Значит, в восемь! Церемония закрытия конгресса начиналась в шесть вечера. Несмотря ни на что, Филипп не пренебрег своими обязанностями и устроил шикарный прием. Столы накрыли в саду, у огромного бассейна, подсвеченного по периметру фонарями. Солнце клонилось к закату, и запах азалий начинал ощущаться в воздухе, до сих пор слишком жарком, чтобы передавать какие-либо ароматы. На сцене расположился оркестр – вечер обещал быть приятным. Я бы с удовольствием никуда не пошла, но существовало два препятствия. Во-первых, меня ждал Густавсен, и мое отсутствие могло заставить начать расспросы, что могло помешать моим планам и вызвать ненужные подозрения. Кроме того, Филипп де Кассар, насколько я знала, сам собирался присутствовать, и он непременно заметил бы, что меня нет. Поэтому, не испытывая ни малейшей радости, я облачилась в черное платье, слегка подкрасилась и направилась в сад, размышляя над тем, как ускользну с приема. Я уже знала, как проникну на катер: нужно только выманить старика-смотрителя из будки под каким-нибудь предлогом.
– Вы выглядите сногсшибательно! – произнес Густавсен, оглядывая меня с головы до ног. Я поблагодарила, хотя на душе у меня кошки скребли. Если бы не обстоятельства, немного неуклюжие, но искренние комплименты и ухаживания Йена обязательно подняли бы мне настроение. А так мне приходилось улыбаться сквозь зубы и стараться не потерять нить разговора, когда голова была занята другим. Я все время смотрела на часы, и Йен это заметил.
– В чем дело, Ула, вам скучно со мной? – встревоженно спросил он, пока я пялилась на хозяина отеля, спокойно прохаживающегося между столиками. Вдруг планы изменились, и они никуда не едут? А как же Дашка? Господи, что же с ней тогда будет…
– Н-нет, нет, – пробормотала я, с трудом переводя взгляд на собеседника. – Простите, я просто немного отвлеклась.
– У вас неприятности?
Надо же, а он оказался достаточно чутким для человека, который едва со мной знаком: обычно мужчины на первом свидании поглощены исключительно собой. Они стремятся рассказать как можно больше о собственной персоне, почти игнорируя женщину, ради которой, собственно, все и затевалось. Видимо, это природное. Птицы-самцы точно так же распушают хвост и заливаются трелью, желая очаровать самку, которая должна в полной мере насладиться зрелищем и оценить кавалера по достоинству. Но насчет Густавсена я ошиблась.
– Неприятности? – изобразила я удивление. – Что вы, какие у меня могут быть неприятности? Прекрасный вечер, отличная музыка…
В этот момент на сцену поднялся председатель комиссии, занимавшейся организацией конгресса. До этого момента я видела его всего однажды, но сразу узнала – по большому крючковатому носу и пушистой седой шевелюре. Чем-то он походил на Эйнштейна, причем не на самого ученого, а на его известный шутливый портрет. Ну, разве что язык не высовывал.
Речь организатора затянулась. Стараясь, чтобы Йен не заметил, я снова посмотрела на часы. Двадцать минут седьмого. Потом на сцену поднялся еще один человек, затем еще… Я безжалостно комкала в пальцах салфетку, поначалу накрахмаленную, а теперь остро нуждавшуюся в повторной процедуре, после пребывания в моих цепких пальцах. Мой взгляд бесцельно блуждал по залу и вдруг наткнулся на группу мужчин и женщин, сидящих у самой сцены. Каково же было мое удивление, когда я узрела среди них Лили Фернан! Не то чтобы посещение церемонии закрытия конгресса запрещено другим туристам, но не думаю, что людей, не имеющих отношения к медицине, могло заинтересовать подобное мероприятие. Вокруг столько интересного, в отеле имеются разнообразные увеселения, так с какого перепугу бельгийка вдруг оказалась здесь, в среде профессионалов? Я ожидала увидеть рядом с ней чету Варен, но их не было. Тех, с кем увлеченно болтала Лили во время продолжительных речей на сцене, я лично не знала, хотя, возможно, и видела на семинарах.
Торжественная часть окончилась, и официанты побежали между столиками, разнося напитки. Что касалось закусок, то вдоль аллеи, ведущей к часовне, расположился буфет, где каждый мог сам себя обслужить. Аппетита у меня не было, но я ответила согласием на предложение Йена наполнить мое блюдо. Он удалился, а я, едва он повернулся спиной, вскочила с места и рванула в башню. Жаль, конечно, милого шведа, но ничего не поделаешь – обстоятельства не в его пользу.
Переодевшись в футболку и джинсы, я спустилась через черный ход. Охранник, обычно сидевший там, отсутствовал, и я незаметно выскользнула на задний двор, где в этот момент не было ни души. Остров постепенно погружался во тьму, которая рассеивалась вокруг замка и отеля благодаря многочисленным светильникам и сгущалась к морю. Туда-то, в темноту, я и направлялась.
Оставалось достаточно времени, чтобы пробраться на «Маркизу» и спрятаться. Если меня и обнаружат во время путешествия или по прибытии на Комино, не отправят же обратно?
По пути к пристани я заметила нескольких мальчишек, весело плещущихся в вечерних волнах. В дневное время никому из местных не позволялось нарушать покой постояльцев отеля, но вечером на их визиты смотрели сквозь пальцы, так как пожилым туристам вряд ли пришло бы в голову поплавать в сумерках.
Подойдя к группке, я подозвала одного мальчика, показавшегося мне наиболее шустрым. Я сказала, что он должен любым способом выманить старого смотрителя из его будки, и пообещала ему двадцать долларов. У парнишки разгорелись глаза. Я убедилась в правильности своего выбора: мальчик оказался достаточно сообразительным, чтобы не задавать вопросов, зачем это леди понадобилась подобная услуга.
Спрятавшись за скалой, я стала наблюдать за действиями малолетнего авантюриста. Паренек решил воспользоваться услугами приятелей. Мальчишки подошли к будке смотрителя и принялись бродить вокруг, нервируя старика своим присутствием. Он высунулся из окна и прикрикнул на ребят, но они не обратили на окрик ни малейшего внимания и продолжали ошиваться вокруг домика.
Рядом с будкой находилось проволочное заграждение, за которым лежало несколько комплектов снаряжения для подводного плавания. Внезапно подкупленный мной мальчик рванулся туда, схватил пару очков с трубами и бросился наутек. Смотритель с воплями бросился следом, сопровождаемый громким хохотом остальных ребят.
Я понятия не имела, сколько времени у меня в запасе, поэтому поторопилась к «Маркизе». Поднявшись на борт, я поняла, что катер, казавшийся большим издали, на самом деле гораздо меньше. Это означало, что во время плавания мне придется испытать немало неприятных моментов, спрятавшись в тесном кубрике!
Я со вздохом спустилась в маленькое помещение, где не могла даже выпрямиться в полный рост. Заметив в углу накрытые брезентом ящики, я решила, что нашла укрытие. Долго устраивалась, пытаясь улечься так, чтобы ноги по возможности не затекли во время плавания. Наконец, мне удалось принять более или менее удобное положение, и я затаилась в ожидании. Смотреть на часы я не могла, так как в кубрике было темно, поэтому оставалось только терпеливо ждать появления де Кассаров и Макфейдена. Я молилась об одном – чтобы они взяли именно «Маркизу», а не один из тех больших катеров, которыми, по словам смотрителя, частенько пользовался Робер. В этом случае все усилия пошли бы прахом и я оказалась бы в затруднительном положении.
Размышления мои прервал шум наверху и голоса. Говорили на французском, и я с облегчением различила три голоса, принадлежащие Роберу, Филиппу и Макфейдену. Они явно готовились к отплытию!
Казалось, прошло часов пять, хотя, судя по карте, до острова Комино не более получаса плавания. Наконец я услышала, как глушат двигатель. Практически не дыша, я напряженно прислушивалась к шагам наверху. Наконец все звуки стихли. Подождав еще немного и решив, что все, должно быть, покинули судно, я выбралась из-под брезента. Мне ни в коем случае не стоило задерживаться, не зная местности. Необходимо было следовать по пятам за де Кассарами и доктором, чтобы они привели меня куда нужно. Я не стала тратить время на то, чтобы как следует размять затекшие конечности: стоя на палубе, я видела удаляющиеся спины мужчин и поспешила вперед под прикрытием скал, пытаясь не отстать. Выглянув из-за одной из них, я, к своему ужасу, не обнаружила «проводников». В ту же минуту прямо над моим ухом раздался удивленный возглас:
– Черт подери, Ула! Что ты здесь делаешь?
Обернувшись, я увидела Робера с зажатым в руке пистолетом. Он опустил его, сообразив, кто перед ним. Откуда ни возьмись рядом возникли Филипп де Кассар и доктор Макфейден, и выражение их лиц не сулило ничего хорошего.
– Итак, что вы здесь забыли? – резко потребовал Макфейден. – Вы же дали мне слово!
Уже во второй раз мне подвернулся шанс все рассказать, но я вновь напомнила себе о печальной перспективе Дашки, если только открою рот, и пролепетала:
