— Разумеется, не говорил. Его интересовало лишь, сколько он может на ней заработать! А как Зоя жила, какие у неё были проблемы — этого он и знать не хотел.
— И какие же у неё были проблемы?
Игорь вздохнул, не зная с чего начать.
— Во-первых, многочисленные родственники, которым всегда было на неё наплевать! Их, как и Зарецкого, интересовали только деньги: доили её без конца!
— Прискорбно, но из-за этого не травятся, — скептически заметил Май, — ещё причины были?
— Да.
Игорь молчал, пристально разглядывая большую спиралевидную люстру, так, словно на её хрустальных подвесках был написан наиболее подходящий в данной ситуации ответ. Потом нехотя признался:
— Псих один её доставал. Не просто доставал, можно сказать, жить не давал…
— В каком смысле доставал? Маньяк?
Парень нетерпеливо передёрнул плечами.
— Говорю же: псих! Он ей письма собственной кровью писал! Представляете! Кто же он после этого?
— Так уж и кровью? — недоверчиво усмехнулся Май. — Может, обыкновенной томатной пастой?
— Если бы! Я специально на экспертизу отдавал — кровь!
— Оригинально! А что писал?
— Бред всякий. Угрожал, что убьёт себя, если она не будет с ним. Эсэмэски слал без конца, сайт своими посланиями украшал и так уже несколько месяцев! А в последнее время совсем с катушек слетел: обещал ей себя по кусочкам присылать и начал с вырванного с мясом ногтя! Представляете, каково такой ранимой девушке, как моя Зоя, получить подобную мерзость! Да она полдня ревела, боялась к телефону подходить и почту читать.
— Почему же вы не вскрывали почту сами?
— Вскрывал, когда успевал, но все письма были заказными. Так что обычно это делала Зоя.
— Она могла бы выбрасывать их, не читая.
Шинский грустно улыбнулся, с нежностью посмотрев на огромный портрет невесты, украшающий противоположную стену.
— Вы не знали мою Зою. Ей до всех было дело, она за всех всегда переживала — и за своих непутёвых родственничков, и даже за этого психа! Боялась, что он, как и обещал, сведёт из-за неё счёты с жизнью. Он ведь в каждом послании грозился это сделать. Зоя сначала даже отвечала на его эсэмэски, пыталась образумить — бесполезно! Письма, точнее теперь уже бандероли продолжали приходить.
— Гм, значит, последним посланием был ноготь?
— Нет, он как раз был первым, потом была четверть мизинца и, наконец, ухо, — совершенно спокойно сообщил Игорь.
Май невольно поёжился, но по-прежнему был настроен скептически:
— Вы шутите?
— Ага! Я любимую девушку хороню: только шутки шутить и осталось! — горько усмехнулся Игорь.
— Простите, органы были настоящие?
— Да уж не резиновые!
— И что вы сделали?
— В каком смысле?
— Вы обращались в милицию?
— Нет.
— Почему?
— Зарецкий не разрешил.
Май удивлённо поднял брови.
— И как он это аргументировал?
— Как обычно. Сказал, что огласка нам ни к чему и что не нужно обращать внимание на подобный бред, мол, каждого известного человека преследуют психи — издержки профессии.
— Ничего себе издержки профессии, — хмыкнул Арбенин, — это он про ухо или про палец?
— Нет, я показывал только записки. Об остальном Зоя просила не говорить.
— Почему? Ей нравилось жить в постоянном напряжении?
— Конечно, нет! Просто она боялась, что тогда этот тип точно на себя руки наложит! Вы бы почитали, что он ей писал в последнее время!
— Я, кстати, не против. Вы эти кровавые шедевры сохранили?
Шинский брезгливо поморщился.
— Разумеется, нет!
— Совсем ничего?
— Совсем ничего, — повторил парень, воровато покосившись на массивный антикварный секретер у окна.
Май перехватил этот взгляд, но сделал вид, что ничего не заметил.
— Жаль, а конкретнее, что именно он писал?
— Говорю же: всякий бред! Типа того, что она не должна жить, потому что отравляет жизнь ему подобным своей красотой и… ну что-то в этом роде, я точно не помню.
— Не должна жить? Вы об этом раньше не упоминали. Он писал, что убьёт её?
Игорь задумался, вспоминая, потом отрицательно покачал головой.
— Нет, только себя, но постоянно твердил, что она не имеет права жить, так как убивает его.
— Серьёзное обвинение, а вы сами, как телохранитель, не пытались его найти, остановить?
— Пытался, конечно, — обиделся Игорь, — даже адрес по номеру телефона установил, но его дома никогда не было, только вчера и удалось застать!
— Вчера? То есть вы встречались с Владиславом Бодровым? — недоверчиво уточнил Арбенин.
— Да, откуда вы его знаете, — удивился парень, — я имени не называл?
— Работаем понемногу, и зачем вам понадобилось с ним встречаться?
— Ну, как, я подумал, что это из-за него Зоя… ну… вы понимаете все эти мерзкие записки, посылки и потом, я же не знаю, что он ей там при встрече наговорил! А тут ещё выпил много, вот и поехал разбираться.
— Стоп, стоп! При какой ещё встрече? Вы хотите сказать, что ваша невеста встречалась с ним лично? Когда?
Шинский долго молчал, продолжая изучать потолок, потом нехотя признался:
— Это случилось восьмого мая. Зою я отвёз в салон красоты, а сам, как уже говорил, у приятеля сидел. Только она там недолго была — ей этот псих позвонил, предложил встретиться, обещал, что больше не будет её преследовать.
— И она согласилась? — не поверил Май. — После всех этих ушей и пальцев?
— Да, встреча был назначена в кафе неподалёку. Зоя решила, что в общественном месте ничего не случится, но, как видите, просчиталась.
— И что же там случилось?
— Не знаю, но ведь именно в этот день она приняла яд. Это о многом говорит, разве нет?!
— Гм… откуда вы узнали, что они встречались?
— Она сама мне рассказала на следующий день, но в подробности не вдавалась.
— То есть, как прошла встреча и о чём они говорили, вам не известно?
Игорь удручённо кивнул, теперь он не мог оторвать глаз от пола.
— А какое у неё было настроение после беседы с Бодровым?
— Ужасное, она всё время нервничала! Наверняка, он наговорил ей каких-нибудь гадостей!
— А вы с ним, о чём вчера говорили?
— Я с ним не разговаривал, врезал пару раз покрепче и уехал! Жаль, что я не сделал этого раньше, возможно тогда Зоя была бы жива!
Май не без интереса наблюдал за очередным всплеском отчаяния. Он вообще любил наблюдать. Это умение не раз помогало ему разгадывать сложнейшие ребусы человеческих отношений, в той, другой, прошлой жизни, в которой он был следователем. Сейчас ситуация изменилась, роль первой скрипки играет Холмс, а его это вполне устраивает, но наработанные годами навыки тут же отделили зёрна от плевел, и Арбенин ясно увидел, что за вполне искренним отчаянием парня, кроется не только боль потери. Было в его больших зелёных глазах кое-что пострашнее этой боли. Нечто такое, о чём он никогда и никому не расскажет сам, а значит, придётся устроить небольшое шоу в качестве отвлекающего манёвра.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
