Проба № 42… Проба № 46…Проба № 48 — большинство их них умирает, но есть и те, кто остается в живых, кто переносит воздействие контура. И накапливается статистика, что бы потом Магда Яблуневская, Гротман и другие, смогли сделать правильные выводы.
Теперь все средства идут только разработку варианта «Б», и только на него. И опыты с биотой, как назвал это Гротман, лишь составная, но вовсе не главная часть. Но и эта черновая работа очень важна. И они ее делают.
Конец дня, но идти к себе не хочется. Нет, ей вовсе не одиноко, у нее нет депрессии, и в тишине ей не мерещатся призраки „проб”. Ей просто хочется поработать в своем уголке лаборатории.
Все ее внимание приковано к графикам и моделям, строящимся на экране монитора, и он не сразу замечает Гротмана.
Высокий плотный мужчина смотрит как будто сквозь нее, прислонившись плечом к косяку двери, погруженный в собственные мысли.
Наконец, словно собравшись с мыслями, он произносит, — Магда, я думаю первую стадию опытов можно считать оконченной.
— Вторая стадия?
— Да. В теории наработки у нас были и раньше. Но теперь будем проверять теорию практикой. Думаю, что теперь будет сложнее, психологически сложнее, если ты понимаешь.
— Почему?
— Потому что теперь „пробы” в большинстве случаев не будут умирать, или не будут сразу умирать.
— Витольд, но почему мы просто не заменим их обезьянами? Тот же вес, рост, да и энцефалограмму можно снять почти так же легко.
— Ты не первая задаешь такой вопрос.
— Так почему не обезьяны?
— Потому что исчезновение 100 горных горилл или шимпанзе будет труднее скрыть, чем пропажа тысячи бомжей или психов.
Молчание, повисшее в кабинете после его слов, было нарушено голосом Магды.
— Тебе не страшно? Не страшно от того, во что мы превращаемся?
— Хороший вопрос. Я долго думал над этим. — Иоганн Гротман замолчал ровно настолько, что бы неторопливо пройти и упасть в кресло, а затем продолжил. — Ты слышала про нацистские опыты над людьми?
— А мы чем-то сейчас отличаемся?
— Если честно, то уже ни чем. Тогда, разве что убивали евреев и русских, а мы сейчас — уродов и дураков. Но вот что я хочу тебе сказать. Немцы искали, в том числе, способ откачать попавших в ледяную воду летчиков и моряков. Для этого они сначала замораживали людей до смерти. Им было важно знать — как долго человек сможет прожить в ледяной воде. Как ты понимаешь, выживших тут не могло быть по определению. Когда же сроки были установлены, они перешли ко второй части опытов. Теперь они тестировали способы реанимации- сначала доводили подопытного до крайней точки, которую они уже знали, а потом… А потом было разное — и женщины, и горячая ванна, и водка. И все это с целью — узнать, как наиболее быстро откачать попавшего в ледяную воду моряка или летчика.
— К чему ты это?
— Не спеши. Так вот, среди прочего им удалось установить, что если у подопытного, который подошел к крайней точке, затылок был погружен в ледяную воду — реанимировать его нельзя. Совсем нельзя. В результате — был разработан специальный спасательный жилет с подголовником, что бы затылок всегда оставался над водой. В наши дни подобный подголовник имеется практически во всех военных спасательных жилетах, и он, наверное, спас уже не одну тысячу жизней.
Так вот, Магда, тебе уже ничего не изменить, но ты все еще можешь успеть найти свой подголовник.
Подумай над этим. Чистенькими нам уже не стать. Но в наших силах еще не стать совсем черными. А теперь лучше иди, поспи. Завтра будет трудный день.
— Проба № 52. Показания сняты. Приготовитися к очиститке контура. — Голос Магды Яблуневской все также сух и деловит, но это дается ей уже с большим трудом. А в это время синего от наколок задохлика, стоявшего в центре контура выворачивает наизнанку кровью, и датчики фиксирую остановку сердца.
Проба 52-3, проба 52-4, проба, проба, проба…Гротман был прав, теперь все сложнее. Теперь они ближе к цели, и „образцы” не подыхают сразу, но от этого даже тяжелее.
Наконец, месяцы спустя после старта эксперимента происходит то, к чему они стремились: проба № 52-9 — не умирает, не сходит сума, а просто исчезает.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Успех?! Не совсем. Потому как только нащупано нужное направление, и неизвестно в каком состоянии объект попадет в точку назначения — примерно на 10 лет вперед от исходного времени.
Но все равно, это — успех! И успех несомненный!
Гротман навещает ее тем же вечером. Он мало похож на того погруженного в чувство вины и рефлектирующего мужчину, каким был несколько месяцев назад. Сей час он — сама деловитость.
— Нам не нужна больная и испуганная личность. Теперь опытный образец должен быть максимально приближен к «чистому» человеку.
— Обколоть?
— Да, можно, но не будет чистоты эксперимента. Ведь и заказчики, да возможно и мы сами не будем уходить Туда, когда наступит час X, обколотые морфием.
— Что вы тогда предлагаете?
— Давайте поступим так…
Магда Яблуневская уже не так суха, как раньше — теперь все иначе: „мартышка” должна уходить спокойной и не испуганной. Все должно максимально приближено к той ситуации, когда телепорт понадобится ее работодателям.
И все чаще и чаще вместо затухающей кривой посланная вперед „матышка” показывает устойчивые синусоидные линии энцефалограммы. Главное теперь — чистота эксперимента, и отправка „обезьянок” должна идти так же, как будет идти отправка белых людей.
Очередная „мартышка” — мужчина около 40 лет подходит к контуру.
Куда мне теперь? — Мужчина поворачивает голову и смотрит с экрана монитора на Магду и двух ее ассистентов. Как Вас зовут? — Спокойный голос госпожи Яблуневской раздается из динамика. — Простой вопрос, но он обычно всех немного расслабляет. Ведь у жертвенного козленка не спрашивают его имя перед закланием. Станислав. Станислав Юрьевич Завизион, 42 года, осужден по статье…Не надо, Станислав. Вы знаете условия эксперимента? Уверена, что да. Но я обязана повторить. В не зависимости от его исхода — судимость с вам снимается, и вы освобождаетесь. Вероятность летального исхода — около 30–40 %. Суть эксперимента раскрыть вам не могу, но он будет не продолжителен и относительно безболезнен. У вас есть вопросы или пожелания?
Вероятность гибели в 30 % была взята Магдой, что называется, с потолка. Просто, как ей самой казалось, большая величина напугает „обезьянку”, а меньшая не покажется такой уж достоверной. Что будет порождать недоверие… и страх.
Обезьянка под номером 58 задумывается на несколько секунд, а потом задает вопрос, — вы сказал 30 % это вероятность смерти. Есть промежуточные варианты. Слепота или паралич, например?
— Нет. Только или-или.
— Что мне тогда делать?
— Ничего. Просто ждать. Эксперимент уже начинается.
Магде вдруг становится смешно — они играют с тончайшими матерями, высокими энергиями и еще Бог знает с чем, и все приводится в действие простым опусканием рубильника, будто в дешевом голливудском фильме.
Но все в порядке — обезьянка не умирает, а благополучно исчезает из системы контура, опытным путем подтверждая правильность заданных настроек, и давая новый массив данных для статистики и анализа. Все нормально — не она первая, и уж точно не она последняя.
— Проба № 58 прошла контур нормально. Параметры в переделах допустимых… — Неожиданно голос госпожи Яблуневской, только что заносившей данные эксперимента в протокол прерывается. Ее посетила очень удачная, как ей казалась мысль — загрузить работой их штатного психолога. На ее счету было уже около десятка относительно успешных забросов «обезьянок», и это давало возможность составить примерный портрет того, кто имеет наибольшие шансы не умереть в контуре, а исчезнуть с опусканием рубильника, да еще и демонстрировать после этого устойчивую кардио и энцефалограмму. И тут может помочь все — физические данные, возраст, образование, срок и статья, IQ, и даже то, что он любил читать, смотреть, слушать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Лицо «обезьянки» идущей под номеров 58 было все еще свежо в ее памяти, и она, из любопытства решает чуть глубже глянуть его про-файл.
