Но я ошибся. Оказалось, что таким образом Черный запустил что-то вроде ускоренной регенерации и тотальной защиты. Раздулся до состояния шара, после чего вдруг вся поверхность его кожи стала превращаться в прочнейший панцирь. Вкруг! За несколько секунд саваран окончательно окуклился, сделавшись неуязвимым для любых наших атак.
Я попробовал проковырять хотя бы небольшую дырочку в его защите, но мои клинки были бессильны. Как и лед Зимы. Она лишь буквально вплавила его в глыбу льда, окончательно лишив подвижности.
Вчетвером мы встали вокруг ледяной скульптуры, не зная, что делать дальше. По всему выходило, что с задачей мы справились. Саваран пленен, мы все живы, то есть — молодцы. Но вот как этого гаврика оттуда выковыривать, никто не знал.
— Может, из танка в него пальнуть? — без особого энтузиазма произнес Интернационал.
— Вряд ли из этого что-то выйдет. — задумчиво отозвался Шторм. — Вот, если под ним костер развести…
В этот момент я заметил, как раненный гоблин, про которого все забыли, уползает в сторону прокола. Еще несколько метров, и он скроется в золоте.
«И тогда Сто Костей узнает о ловушке. — мелькнула мысль у меня в голове. — И, чем черт не шутит, действительно придет мстить».
Не думая, я всадил в него еще один шип. На этот раз фиолетовый уродец не смог увернуться — подвижность пострадала еще после первого ранения, а восстановить поврежденную конечность за время короткого боя он не успел. Так что попал куда целил — во вторую ногу.
Демон заверещал, и я почти без удивления понял почти все его слова.
— Не убивай! — кричал он. — Буду служить, как Темному Камню! Не убивай!
— Погоди. — остановил я Любу, которая уже решила оборвать мучения мелкого саварана. — Кажется, мы нашли того, кто нам нужен.
"Кто ты? — глядя на раненого, попытался я повторить тот же трюк, что и с Воителем. То есть, сосредоточился и попытался мысленно произнести эту фразу.
Но к моему сожалению, с гоблином этот трюк не сработал. То ли телепатией он не владел, то ли думал я слишком уж на русском. Короче, не получилось ничего. Фиолетовый гаденыш продолжал верещать, умоляя оставить ему жизнь в обмен на службу.
— Пакуем его. — сказал соратникам. — Это и будет наш «язык». Просит сохранить ему жизнь, присягает на верность.
В течение следующих пары часов, мы работали грузчиками. В первую очередь, поместили кокон с Черным на трал. Закуклившийся саваран не проявлял никакой активности, надо полагать, эта его способность работала, как последняя надежда. Уйти в полную защиту, если дела сложились совсем уж скверно.
Машина увезла его к ангару, где куколку саварана обложили блокираторами, и окружили кольцом из тяжелых пулеметов. Там же, на постоянном дежурстве, осталась Зима, так как мы не понимали, сколько еще продлиться спячка одного из наших пленников.
А вот со вторым таких проблем не было. Когда я жестами объяснил ему, что сразу убивать его не станут, он немного успокоился и перестал орать. Позволил себя стреножить и так же под наблюдением отправился в другое полуподземное сооружение.
— Пойдем, Виктор. — позвал Окелло, который закончил отдавать распоряжения. — Поработаешь у нас переводчиком.
— Только я вопросы задавать не могу. — напомнил я.
— Это не беда. Мы уже все продумали.
Венер действительно довольно быстро сообразил, как наладить общение между мной и гоблином. Прикованного к стене недомерка расположили так, чтобы он мог видеть небольшой экран, куда выводилось изображение с камеры, направленной на впавшего в спячку Черного. Я, встав рядом с экраном, ткнул в картинку пальцем.
— Итрим. — сказал я. — Это Итрим.
В ответ уродец буквально взорвался словами. Так быстро, что я ничего не понял. Пришлось просить его жестами повторить медленней. Не сразу, но он сообразил. И вскоре уже рассказывал мне про Итрима, чье прозвище полностью звучало, как «черный камень поглощающий свет». Очень символично. В том смысле, что ученые как раз пытались просветить куколку Темного рентгеном, но успеха не добились.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты. — после того, как мы разобрались с босом, пришло время послушать про самого гоблина. На всякий случай, я снова ткнул пальцем в монитор, повторил «Итрим», а затем также указал на мелкого демона. — Кто ты?
— Нбьен. Кипус. Раб Черного Камня.
Так, слово за слово, и строился допрос. Со временем я стал не просто слышать перевод, а различать отдельные слова, соотносить их со значением и пытаться повторить так, как их произносил гоблин. Тот поправлял, так как тоже был очень заинтересован в том, чтобы мы нашли общий язык. Понятно, что так языку учиться долго, но у меня имелся бонус — речь пришельцев я понимал без труда.
И вот что у нас по итогам дня получилось узнать. Бесенок, а именно так я понимал значение типа Кипус, действительно был рабом Итрима. Выполнял его мелкие поручения, отвлекал внимание противников, как мог помогал в сражениях. За службу получал крохи эссенции, которые позволили бы ему через какое-то время пройти вторую мутацию.
Самостоятельно заниматься добычей эссенции он не мог. Или боялся — так, вроде. По его словам, в тех краях, где он обитал, слабых противников, с которыми он мог бы справиться, уже не осталось. Так что у него была лишь одна надежда — заступничество Черного Камня. И он был страшно благодарен Воителю за то, что тот позволил ему оставаться рядом.
К тому же, Итрим намеревался идти в «земли голубого неба» — это они так Землю называли. Чтобы охотится и расти. Сам Нбьен очень ждал этого похода, так как был уверен, что там с ним произойдет долгожданное «пробуждение». Много слабой эссенции — так он выразился. Но поход постоянно откладывался, так как Итриму нужно было накопить сил для перехода. Или дождаться, пока с нашей стороны сделают прокол.
Для демонов это было сродни выигрышу в лотерею. Сами пробивать пелену между мирами умели почти все, кто прошел хотя бы четыре мутации. Но это требовало огромных сил — той же эссенции, которая, надо полагать, просто так на дороге не валялась. Когда появлялась лишняя, ее предпочитали пускать на усовершенствования тела или духа — в зависимости от того, кто во что вкладывался.
А прокол с нашей стороны настолько истончал пелену, что требовалось совсем крохотное усилие, чтобы попасть в наш мир. И демоны, чувствую близость прокола, стекались к нему, чтобы поживиться дармовщинкой.
Дальше я не очень хорошо понял. У места, где ожидался прорыв реальности, собиралось много саваранов. Но к нам всегда приходил только один — Итрим, кстати, за одного и считался, раб не учитывался. И демоны как-то договаривались об очередности прохода. Или сражались друг с другом за это право, но тут я правда не понял. В языке саваранов было очень много слов, которые не имели никакого аналога в нашем, поэтому приходилось больше догадываться.
Однако, главное мне все же удалось выяснить. Под Диканькой было не вторжение и не разведка — демоны давно знали о нас, и не особенно, до появления сверхов, интересовались «землей голубого неба». Просто, как я понял из рассказа Ньбена, в тот раз собравшиеся на наш прокол савараны не смогли друг с другом договориться. После чего, один из отрядов, связанный Гнездом, прогнал остальных, а сам решил пойти кучей. В надежде, что на той стороне будет много вкусного.
Окелло, присутствующий на допросе от начала до самого конца, в этом месте ощутимо так выдохнул. Теперь он мог докладывать в столицу, что нас не ждет вторжение демонов.
Интер-4
— Лёш? Долго еще? — спросил коренастый крепыш с соломенными волосами. Типичный русак, который в местных одеждах смотрелся очень комично.
— Я то откуда знаю? — возмутился его спутник. Этот, в отличие от первого, почти тянул на местного. Черные волосы, смуглая кожа, даже глаза миндалевидные. — Мы, если не забыл, вместе прибыли.
— Четвертый час уже! Задница болит!
— Ну, значит, около пары часов осталось. Блин, не дороги, а недоразумение одно! По прямой ходу на пару часов, а мы жим по этим ущельям, я уже запутался где запад, где восток.
