного розыска озабоченно походил по кабинету и вынес свое решение:
— Поступишь в личное мое распоряжение и будешь заведовать хозяйственной частью уголовного розыска: следить за техническим состоянием автомашин, доставать талоны на заправку, приводить в порядок спецтехнику. Короче, работы у тебя навалом, потрудишься немного, к этому времени дело закроем и вернешься к оперативной деятельности.
— Николай Иванович, это же не мое, — пожал плечами оперативник. — Какой из меня завхоз?
— Да ладно, что ты мне веришь-то? — махнул рукой Козлов. — Все это формально, чтобы замылить глаза прокурору, а на самом деле будешь работать, как и работал.
— Спасибо, Николай Иванович! — поблагодарил его опер и высказал свои опасения: — Как бы Маргарин, то есть Марков не стал исполнять постановление прокурора.
— Не бойся, это я беру на себя. — успокоил руководитель и спросил: — Говоришь — Маргарин? Почему?
— Ни пользы, ни вреда.
Посмеявшись над удачным сравнением, Козлов приказал:
— Иди работать, только нигде не палиться. Вместо себя всегда выставляй Сологубова, пусть он прикрывает тебя.
4
Вернувшись в кабинет, Каприн позвонил Маше и обрадовал ее новостью о получении водительских удостоверений.
— Давай, прямо сейчас покатаемся на машине! — предложила она. — Ты сможешь пораньше уйти с работы?
Оперативник посмотрел на часы, которые показывали полшестого и ответил:
— Меня все равно отстранили от работы, так что уйду. Где стоит машина?
— Как это отстранили? — удивленно спросила она.
— Объясню при встрече. Так где машина сейчас?
— В частном дворе у моего дяди. Тут недалеко, дойдем пешком.
— Жди, милая, скоро буду.
Услышав, что против Каприна собираются возбуждать уголовное дело, Маша сердито поворчала:
— Это проделки его мамаши, он сам не догадался бы писать заявление. Сволочь этот Женька, мне и моим подругам он никогда не нравился, от него всегда какой-то подвох. Но ничего, пусть меня допрашивают, я скажу все, что думаю о нем.
— Не хотелось бы тебя впутывать в это дело, — с сожалением произнес он.
— Как это впутывать? — укоризненно покачала она головой. — Отныне мы с тобой одно целое — и в радости, и в горе?
Тронутый опер нежно обнял свою ненаглядную и шепнул на ушко:
— Как я люблю тебя! Мы всегда будем в радости, у нас никогда не будет горя.
— Это я так, к слову, — улыбнулась она. — Какое может быть у нас горе.
— А где работает его мама? — спросил он, отпуская из объятий свою любимую. — Говорят, что в суде.
— Абсолютно верно, она работает в суде, но не судьей, а, вроде бы, каким-то секретарем. Приходила в школу, когда мы еще учились. Надменная такая тетка, постоянно защищала своего сыночка, который часто шкодил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ладно, забудем это, — махнул рукой Каприн и вновь поцеловал свою невесту. — Пойдем смотреть машину.
Они катались на «Карибе» до ночи. В местах, где не было напряженного движения транспорта, Каприн передавал руль Маше, и в конце поездки девушка стала довольно сносно управлять автомобилем.
— Ты все хватаешь на лету, еще две-три поездки, и полностью освоишь машину, — похвалил любимую опер. — Скоро маме будешь помогать в ведении коммерции.
— Мне скоро на учебу… Но да, в меру возможностей буду помогать маме, а то она, бедная, совсем вымоталась. Без папы ей очень тяжело, — порывисто вздохнула она, заворачивая на обочину при виде встречной машины.
Когда они вернулись домой, хозяйка уже спала. Пробравшись на цыпочках в кухню, влюбленные поужинали и легли спать — Каприн уже стал полноправным членом семьи Шамаевых.
Утром, когда Каприн пришел на работу, его встретил взбудораженный Сологубов и сообщил тревожную новость:
— Где ты был? Я ночью звонил к тебе домой, а мама говорит, что ты еще не вернулся с работы. Короче, ночью совершен вооруженный налет на склад импортных инструментов. Взято товаров на более чем двадцать миллионов рублей. Одного сторожа убили, а второго связали скотчем, он остался жив.
— Чем убили сторожа?! — вскрикнул Каприн от неожиданности. — Огнестрел?!
— Нет, того тоже связали скотчем, он и задохнулся.
— Не наша разыскиваемая банда?!
— Не похоже. Почерк другой.
— Где сторож, который остался жив?
— В соседнем кабинете.
— Приведи его сюда.
Когда в кабинет завели одутловатого мужчину тридцати лет, Каприн воскликнул:
— О, я вроде бы знаю тебя! Ты у нас работал?
— Да, в патрульно-постовой службе, — угрюмо ответил мужчина.
— А почему ушел?
— Заподозрили в краже. У задержанного пропали деньги, подумали на меня?
— Постой, как твоя фамилия?
— Шевченко.
— Зовут?
— Андрей Иванович.
— Шевченко Андрей Иванович, — призадумался оперативник. — Это не тебя таскали года два назад за кражу видеомагнитофона из салона?
— Да, меня. Но там по делу пошел мой напарник, я не при делах.
— То-то ты мне знаком, я как раз тогда дежурил по городу и ловил вас. Помнишь?
— Было дело. На следствии доказали мою невиновность, а напарник получил условку.
— А потом все равно попался, за что и выгнали из милиции, — усмехнулся опер.
— Незаслуженно. Деньги у этого задержанного я не брал.
— А не кажется ли тебе, Андрей, что тебя слишком часто подозревают в кражах?
— Ну, это их дело. Я себя считаю честным человеком.
— Андрей, расскажи мне, что случилось?
— А сколько можно? — недовольно поворчал сторож. — Я уже пятый раз рассказываю.
— Сколько надо, столько и расскажешь, — осадил его оперативник. — Я слушаю.
— Вчера мы с Сергеевым заступили на охрану склада, — нехотя стал рассказывать сторож. — Обычно мы сторожим по одному, но накануне поступила крупная партия импортных инструментов, и директор приказал усилить охрану до тех пор, пока товар не будет распределен по магазинам. Где-то в четыре ночи постучались в ворота склада. Я открыл дверь, которая встроена прямо в ворота и увидел двух человек в черных масках. Один из них ударил меня битой по голове, я и потерял сознание. Когда очнулся, был уже замотан скотчем, а нападавших не было видно. Окликнул Сергеева, который должен был находиться в будочке внутри склада, но он не отзывался. Так пролежал до утра, пока не пришел рабочий и не освободил меня от скотча. А Сергеев умер, ему замотали лентой рот.
— А почему ты без проверки открыл склад? — спросил его оперативник.
— Я крикнул через ворота, спрашивал, кто они такие. Мне ответили, что от директора, я и отрыл дверь.
— И часто от директора ночью заглядывают на склад?
