Июнь 1939 года
...спелая фига, зеленая кожица совсем безвкусная, под ней красная мякоть с каплями сладкого сока, съел вдоволь, от пуза, полочка со всеми куклами, волосы натуральные, глаза закрываются, захочу - выверну им руки, ноги, отверну голову, сделаю им больно, ночью куклы не могут кричать, три вымпела, деревянный крест и бронзовый Христос, портретная рамка, комод, платяной шкаф, наволочка надушена, моя черная голова на белой подушке, простыня вышита ненастоящими цветочками, и прошитая тесьма связывает их от одного края кровати до другого, одеяло из шерсти, состриженной с какой-нибудь тихой овцы, она дает барану подойти к себе ближе: кукла в натуральную величину хорошенько укуталась, разбужу ее в любой момент, в темноте волосы и черный рот, куклы сидят на полочке, не шелохнутся, согну их, отверну им голову, руки, ноги, кричать они не могут, а то придет отец и увидит меня, выверну им одну руку, выверну другую руку, они больше не могут выносить боль, но если закричат, их засекут, а я, весь черный, метис, замарал ей вышитые простыни? мараю, точно сажей, твои губы, и уши, и все тело с двенадцати ночи до трех, до четырех утра, замарал тебе совесть? совесть тебя не гложет? носки пропотевшие, а где майка? беру тряпкой гуталин и при дневном свете смазываю всю кожу сапога, щетка, гуталин подсох, сапоги начищены до блеска, и пояс начищаю, это она должна мне чистить, лентяйка, дрыхнет кукла, волосы натуральные и глаза закрываются, проснись, я ухожу, закрой окно, когда я спрыгну, вот ведь холодина, луна и звезды, двор, сапоги будут блестеть, ну и ротик у тебя, со вкусом карамелек ассорти, лимонных, медовых, эвкалиптовых, завтра дашь мне еще карамелек, этой ночью жабы примерзнут в лужах, вода замерзнет в трубах, и они полопаются. Под луной блестят сапоги! жабы, лужа, виноградная лоза, служанка спит, клумбы, кусты роз, муравьи, роса, изморозь, смоковница, земля, трава, стена, под луной блестят погоны, металлические пуговицы, кошка, я дрожу, от холода, там кошка... ничего нет... кто ступает по сухой листве? ...это я от холода дрожу, бояться я никого не боюсь... кошка бродит... не подходи ко мне! ...я подумал, ты кошка, и в руке твоей что-то блестит, острые кошачьи когти?большой кухонный нож.
Коскин, 28 июня 1939 года
Дорогая!
Тебе покажется странным, что я отвечаю так скоро. Сегодня я получил твое письмо с этой дурной вестью и не мог поверить, бедный парень. Мы с ним очень дружили, хотя в свое время он был лишь чумазым оборванцем. Но ты не сообщаешь никаких деталей, прошу тебя, в ответном письме напиши, как все случилось. Представляю, какой в городке перипалох.
Здорово, что появился человек, который заинтересовался домом, не упусти его, продавай и скорее приезжай ко мне. Я еще не узнавал здесь цены на нидвижимость, ленив я, что поделаешь, но ты наверняка сможешь купить что-то приличное, и мы будем вместе. Этот задрипанный пансион так мне надоел.
Сама видишь, как бывает в жизни, этот бедный парень, здоровья ему было не занимать, а теперь он мертв. Уверяю, мне намного лучше, сегодня спал часа четыре после обеда, и, когда проснулся, простыни были совершенно сухие, а сон мог быть ужасный и с кошмарами из-за этой новости, я ведь чем больше нервничаю, тем больше потею, но сегодня не так. Видно, что вылечиваюсь.
Пышка, целую тебя и обнимаю
Хуан Карлос.
Он кладет ручку, поднимается и открывает окно, чтобы проветрить спертый воздух в комнате. Отражается в стекле и улыбается без всякой причины. Смотрит на свои наручные часы, уже пять вечера и небо черно, во мраке не различить гор. Он думает о мертвецах и о том, что они, возможно, наблюдают за делами живых. Думает о мертвом друге, который - как знать? - смотрит на него из неведомого места. Думает о том, что мертвый друг может заметить, как весть об убийстве обрадовала, а вовсе не опечалила его.
Эпизод двенадцатый
...стоит, как верный часовой
моей любовной клятвы.
Альфредо Ле Пера
Полиция провинции Буэнос-Айрес
Участок или отделение: Коронель-Вальехос
Дело направлено в: суд первой инстанции Управления юстиции провинции Буэнос-Айрес и местный архив
Дата: 17 июня 1939 года
Предварительный протокол (выдержки)
Семнадцатого числа июня месяца одна тысяча девятьсот тридцать девятого года нижеподписавшееся должностное лицо, комиссар Селедонио Горостиага, при участии заместителя комиссара Бенито Хайме Гарсиа, заверяющего подлинность сего в законном порядке, констатирует, что в силу настоящего протокола заведено предварительное следственное дело по факту кровавого происшествия, в результате которого лишился жизни бывший сотрудник данного отделения, унтер-офицер полиции Франсиско Каталино Паэс.
Происшествие имело место на рассвете семнадцатого числа текущего месяца июня, согласно свидетельству дежурного капрала Доминго Лонати, услышавшего крики, когда он находился на кухне отделения, расположенной в заднем дворе здания. Крики доносились с соседнего участка, однако уточнить что-либо в данную минуту капралу не представлялось возможным, и он вышел во двор, поскольку окна были закрыты по причине низкой температуры, установившейся во всем округе Коронель-Вальехос в последние дни, но когда он вышел во двор, крики прекратились и едва были слышны стоны, которые также стихли. Капрал поднялся на стену, воспользовавшись тем, что к ней была приставлена лестница, и заглянул во двор участка, на котором размещается дом проживающего по соседству господина Антонио Саэнса. В указанном дворе растет большое фиговое дерево, полностью закрывавшее капралу видимость, однако он полагает, что видел движущиеся фигуры у двери прачечной данного дома. Капрал Лонати счел, что речь может идти о грызне животных, таких как собаки и кошки, и, невзирая на низкую температуру, остался как дозорный на стене. Через несколько минут он увидел, что в прачечной зажегся свет. Капрал заметил перемещение нескольких человек и тогда во весь голос предложил помощь, но никто не ответил, так как дверь прачечной была уже явно закрыта. Капрал Лонати счел за лучшее вернуться в помещение для дежурных на случай, если зазвонит телефон, и действительно, не успел он дойти до дежурной, как раздался звонок. Это был господин Саэнс, который обращался за помощью в полицию, поскольку унтер-офицер Паэс лежал возле дома г-на Саэнса совершенно бездыханный, как это позднее констатировал судебный врач д-р Хуан Хосе Мальбран.
Далее капрал Лонати позвал нижеподписавшегося, комиссара Селедонио Горостиагу, проживающего на верхнем этаже здания полицейского отделения, и вместе они отправились по месту жительства г-на Саэнса. Вышеозначенный ждал их, облаченный в нижнее белье для сна и домашний халат, равно как и его супруга, донья Агустина Барраса де Саэнс и их дочь сеньорита Мария Мабель Саэнс. Их сон был нарушен криками унтер-офицера Паэса, раненного в саду служанкой Антонией Хосефой Рамирес, которая в дальнейшем именуется "обвиняемой".
[...констатировал, что тело не имеет признаков жизни, и в законном порядке объявил о его насильственной смерти. С помощью капрала санитар доставил носилки, имевшиеся в машине "скорой помощи", до упомянутого сада. Прежде чем труп сдвинули с места, нижеподписавшемуся пришлось применить власть, так как судебный врач настаивал на поднятии трупа, препятствуя нижеподписавшемуся принять сперва необходимые меры предосторожности, в частности, отобразить в кратких записях положение трупа в точном месте его падения, а также взять на заметку состояние, в котором находились окружающие растения, в данном случае - розовые кусты. Санитар Лаунеро, практически выказывая неповиновение властям, уронил носилки на клумбу, повредив растения, но, как ранее уже заметил нижеподписавшийся, кусты роз, окаймлявшие дорожку с левой стороны, оставались нетронутыми до вмешательства санитара, тогда как кусты справа были повреждены убитым при падении. Из этого следует, что никакой борьбы не было, нападение на унтер-офицера совершено спереди, но внезапно, иначе невозможно объяснить, почему он не успел вытащить револьвер из кобуры, хотя правой рукой он и схватился за рукоять револьвера, так и не сумев его вынуть в силу непредвиденных обстоятельств.]
[...к сему заместитель комиссара, заверяющий подлинность настоящего следственного протокола, желает дополнить, что данное обстоятельство свидетельствует о следующем: первое ранение получено в брюшную полость, тогда как удар в сердце был нанесен, когда убитый уже находился на земле...]
[...удар кухонным ножом с заточенным лезвием длиной двадцать восемь сантиметров, который прошел меж ребер прямо в сердце, причем такой удар женщина могла бы нанести, только если жертва находилась не в вертикальном, а в горизонтальном положении, что позволяло женщине вонзить лезвие сверху вниз в тело, которое к тому времени было уже беззащитным.]
