– Идемте, – сказал он.
Мари ничего не оставалось, как только последовать за ним.
* * *
Несколько часов спустя они покинули участок. Ночь была холодной, поэтому Бертон снял пиджак и накинул его Мари на плечи. Но и это не помогло ей унять нервную дрожь.
Казалось, она даже не заметила, что пиджак на ней.
– Я действительно думала, что смогу опознать его. Когда включили свет и все эти люди уставились на меня, я вначале была уверена, что кто-то из них мне знаком.
– Это не важно, – Его слова звучали ободряюще, но Бертон был разочарован не меньше, чем девушка. Он наблюдал за ней, когда она изучала выстроившихся перед ней людей. Ее внимание было максимально напряжено. Он ждал, что ее мозг как-то отреагирует и шлюзы памяти, наконец, откроются. Вместо этого она потерпела очередной провал.
– Тот человек из моих кошмаров выше ростом и вообще какой-то другой.
– Сны искажают действительность.
– Я хотела вспомнить.
– Ты теперь в полной безопасности, – напомнил он. – Хотя и расстроена тем, что не вернулась память, зато теперь нечего опасаться. Того человека поймали. Если он сознается, то, возможно, сообщит что-нибудь о тебе, и это поможет нам. Во всяком случае, ты можешь теперь строить свою жизнь, ничего не опасаясь.
Мари задумчиво смотрела на Джиса. Он был прав. Пусть дверь в ее прошлое осталась закрытой, зато будущее распахнуто перед ней.
– Ты сможешь завтра поговорить насчет работы?
– Я все разузнаю. Теперь нам нужно поскорее добраться до дома и выспаться. – Обняв девушку за плечи, он повел ее вниз по ступеням лестницы и дальше, мимо шеренги бело-голубых патрульных машин. – Завтра наступит очень скоро.
– Недостаточно скоро, – мягко возразила она. – Не настолько скоро, насколько мне хотелось бы.
8
В середине июня пекло стояло несусветное. Кондиционеры, охлаждавшие воздух в том крыле госпиталя, где располагался детский центр, уже давно, как говорится, еле дышали. Эту часть здания вот-вот должны начать перестраивать, поэтому средств на ремонт не выделяли. Окна были широко распахнуты, и во всех комнатах крутились вентиляторы. Так как Мари работала в центре уже четыре недели, она не могла не заметить, что с каждым днем в помещении становится все жарче и жарче. К августу здесь станет просто невозможно дышать. Сконструированные с расчетом на кондиционеры, окна пропускали недостаточно воздуха, или, может быть, вентиляторы были недостаточно мощными, чтобы в нужной мере освежать воздух.
– Завтра утром отправимся на прогулку к реке Миссисипи, – пообещала девушка детям. – Мы будем гулять по набережной, а там гораздо прохладней. Потом купим, молока и пончиков, сядем где-нибудь в тенек и устроим пир.
Ободренные такими щедрыми обещаниями, дети старались быть послушными. Мари радовалась, что сможет повести детей на прогулку из этого душного здания. Помимо того, что кондиционеры неисправны, комнаты в нем были слишком темными и маленькими, и, как считала Мари, в них недостаточно мебели и оборудования. Но обслуживающий персонал старался сделать все, чтобы детям здесь было хорошо.
– Мари?
Девушка улыбнулась белокурой женщине, заведующей центром. Целых двадцать пять лет Делия Ирвин руководила школой медсестер, расположенной неподалеку от госпиталя. Когда она собиралась уже уходить в отставку, администрация попросила ее взять на себя реализацию программы детского центра. Делия подписала договор на год. В декабре она должна будет передать кому-нибудь бразды правления, если центр просуществует до того времени. Правда, в этом никто не был уверен, потому, что все попытки изыскать для него средства пока что не давали никаких результатов.
– Мари, Сельма нездорова. Я не хочу, чтобы в таком состоянии она занималась малышами. Нам только эпидемии не хватает в такую жару. Не могла бы ты побыть там до конца дня. Я и Элен возьмем на себя четырехлеток.
Мари обняла маленькую девочку, сидевшую у нее на коленях, потом шутливо шлепнула ее и встала. Элен, стройная обаятельная женщина, всегда готовая подменить любого, вошла в комнату и тут же вовлекла детей в игру.
– Надеюсь, ты не будешь против, – сказала Делия, вытирая со лба капли пота, – правда, Элен, когда брала малышей в последний раз, к концу дня готова была уволиться.
– Я с удовольствием поработаю там, – уверила ее Мари. – Ведь я так редко бываю с ними.
– Посмотрим, что ты скажешь вечером.
На каждого воспитателя приходилось в малышовой группе по шесть детишек. Мари и остальные служащие хотели бы, чтобы их было не более четырех, но сейчас, из-за недостатка финансов, это считалось невозможным. Сельма, женщина, которая обычно занималась малышами, напоминала воистину этакого мини-Геркулеса с запасом выносливости, которого хватило бы на трех человек. Хотя Мари с каждым днем чувствовала себя все более окрепшей, к середине дня, как правило, была совершенно измотана.
– Разве они всегда так кричат?
Мари подняла глаза на Джиса, который стоял в дверях, обозревая орущих малышей.
Она только что перепеленала их всех и теперь кормила одновременно двух малюток, сидя на расстеленном на полу одеяле и засовывая бутылки с сосками в крошечные ротики. Она знала, что у Бертона назначен на сегодня разговор с доктором Томпсоном, но не ожидала, что он зайдет к ней. Глядя на его мускулистое тело, она словно бы получила заряд энергии.
– Естественный отбор, – сообщила она ему. – Все, что я успеваю, – это ухаживать только за теми, кто громче других заявляет о себе. Это ужасно.
Джизус пересек комнату, взял на руки плачущего младенца из кроватки и начал что-то бормотать ему на ухо, пока тот не успокоился. На секунду в комнате воцарилась тишина. Один малыш заснул, а двое других в манеже перестали хныкать, как только затих младенец на руках психолога.
– Спасибо, мой волшебник, – пошутила Мари. – Ты всегда являешься, когда я нуждаюсь в тебе.
Она смотрела, как он покачивается, убаюкивая малыша. На нем были новые синие брюки и рубашка с короткими рукавами бледно-голубого цвета, которая очень ему шла. Неделю назад, в один из редких вечеров, которые они провели вместе, Мари слегка подровняла ему волосы. С этой повой стрижкой его волевой подбородок больше бросался в глаза и стал резче выделяться широкий разлет темных бровей. Мари нашла его, как и всегда, удивительно привлекательным. Она была уверена, что никогда он не станет для нее другим.
А вот их отношения изменились. От этой нежной ночи, которую она провела в его объятиях, не осталось и следа. После того как девушка определилась на работу, они стали реже видеться. Несмотря на его протесты, она убедила миссис Дюкло разрешить ей перебраться в однокомнатную квартиру, располагавшуюся на том же этаже, комната, которой ранее использовалась как склад мебели, не пригодной для использования в других квартирах. Однако для Мари, которая сама могла теперь вносить скромную плату за жилье, она стала символом начала ее независимой жизни.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
