— получает поддержку и защиту более сильных. Некоторые из слушающих приходили в ужас от услышанного. Видно, они и понятия не имели о браконьерстве. Если бы мы смогли вызвать ту же реакцию, но в мировом масштабе, наша цель была бы достигнута.
Мы спросили, можно ли переговорить с Дафной с глазу на глаз, и она пригласила нас к себе, когда экскурсия была окончена. Дафна, седовласая пышная женщина, самый облик которой излучал готовность к заботе о ближнем, встретила нас с улыбкой. У задней двери играл со служителем крошечный слоненок.
— Это Файона, — гордо сказала Дафна, — она у вас только неделю. Она — самый маленький детеныш, которого мне удалось спасти, потому что только недавно мы разработали рецепт питательной смеси, вполне заменяющей молоко слонихи.
Мы рассказали Дафне, что представляет собой ЕИА, и объяснили, что хотим снять фильм, направленный против торговли костью.
— Нам надо сохранить цель нашего визита в тайне, если вы не возражаете, — попросил я.
— Прекрасная мысль, — ответила Дафна, — я расскажу вам, что делается в Кении. Но сначала вы расскажите, что вам самим ведомо о торговле костью.
Дафне не привыкать работать с прессой. Непосвященные киношники ходили за ней табунами, чтобы — заметьте, за дешевую плату — заснять слонят в ее питомнике. Первоначально ей и в голову не приходило, что у нас совсем другие цели. Но когда мы рассказали ей, что уже побывали в Гонконге и Дубае и разрабатываем масштабную кампанию за всемирный запрет торговли костью, в ее холодных голубых глазах вспыхнуло оживление, и она стала говорить с нами более серьезно.
— Пойдемте-ка на веранду, выпьем пива, — предложила она.
Мы пошли за хозяйкой через весь дом на открытую веранду, выходившую на пруд. Семейство бородавочников носилось по саду в лучах вечернего света, подняв хвосты трубой. Дафна внесла поднос с бокалами пива, и к нам присоединились ее дочь Джилл и бойфрэнд этой последней, по имени Жан-Франсуа.
— Так. Вы хотите знать, что творится в Кении, — сказала Дафна. — Знайте, что ситуация очень серьезная. Я регистрирую каждый обнаруженный случай браконьерства в национальном парке Цаво. Только за этот год убито более тысячи слонов. Теперь в парке осталось, по-видимому, не более десяти тысяч. Организованное преступление — двух мнений быть не может.
— Дело рук местных? — спросил я.
Дафна пожала плечами.
— Иногда да. Подозреваю, что замешан кто-то из егерей. Но чаще всего — дело рук «шифты»: бандитов из Сомали. Они прекрасно вооружены и ходят на дело бандами. Как видите, у нас нет эффективной силы, чтобы противостоять им. К сожалению, министерство природы и туризма не может заработать достаточно денег для защиты природы.
— Вы хотите сказать, что ничего не делается, чтобы остановить браконьерство? — спросила Рос.
— Ровным счетом ничего, — подтвердил Жан-Франсуа. — Более того, в настоящее время власти заявляют, что нет никакого браконьерства, чтобы не отпугнуть туристов.
— Именно это нам сказал и Йен Дуглас-Гамильтон.
— Вы что-нибудь слышали о семействе Пун? — спросил я Дафну.
— Да, конечно, наслышана. Торговцы костью, черт бы их побрал. Больной вопрос — массовый спрос на кость. Единственный способ оставить без наживы таких бандитов, как Пун, из-за которых гибнут наши слоны, — закрыть рынок слоновой кости. Запретить продажу кости во всем мире, раз и навсегда.
Я взглянул на Эллана. Та же мысль пришла в голову нам обоим.
— А что, Дафна, согласились бы вы рассказать все это перед кинокамерой? — спросил Эллан. — Будет ли это безопасно для вас — призвать к запрету на торговлю костью?
Лицо Дафны расплылось в широкой улыбке.
— Что за вопрос! Конечно же, выступлю!
Мы договорились назначить съемки назавтра утром и обговаривали уже детали, когда на кухне раздался треск. Дафна вскочила:
— Подождите немного. По-моему, Файону пора кормить.
Мы пошли за ней и обнаружили, что слоненок, изголодавшись, обнюхивал полки на кухне у Дафны.
— Нам надо поить ее из бутылочки каждые четыре часа. Она знает когда, — объяснила Дафна, тщательно размешивая в кувшине порошок с водой. — Один из служителей так и ночует прямо у нее в стойле: в этом возрасте их нельзя оставлять одних. В дикой природе слоненок всегда под боком у матери и они касаются друг друга. Физический контакт крайне важен для детенышей — видимо, он сообщает им волю к жизни.
Складывалось впечатление, что в глазах Дафны возня слоненка на кухне была в самом что ни на есть порядке вещей.
На следующий день мы начали снимать. По нашему убеждению, интервью с Дафной дало бы наибольший эффект, если наложить его на эмоциональное восприятие осиротевших слонят плюс дополнить его некоторыми подробностями о браконьерской охоте. Ну а остальное было делом техники.
В это утро Файона была особенно шаловливой. Ее попечитель Джон приволок ей для игры старую камеру от трактора да зонтик; она уселась на камеру и стала катать хоботом зонтик вокруг нее. Пока Эллан снимал видеокамерой, я и Рос снимали фотоаппаратом. Я заметил у Файоны на спине пятна от ожогов.
— Она сильно обгорела на солнце, когда мы ее подобрали, — объяснила Дафна. — Обычно слонята находятся в тени слонихи, но поскольку мать ее была застрелена, не осталось никого, кто мог бы защитить ее своей тенью. Эта причина губит немало осиротевших слонят, но Файону-то мы подобрали, надеюсь, вовремя. Видите, ожоги уже начали заживать.
Между тем Файона уже начала выказывать нетерпение, и Джон стащил ее с камеры и повел кормить. Мы последовали за ним и были удивлены тем, что он повел ее к большому полотнищу из брезента, подвешенному между деревьями, как гамак. Там, под брезентом, он протянул Файоне бутылочку, и слоненок, развалившись на спине, с наслаждением схватил соску.
— Под брезентом она чувствует себя надежнее, — объяснил Джон. — Это как под брюхом у слонихи.
Мы были очарованы, как доверяет Файона своему покровителю, заменившему ей мать. Стоило Джону отойти, как Файона переставала играть и тотчас же устремлялась за ним, толкая хоботом.
— Тут еще вот какая трудность, — сказала Дафна, — нельзя, чтобы слоненок слишком привязывался к человеку, его ведь потом выпускать в дикую природу. Какая-то независимость должна быть. Но ведь невозможно не полюбить их, правда?
Когда слоненок окрепнет и отпадет необходимость кормить его из бутылочки, его перевезут в национальный парк Цаво под покровительство тридцатилетней слонихи Элеаноры. Хотя у Элеаноры никогда не было собственного детеныша, у нее блестяще развит материнский инстинкт, и она прекрасно учит малышей добывать себе корм и быть в ладу с дикой природой.
Пока Эллан готовил камеру для интервью, Файона легким шагом подскочила к Дафне,
