Хотя Даллас нервничала всякий раз, как Кристофер приближался, он чрезвычайно наслаждался работой с ней. Он готовил, пока она брала заказы, и ночь прошла без эксцессов. Словно Кристофер стал составной частью команды, частью семьи. Дети с энтузиазмом помогали ему. Если бы Даллас не была так нервозна, все было бы великолепно. Но когда в комнату входил Кристофер, Даллас выходила.
Когда ушел последний посетитель, дети занялись уборкой в кухне. Даллас стояла за кассой, подсчитывая чеки. Ночь была жаркой. Лицо Даллас блестело от пота.
Кристофер подошел к ней и тяжело перегнулся через прилавок:
— Ты слишком хороша для того, чтобы изучать метафизическую поэзию. Слишком хороша и для этого бедлама. Я смог бы увезти тебя отсюда.
Она испуганно отшатнулась.
— Давай помогу.
Она опустила чеки и положила на них руку:
— Ты и так уже сделал слишком много. — Он не двинулся с места, и она сказала:
— Посмотри на часы — уже поздно. Я устала, устал и ты.
— Верно. Нам обоим нужно в постель.
— Не начинай опять про это… Пожалуйста…
— Ты не права в отношении меня, — сказал он более серьезно.
— Я так не думаю.
— Мы могли бы попить пивка на моей яхте. Ты могла бы сказать мне “спасибо”. Она слегка ударила по чекам.
— Пить пиво не пойду. — И мягко добавила:
— Спасибо.
— Я бы хотел интимного “спасибо”, — уточнил он, нагибаясь ближе к ней.
— Знаю, чего бы ты хотел.
— Мы можем просто поговорить.
— Ты хочешь большего.
Его рука скользнула ей под подбородок:
— Верно. И ты тоже.
Она дернула головой, выворачиваясь.
— Черт побери, Даллас! Почему ты так ополчилась против меня?
Ее голубые глаза были серьезны.
— Я объяснила тебе, что уже обожглась однажды. Я не так наивна, как прежде. — Она помолчала. — Ладно. Если вы действительно хотите знать… У вас концы с концами не сходятся, мистер Маккол: вы — фермер, но никогда не говорите о ферме. Вам неудобны даже ковбойские сапоги.
— Я говорил тебе, что они новые.
— У тебя смешной акцент.
— Что, черт побери, в нем не так?
— Просто он отличается от техасского.
— Я родился не в Техасе.
— Есть и другие вещи. Ты приплыл сюда, но Гордон утверждает, что ты не умеешь управлять парусником.
— Откуда, дьявол, он это знает? Он же никогда не видел меня раньше!
— Вот именно. Ты никогда не выходишь в море.
— Может, мне нравится здешний причал.
— У тебя большая яхта, но Гордон считает, что ты не знаешь о ней ничего.
— Только потому, что я не обсуждаю ее техническое оснащение, как этот хвастливый придира?..
— Послушай, забудь про Гордона.
— С удовольствием!
— Ты красивый парень. Мог бы иметь любую женщину. Однако почему-то заинтересовался мной и моими детьми.
Кристофер пожал плечами:
— Мне нравишься ты и твои дети.
— Странно. Ты не тот тип, что бездумно плывет куда глаза глядят, оставляя все за спиной. Я постоянно спрашиваю себя: “Почему именно сюда? И почему мои дети?” Гордон говорит, что ни один мужчина…
Внезапно Кристофер разозлился. Разозлился оттого, что они используют его ложь, стремясь загнать его в угол. А главное, что бы он ни делал, Даллас ему не уступает.
— Я думал, мы забудем давешнюю стычку! — Он помедлил. — У тебя много проблем из-за того, что ты с головой ушла в книги — и так надолго, что не узнала в жизни главного.
— Знаю, что ты пугаешь меня. Однако не понимаю, почему. Он вспылил:
— Вероятно, если бы ты спустилась в мою лодку и узнала меня получше, ты смогла бы понять все. Разве такое уж преступление с нашей стороны — воспользоваться появившимся шансом?
И, не дожидаясь ответа, он гордо удалился. Кристофер знал, что дети наблюдают за ним. Кто-то из них уронил стакан, и он услышал звон разбитого стекла. Близнецы побежали к Даллас.
— Чане! — отчаянно позвала его Даллас. Он остановился, заколебавшись, увидев ее убитое лицо. Но больше она не сказала ничего. Если бы она сделала полшага ему навстречу…
Но Даллас не сделала его, и лицо Кристофера стало жестким:
— Вам известно, где меня найти, милая. И за ним захлопнулась дверь.
Кристофер стоял на пирсе. Его тело было напряжено — он ловил рыбу. Даллас исподтишка смотрела на белую рубашку, накинутую на его плечи, на джинсы, обтягивающие бедра. Единственное, что было небрежным в его облике, — это темные волнистые волосы, ниспадавшие на лоб. Он закидывал удочку, словно хлыст, и она рассекала зеркальную поверхность воды.
К удивлению Даллас, у нее сдавило в горле, и она не знала, где взять силы, чтобы заговорить с ним. Она облизывала губы.
— Вы распугаете всю рыбу, закидывая удочку подобным образом.
Он обернулся:
— Так же, как я испугал вас? — Но теперь в его низком голосе не слышалось злобы.
Она подошла к нему и взяла у него удочку. На мгновение их руки соприкоснулись — так же, как и их глаза. С тем же острым желанием, которое они всегда испытывали друг к другу.
— Вы на самом деле считаете, что меня интересует рыбная ловля?
Она сглотнула и взглянула на него. Он непроизвольно встряхнул головой, откидывая упавшие на глаза волосы.
— Ловить рыбу нужно осторожно. — Она несильно взмахнула удочкой.
Кристофер засунул руки в карманы джинсов:
— Мне трудно быть осторожным, я нетерпелив как черт.
— Если вы действительно хотите чего-нибудь добиться, следует быть терпеливым.
— Поверьте, я стараюсь…
Когда он смотрел, как она ловит рыбу, его глаза прожигали ее насквозь. Несколько секунд спустя Даллас выудила серебристую рыбину, которая прыгала и сверкала на причале. Самодовольно, с торжеством Даллас начала снимать ее с крючка, но Кристофер опустился на колени и сделал это за нее.
— Надо же, какая сноровистая, — весело заметил он.
— Я живу у моря. И должна знать, как ловить рыбу. Я знаю многое помимо книг.
Когда его прямой взгляд задержался на ее волосах и губах, прежде чем встретиться с ее глазами, внезапный комок встал в ее горле. Чане молчал. Она неловко повернулась.
— Благодарю вас за помощь сегодня ночью, — мягко добавила она.
— Это было забавно.
— Да, забавно… — робко согласилась она. — Я.., я так мало знаю о вас.
Он насадил наживку на ее крючок. Она наблюдала за ним, отмечая, какие у него ловкие руки.
— Вы тоже не много рассказывали мне о себе, — напомнил он.
— Потому что не могу никому раскрывать душу.
— Может, если ты попытаешься, тебе полегчает.
— Может, я не хочу этого.
— Зря. Ты предпочитаешь бесконечно терзаться в чистилище — как креветка на крючке. Ты хочешь жалеть себя всегда.
— Нет, не то! — Защищаясь, она взглянула на него.
