огреет цитатой. А потом ещё и скажет: «Чорт, не он»! Мне про подобные случаи рассказывали в трактире «У чаши».
***
— Почему вы не стали физиком?
— Отчего же я не стал физиком? Обидные вы вещи говорите. У меня и справка есть. С печатью.
***
— А давайте будем соавторами?! Твои… ммм… ваши знания, опыт и стиль + мои эмоции, чувственность и иллюзорное управлемое безумствование. Вдохнем в жизнь в умные, но сухие и безэмоциональные тексты, а? Попробуем, вдруг получится, а, г-н Вассерман?
— Вам дали неверный адрес! Я не Вассерман, а Березин!
— Ой, вот ведь незадача. Ошибка программы. Повтор. А тогда давайте будем соавторами, г-н Березин?! Напишем замечательную выдающуюся книгу и успешно продадим. Я, соб-нно, готова за бесплатно.
— Слушайте! Мне за истёкшие сутки уже три раза предложили соавторство — одна, вполне успешная в жизни дама, кто-то, принявший меня за Вассермана, и теперь вот вы. Я скажу честно — я совершенно не против любых совместных действий на местности, только нужно понять, зачем. (Я всегда говорю, что «Зачем?» — это самый главный вопрос).
К примеру, я вот уверен, что продать, а тем более успешно ничего не выйдет.
Единственная польза от соавторства в том, что люди проведут некоторое количество времени с весёлым смехом зачитывая друг другу написанные фрагменты.
— Да давайте со смехом! Ну а вдруг случайно удастся продать? Вот тогда действительно будет неожиданно. Радостно и весело. Цель — создать нужное, интересное, необычное. И заработать несколько денег. Хотя бы попробовать-то можно, ради новых ощущений?
— Нет, мысль о продаже придётся искоренить — это будет совсем другой текст. У вас список из нужного, интересного, необычного и денег. Поймите, это как ремонт, который «Быстро, качественно, недорого — вычеркни что-то одно». Так и здесь — только тут, отвечая на вопрос «Зачем?» нужно и вовсе оставить что-то одно. И подробно сформулировать.
— История про прокладки вызвала живой отклик. Не странно ли? Что это говорит о ваших почитателях?
— Что ж в этом странного? Вот если бы я заговорил о женских гигиенических прокладках, а два десятка мужчин это бы с жаром подхватили — вот тогда это было бы удивительно. А уж то, что много мужчин имеют своё мнение об автомобильных потрохах, и высказывают его, впадая в ажитацию — вполне ожидаемо.
***
— Расскажите самую интересную сплетню, которую вы о себе слышали. Которая вам больше всего понравилась.
— Я обнаружил, что как-то у меня не было интересных историй такого рода. Интересная сплетня ведь очень сложная вещь — она как хитроумный суп: в ней должны сочетаться правда, правдоподобные детали и совершенное неправдоподобие. Очень важен парадокс — скандал вокруг ребёнка-негра возможен только в кругу белых людей и всё такое прочее. Или там человек гордится своим целомудрием, ан нет — его нашли в борделе, прикованным наручниками. Нас было четверо, один раненый и в придачу юноша, почти ребёнок, а скажут, что ты сам что-то сделал от зависти. Мне не повезло — интересных историй у меня нет. Пока.
Правда вот лет пять назад одна дама, разозлившись на меня (будете смеяться) по вопросам авторского права, написала в Сети: «Я никогда не видела Березина. Прекрасные подруги, однако, рассказывали мне, как он знакомится с девушками — с ними, то есть.
— Здравствуйте, девушка, — говорит Березин, — я известный писатель, кандидат наук, а еще я веду литературный кружок. Хотите со мной переспать? После этого в знак своего расположения Березин начинает трогать девушек за разные места. Бывает, что Березина бьют по роже — а бывает, что и не бьют».
Это прочитало и обсудило огромное количество людей. Эффект был совершенно неожиданный — многие мои знакомые стали интересоваться кружком. Тщетно я пытался оправдываться, что слышу о таком впервые. В общем, кончилось это тем, что прекрасные девушки начали меня спрашивать «Березин, а когда и где вы ведете свой кружок?? Я бы очень хотела прослушать пару раз». Сердце моё стало колотиться с двойной скоростью, и жизнь пошла по кривой дорожке.
— Березин, а когда и где вы ведете свой кружок? Я бы очень хотела прослушать, желательно в записи.
— Мы собираемся тайно и не ведём записей. Сердце пусть хранит эти заметы.
***
— Любите ли Вы дождь? Не тот проливной и оголтелый, что мучает автомобилистов, а мирный, размеренный и степенный осенний золотой?
— Вы как-нибудь определитесь, про что вы спрашиваете — про какой, собственно, дождь? Осенний или золотой? А то вы меня немного пугаете.
— Я про медленный и степенный дождь золотою осенью. Извините, если коряво вышло.
— Если честно — то я люблю всякий дождь при условии того, если нахожусь под крышей.
***
— Почему Вы не поздравляете женщин с праздником? Вообще, создаётся впечатление, что Вы тайно женщин ненавидите. «Красивые умные женщины» — это…
— Это вы разговариваете с воображаемым собеседником, не со мной, то есть. Ваш собеседник кого-то не поздравил, и у вас создалось впечатление. Отношусь с пониманием. Но я-то тут при чём?
— Вы считаете себя гениальным? Во всяком случае, талантливее многих иных?
— Я не знаю многих иных. Надо бы исследовать многих иных — они и впрямь могут оказаться полными идиотами. Но тогда невелика заслуга быть талантливее этих людей.
***
— Вы любите детей?
— Нескольких конкретных. Ну и нарисованных — тоже. К остальным отношусь спокойно.
— А как вы их любите?
— По-разному. Не как Хармс, нет.
— Не так, как волновался Пятачок по поводу Слонопотама?
— Не так. Я точно не иду на свист.
***
— Вы кажется про Шкловского сейчас пишите? Правда ли, что Шкловский сам и придумал этот «гамбургский счет», когда ему потребовалось расставить совписов на ковре, а дальше этот термин прижился?
— Судя по всему, сам придумал. Я для очистки совести спрашивал даже жителей Гамбурга.
***
— У Вас не появлялась идея написать книгу для юношества?
— Тут, понимаете, в чём — дело: никто не знает, что такое «книга для юношества». Как спросишь кого, так начинают сбивчиво говорить, что это как бы для детей, но проблемы должны быть серьёзнее, но не такие уж серьёзные, как у взрослых. Всё это совершенное безумие. Я как-то преподавал в школе — у некоторых школьниц был сексуальный опыт побогаче моего, а мальчики зарабатывали рэкетом (тогда, в девяностые, этим зарабатывали не только гопники, но и мальчики из приличных семей). И что им, «Дикую собаку Динго или Повесть о первой любви» читать? Вот, поди пойми, «Повелитель мух» — подростковая книга? Одним словом, если вопрос в том, что хотел бы я написать такую же
