Господи, да что здесь творится-то?!
Доминика
Утром Тим ушел раньше, чем я проснулась. Еще не факт, что он вообще приходил ночевать. Он и не обязан ночевать дома, в конце концов, взрослый человек, у него разные… интересы могут быть. Однако, мысль о том, что у Салаватова имеется подружка, у которой тот ночует, была неприятна.
Чем заняться? Кажется, еще недавно завидовала домохозяйкам, которые день-деньской валяются на диване и занимаются исключительно собственной внешностью. Пожалуйста, валяйся, занимайся, чем хочешь — внешностью, уборкой, готовкой, росписью по стеклу… А не хочется! И страшно, жду, что Тим вернется и выгонит, по этой же причине боюсь выйти из квартиры. И Лара обещала…
Наверное, я схожу с ума, нормальным людям умершие родственники не звонят с утешениями. Нормальные люди не ждут шесть лет, чтобы отомстить другому человеку, это только в кино герой двадцать лет томится ненавистью, а потом взрывает полгорода, выплескивая праведный гнев.
Пакет принесли в обед, я даже точное время могу сказать — пятнадцать минут третьего. Просто, когда в дверь позвонили, я на часы посмотрела, еще удивилась, что Тим так рано вернулся. Оказалось, не Тим, оказалось, посылка с того света. Пятнадцатилетний пацан в красно-желтой фирменной майке и кепке с козырьком почти торжественно протянул пакет и потребовал расписаться. Расписалась, имя стоит мое, значит, и пакет тоже мне предназначается. Открыть — не открыть? Пока не решилась, а вдруг внутри… ну, не знаю даже, взрывчатка, наркотики, ворованные алмазы? Адрес отправителя мой, получателя — Тимуров. Имя отправителя — Лариса Лютова.
Лара.
Пакет я спрятала в шкафу с твердым решением не заглядывать внутрь. Рассказать Тимуру или не стоит? Не стоит, еще сдаст в психушку и будет прав. И вообще, Салаватов еще не согласился терпеть мое присутствие в этом доме, может, вечером я к себе вернусь.
А, возможно, и не вернусь. Это уж как получится.
Уговорить Салаватова оказалось проще, чем я предполагала. Хотя странно. Что он вообще стал со мной разговаривать, ну да не важно. Главное, я выполнила Ларино пожелание. И теперь… Действительно, а что будет теперь? И как мне жить с этим вечнохмурым типом, в котором от былого Тима ничего не осталось?
Сидит на кухне, прикрыв дверь, значит, не хочет, чтобы я видела, чем он там занимается. Хотя чем он там заниматься может? Наркотики фасовать? Бриллианты в хлебные катышки упаковывать? Награбленное за день в крупу прятать? Глупости, совершенно не представляю Салаватова в этой роли.
Скучно. За окном темно, гулять на улице уже поздно да и не хочется одной, предполагаю, что Тимур к предложению пойти погулять отнесется, мягко говоря, с подозрением. Вот и приходится лежать, тупо уставившись в телевизор. Показывали очередной сериал, нечто детективное, с трупами, погонями, коваными интригами и, как водится, большими деньгами.
Лара обещала позвонить. Ждать или нет? На часах уже пол-одиннадцатого, и спать хочется, но я дождусь, непременно дождусь, она обещала сказать, что дальше делать.
— Ника! — Позвал Тимур. Кричать в ответ пошлое «чего?» не хотелось, а вставать и идти на кухню, чтобы узнать, какого лешего Тиму понадобилось, было лень.
— Ника! — Придется, видимо, расстаться с теплым местечком.
— Ника!!!
— Тут я.
— А. Я зову, зову. — Пробубнил Тим. — Ужинать будешь.
— Чем?
— Ну, тебе виднее, ты за повариху быть обещалась.
— Обещанного три года ждут. — Бурчала я чисто из вредности и палку старалась не перегибать. Салаватов, кажется, это понял, иначе как объяснить его ехидную усмешку.
— За три года с голоду подохнем.
Что верно, то верно, и кушать в самом деле хочется. Только йоги способны три года без еды прожить, а я не йога. И Тим тоже не похож.
— Макароны будешь? С колбасой? — Завтра же надо будет закупиться, а то в Салаватовском холодильнике не то, что мышь — таракан с тоски подохнет.
— Буду. Я вообще неприхотливый. Отучился. — Тим помрачел. — Ладно. Ты ту пока… Я сейчас вернусь.
Ушел. Обиделся? Но я же ничего обидного не сказала, только про макароны спросила, а он сразу и обиделся. В квартире сразу стало как-то пусто, темно и страшно. Работающий телевизор раздражает — не кино, а пародия на жизнь. Телевизор выключила, нечего ему работать, если я все одно на кухне торчу.
Макароны сварились, колбаска подрумянилась, а Тима нет. Ну и куда он пропал? Сам же ужин требовал, а сейчас, значит, задний ход. Телефонный звонок повернул мысли в другую сторону. Лара? а я и забыла. Господи, ну как я могла забыть о собственной сестре?
— Ники?
— Лара?
— Я, а ты еще кого-то ждешь? — Она засмеялась.
— Нет, что ты… — Мне стало неудобно за ложь, но и говорить ей, что я жду Тимура, который сбежал, лишь бы не находится в одной квартире со мной, не хотелось.
— Как дела?
— Нормально.
— А почему голос грустный? Что случилось? Обидел кто-то? Тим, да?
— Нет… Да… Я запуталась. Он другой стал. Совсем другой, понимаешь, Лар?
— Люди меняются и он изменился, и ты. Потерпи, милая, скоро мы встретимся.
— Да? — Вместо ожидаемой радости я ощутила беспричинный страх. Что значит «встретимся»? Она придет ко мне? Дух, светящийся в темноте или же полусгнивший труп, отвратительный и вонючий. Не хочу.
— Да, Ника, скоро, совсем скоро. Не надо противиться, это не больно.
— Что не больно?
— Умирать. Страшно, но не больно. А потом… Но мне нельзя говорить, что будет потом, это тайна, в свое время сама узнаешь. Скоро уже. Я просила за тебя. ОН простил…
— Я умру? — Трубка вдруг стала скользкой и холодной. Я вытерла вспотевшие ладони о шорты. Сердце колотится.
— Боишься… Не надо бояться, не надо противиться. Это будет чудесно, мы вместе, как раньше, только намного, намного лучше, чем раньше. Здесь мама… Ты ведь хотела встретиться с ней? И тетушка. Она так ругала меня за пастушку, ты не представляешь! Знала бы, ни за что в жизни пальцем не прикоснулась бы к этой фарфоровой штуковине!
— Я не хочу умирать!
— Дурочка. — Ласково укорила Лара, совсем, как раньше, когда я в слезах прибегала домой, чтобы зализать раны после очередной неудачи. — Помнишь, ты, когда на танцы ходила, влюбилась в своего партнера? Не помню, как звали, чернявый такой, с родинкой на щеке?
— Игорь?
— Игорь, точно, Игорь. Теперь вспомнила. С танцами у тебя сразу не заладилось, но ты не бросала, к каждому занятию готовилась, словно солдат к параду, все надеялась, что он на тебя внимание обратит. А он не обращал и не обращал. Ты плакала втихую, пока однажды не услышала, как твой драгоценный Игорь
