— Тебе здесь нравится?
Беттина наконец доела сэндвич и закинула ногу на подлокотник.
— Очень. Дорого бы дал, чтобы остаться.
— А разве нельзя?
— Можно, по временной визе. Но это такая морока. А ты, наверно, и понятия не имеешь, что такое беспрестанные поиски всемогущей зеленой карточки.
Беттина недоуменно помотала головой.
— Нет, а что это такое?
— Постоянный вид на жительство, возможность устраиваться на работу и так далее. Если бы они продавались на черном рынке — никаких бы денег не хватило купить. Но они не продаются.
— Так как же их добывают?
— Не иначе как чудом. Так я думаю. А вообще-то не знаю, все слишком сложно. Не спрашивай. Лучше расскажи о себе.
— Что именно?
Он помешивал кофе и пристально, без улыбки смотрел на Беттину. Она испугалась, заметив в его взгляде неприкрытую чувственность.
— Сама знаешь, что, — тут он позволил себе улыбнуться. — Объем груди, талии, бедер, размер обуви, возраст, социальное положение. Да, еще — носишь ли ты бюстгальтер?
Беттина, не сразу найдя ответ, неестественно засмеялась, затем пожала плечами и произнесла:
— Ну хорошо, слушай. Мне двадцать пять, размер обуви — пять с половиной, а остальное — не твое дело.
— Замужем? — словно невзначай поинтересовался Энтони.
— Да.
— Вот проклятье, — изображая отчаяние, он хрустнул пальцами, и оба они рассмеялись. — И давно?
— Шесть с половиной лет.
— Дети?
Беттина помотала головой.
— Это славно.
— Ты не любишь детей? — удивленно спросила Беттина.
Энтони ответил уклончиво:
— Дети — не лучшее подспорье в карьере.
Его слова напомнили Беттине о том, насколько эгоистичны артисты. А еще она подумала об отце.
Энтони с улыбкой прервал ее раздумья:
— Итак, Беттина, ты замужем, о чем я весьма сожалею. Но, — он весело на нее посмотрел, — не забудь и дай мне знать, когда разведешься.
Когда он произнес это, Беттина встала и с добродушной улыбкой сказала:
— Энтони Пирс, друг мой, ты усохнешь, ожидая, — и, помахав на пороге рукой, добавила: — Еще увидимся.
И они действительно увиделись, когда Беттина выходила из театра. На улице подмораживало, они шли, кутаясь в воротники.
— Господи, до чего холодно! И что ты забыл в этих Соединенных Штатах?
— Иногда я сам задаю себе этот вопрос.
Беттина улыбнулась его словам. Они подходили к углу, за которым Беттину поджидал лимузин.
— Пока. Сегодня ты играл просто замечательно.
— Спасибо. Тебя подвезти?
Энтони собирался поймать такси.
Беттина покачала головой.
— Нет, спасибо.
Он пожал плечами и пошел прямо, а Беттина завернула за угол. Машина Айво стояла уже с работающим мотором. Беттина представила себе, как тепло в салоне, быстро осмотрелась по сторонам, не наблюдает ли кто за ней, и скользнула внутрь. В этот момент Энтони рассеянно переходил улицу. Он решил махнуть Беттине рукой и еще раз пожелать спокойной ночи. Обернувшись, он увидел, как она скрылась в длинном черном лимузине. Энтони поглубже засунул руки в карманы, удивленно поднял бровь и, довольно посмеиваясь, пошел своей дорогой.
15
Наутро ярко светило солнце.
— Привет, дорогая, — сказал за завтраком Айво.
Накануне он опять заснул, не дождавшись возвращения Беттины. Это было на него не похоже. И еще: они всю неделю не занимались любовью. Беттина корила себя за то, что не может выбросить это из головы, но раньше он был так внимателен к ней, поэтому теперь это особенно замечалось.
— Мне так не хватало тебя этой ночью.
— Намекаешь на то, что я стал старым и немощным?
Он сказал это совершенно спокойно, с добрым светом в глазах. Было очевидно, что он так не думает, и Беттина поспешно замотала головой.
— Ничуть, милый, просто не надо использовать это в качестве предлога.
Айво вернулся к чтению газеты, а Беттина поднялась к себе в комнату. Ей хотелось рассказать ему о том, как она обедала с Энтони, но почему-то вдруг она решила, что этого делать не стоит. Беттина всегда внимательно следила за тем, чтобы не подавать Айво никаких поводов для ревности, хотя оба они знали, что таких поводов и быть не может.
Через сорок минут Беттина была уже в свободных серых брюках, бежевом кашемировом свитере, коричневых замшевых ботинках и шелковом шарфе под цвет волос. Айво вошел к ней в комнату в халате.
— Что собираешься сегодня делать, милый? — спросила Беттина и попыталась скользнуть рукой к нему под халат. Но Айво в этот момент смотрел на часы. Он не почувствовал ее настроения.
— Господи, через полчаса в газете общее собрание учредителей. Но я, конечно, уже опоздал.
Итак, утро у него занято.
— А после собрания что? — с надеждой спросила Беттина.
— Обед с учредителями, потом еще одно собрание, и потом — домой.
— Жалко, я в это время уже уйду в театр.
Взгляд Айво был нежен и задумчив.
— Может быть, ты хочешь бросить работу?
— Нет! — воскликнула Беттина и с детской непосредственностью поспешила объяснить: — Просто я очень по тебе скучаю. В Европе мы все время были вместе, а как возвратились в Штаты и я начала работать — почти перестали видеться.
Айво растрогался — столько сожаления было в ее голосе.
Он протянул руку и стал гладить ее по волосам.
— Я понимаю тебя, — сказал он после недолгого молчания, чуть запрокинул ей голову и поцеловал. — Постараюсь уменьшить количество деловых встреч и официальных обедов. Хочешь, поедем куда-нибудь?
— Не могу, Айво. Много работы в театре.
— Ох уж этот театр… — в сердцах сказал Айво, но тут же уступил: — Хорошо, хорошо, — и уже серьезно обратился к Беттине: — Тебе не кажется, что за эти годы ты узнала достаточно и теперь можешь начать писать что-нибудь свое? Ведь правда, так можно до преклонных лет проторчать в любительском театре, поднимая и опуская занавес!
— У нас театр не любительский, — обидчиво возразила Беттина. Айво засмеялся:
— Конечно же, нет. Однако, ты не находишь, что уже достаточно? Подумай об этом, мы могли бы прямо сейчас отправиться куда-нибудь на полгодика, чтобы ты написала пьесу.
— Я еще не готова к этому.
Беттину пугала даже мысль о собственной пьесе, а почему — она сама не знала.
— Нет, готова. Ты просто трусишь, дорогая. Притом совершенно беспочвенно. Вот увидишь — все получится как нельзя лучше, если ты наконец решишься.
— Может, ты и прав, но я все-таки не готова.
— Хорошо, будь по-твоему, но тогда не жалуйся на то, что мы не видимся. Ты проводишь в этом проклятом театре все свое время.
