— В результате умышленных действий Завизиона С.Ю… смерть потерпевшей Игнатенко С.С. последовала на месте происшествия от массивной черепно-мозговой травмы. В судебном заседании подсудимый Завизион свою вину по предъявленному обвинению признала полностью.
, - Еще двое — пожилая женщина и мальчик 14 лет. Мальчик все время смотрит на Стаса, а Стас на него. Периодически женщина пробует закрыть подростку глаза или отвернуть в сторону его голову, но это у нее все никак не получается и рука ее безвольно падает.
Мальчика зовут Егором. Он сын Светы, а женщина — мать покойной.
— Решая вопрос о виде и размере наказания, суд принял во внимание характер и степень общественной опасности содеянного, личность подсудимого, и отсутствие обстоятельств смягчающих наказание подсудимого. — Судья читает без выражения, женщина все время плачет, а мальчик смотрит на Стаса. А Стас на него. Вспоминаю свои чувства в тот момент…Да, уже тогда я понял, что как минимум один раз мы еще встретимся.
— И приговорить подсудимого Завизиона Станислава Юрьевича к пожизненному заключению. — Все. Эта серия окончилась. Тут Стасу пора уйти, уже навсегда, а его место займет осужденный Завизион Станислав Юрьевич.
Сейчас в крипте людно — никак не менее 70 человек, но радеть могут лишь крепкие — не только духом, но и телом. Остальные могут быть лишь соучастниками, то есть соучаствовать, подпевая, притопывая, прихлопывая, или просто пребывая в молитвенной медитации. Впрочем, такое не приветствуется. Но выдержать полное Радение могут далеко не все. Я пока что могу.
Снова сажусь на пол, прислоняюсь спиной к стене и пытаюсь уйти в прошлое.
Что СЕЙЧАС смотреть — сериал или экшен? Мой сериал — это 15,5 лет тюрьмы, — длинная серая жизнь, скрашиваемая лишь передачами или свиданиями с братом. — Три соседа в камере, три свидания в год, три передачи и три бандероли — это тоже в год. Изо дня в день слышать одни и те же команды, видеть одни и те же серые стены, даже запахи одни и те же, и сокамерники, которых хочется убить. Не из кровожадности, а просто, потому что надоели. Я им, кстати, тоже не нравлюсь.
И что самое неприятное — большую часть срока, проведенного в тюрьме, чувствовать тяжелое непереносимое слово „навсегда”, „пожизненно”.
Много позже, после пересмотра приговора и замены слова пожизненно на 25 лет, я получил доступ к литературе. — Попалась мне книжонка по психологии. В ней один спец утверждал, что лишь 5-10 % приговоренных к высшей мере сохраняют целостную личность и здравый рассудок. И что самое смешное, приводил мой случай, как пример, когда личность смогла себя сохранить. Психолог был неправ, впрочем, это была не его вина. Эти 10 %, которые сохранили целостность личности, как мне кажется, просто лучше притворяются, чем все остальные. Знаю по собственному опыту. Мне же это удалось?! Трудно за 5–6 лет под грузом слова „навсегда” остаться человеком, когда вся твоя жизнь заполнена серостью дня, чернотой ночи, а из всех ярких красок — лишь твоя кровь. Ну, или кровь соседа.
Но иногда яркие события все же случаются, и их хватает на недели. Сосед повесился — ЭТО СОБІТИЕ! Проводится дезинфекция в тюрьме — это тоже СОБЫТИЕ! И оно ничем не менее интереснее висящего в петле сокамерника. А иногда, когда уж совсем невмоготу можно организовать, эти яркие события и происшествия самому — например, вскрывая вену или глотая ложку. Мед блок — это все же другие люди, другие запахи и, немного другая еда.
Но самое муторное то, что ты не можешь побыть один, и, что бы сохранить себя как личность, или хотя бы притормозить ее распад, надо что-то постоянно придумывать. Например, смотреть фильмы о своем прошлом, когда уж совсем невмоготу.
Нет! Такой скучный и нудный сериал мне не нужен. Зачем смотреть фильм о времени, когда я смотрел фильмы? — Это как то По-буддистки.
Нет! Мне нужен яркий экшен. Экшен — это последняя неделя жизни существования осужденного Завизиона.
Стас, на тебя поступил заказ. Это все что я знаю. Кажется, кто-то с воли хочет тебе испортить жизнь. Очень сильно испортить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Слава говорит еще долго, хотя я уже знаю — кто. — 25 лет солидный срок, но он все же давал и шанс выйти на свободу. И кое кто позаботился, что бы удовольствия мне это событие не доставило.
Мой брат — он единственный из родни, кто от меня не отвернулся. За эти 15,5 лет он то заваливал меня передачами, то забывал на долгие месяцы, а однажды его не было целых два года… Но все таки он меня помнил. И информация, которую он приносил была полезной. Вот и сейчас.
Егор собрался на ПМЖ в Канаду.
Егор — это сын Светы, тот самый мальчик 14 лет, что так пристально рассматривал меня на суде.
Ты ведь не просто так мне это говоришь? Да… Одна птичка на хвосте занесла, что он продал квартиру родителей, и раздает долги — и свои, и деда, и за обучение, и даже внес плату за обслуживание участка матери — чуть ли не на 20 лет вперед. Птичка — это кто? Его бабушка. Мать Светланы. Она боится, что бы он не натворил бед…бед, от которых и сам может пострадать. И?Есть еще кое-что. Его недавно попросили дать в долг. Друг попросил, на операцию. И он дал — около 500 долларов. Все что у него было. Он едет за кордон с голой жопой, и без денег, хотя продал квартиру.
Осужденный Завизион все понимает. Мир полнится слухами, недоброжелателями и болтунами, и птичка летает не только на воле, но и тут — дома.
Три больших О — опустить, оскопить, ослепить — такой заказ поступил на осужденного Завизиона с воли чуть менее месяца назад. Информация была абсолютно точна, и сейчас она еще раз подтвердилась. И даже известна дата приведения приговора в исполнение — 5 июля — день смерти матери Егора.
Я знаю…Что?!Я знаю.
Сделать ничего уже нельзя. Неотвратимость странное слово и прекрасное. И не стоит ждать неотвратимого, когда еще можно что то сделать самому.
Нельзя на взмах дубинки отвечать испуганным шагом назад, — это ожидаемо, и бьющий ждет именно этого. Но можно сделать шаг вперед и упредить удар на взмахе. — Это нехитрое правило было усвоено мною очень давно.
Но что можно сделать, если ты обречен, а твой палач заранее написал сценарий твоей кары, давая возможность помучиться не только от наказания, но и от его ожидания, и от осознания его неминуемости? — Только одно — нарушить его планы, сделав холодное блюдо мести непригодным к употреблению.
Редкий ЗК не мечтал о побеге из тюрьмы, или просто не мечтал ее покинуть. И тут всегда есть два пути — трудный и легкий. Трудный — практически недоступен, но легким пользуются куда как чаще, чем думают.
Стасика, Стаса, Завизиона Станислава Юрьевича приговорили уже второй раз — в этот раз не суд, а сам пострадавший. Ну а кто выполнит приговор повзрослевшего сына убитой женщины? — Кто-то из охраны или сокамерники?
Брат не знает, что Егор был тут, и что он сам объявил мне и приговор, и форму, и дату. А 40 000 тысяч долларов — это очень хорошие деньги и для охранника, и для заключенного…
Кто из соседей будет моим палачом? Да кто угодно! Один посажен недавно, и у него на воле еще есть сын и дочь. И он еще не окончательно забыл их, и они от него не отказались.
Второй поехал на чувстве раскаяния, и все что можно отдает семье убитой им женщины. Заработать много денег для искупления вины — покалечив одного негодяя — это ведь тоже мотив?
А третий? — Да и у него, возможно, есть причина стать исполнителем приговора.
А может быть в сговоре все трое? — Кто его знает. И выхода тут нет.
Я это понимал, и Егор тоже. Он был у меня три недели назад, и он же назвал дату. Потом, уже другие, напоминали мне ее тут. Так Егорка хотел, что бы я страдал и мучился отведенный мне срок.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
И я ему ответил. — Три недели маленький срок, но все-таки я сумел испортить ему его месть — маленькое письмо, почти записка, текст которой даже сей час не могу не вспомнить со злорадной улыбкой: „Ты имеешь на это право. А потому, я прощаю тебе, и не держу на тебя зла. Все эти 15 лет я каждый день сожалел о содеянном и молил о смерти. Но не мог сам перейти последнюю черту. Спасибо тебе, ты мне помог.
