Подобрав автомат, который столь коварно меня подвел, я направился к выходу из дома. И, уже перешагнув через дверь, выбитую моим ударом, понял, что зря не вышел из Замедления сразу после того, как псионик перестал представлять для меня опасность. Не подумал об этом на нервяке.
А сейчас было уже поздно. Потому, что прямо по полуразрушенным домам Стечанки, и по серому небу Зоны, раскинувшемуся над ними, странным и необъяснимым образом шли равномерные волны, словно картину окружающего мира сняли с холста и бросили на неспокойное море.
Все ясно. Я стремительно терял жизненные силы. И далеко не факт, что их хватит, чтобы выйти из Замедления…
Но я не привык сдаваться раньше времени. Сосредоточился насколько смог и потянулся – нет, рванулся всем своим существом навстречу этим волнам, словно ныряя в неверный, уже размытый, совершенно ненатуральный пейзаж, чувствуя при этом, как неистово колотится сердце, готовое вот-вот выскочить из груди…
Этот рывок отнял у меня последние силы. Да, мир резко обрел краски, и странные волны исчезли, но при этом все мое тело стало слишком тяжелым для того, чтобы его могли держать ноги.
Я рухнул возле входа в дом, больно стукнувшись затылком об косяк. Ну твою ж налево, а? Надо ж было так лопухнуться! Теперь вот сижу на острой ступеньке крыльца, и нет сил подвинуть задницу так, чтоб рассохшаяся доска углом не упиралась в копчик.
Но, кстати, это было не самое интересное.
Дело в том, что прямо напротив меня, прислонившись спиной к полуразрушенному дому, сидел Японец, возле ног которого валялся окровавленный меч. Чтобы Виктор свой меч на землю швырнул! Такое могло произойти только в одном случае: или синоби убили, или он, как и я, не рассчитал коварной силы данного района Чернобыльской Зоны. Видимо, недалекая РЛС «Дуга» даже на таком расстоянии выкачивала силы из живых существ. А уж из тех, кто вошел во Второе внимание – тем более. Там, где теряются границы миров, аномальная активность сильнее в разы.
Вот и Японца прихватило, как и меня. Зарубил второго псионика, выволокся из дома – и рухнул, обессиленный полностью.
Но и это оказалось не самым интересным.
Насти нигде не было видно, зато из-за уцелевших домов Стечанки один за другим выходили вооруженные люди, направив на нас стволы своих огнестрелов.
И униформа у этих людей была очень похожа на мою.
Такая же, черно-красная.
Я слабо усмехнулся уголком рта – на большее сил не хватило. Интересно, они сразу нас прикончат за убийство членов их группировки? Хорошо бы, если б так. А то как-то не люблю я умирать долго и мучительно. Было уже однажды, и, помнится, мне это решительно не понравилось.
Но, к сожалению, быстро убивать нас они не собирались.
– Вот уж свезло так свезло, – прогудел из-под противогаза самый здоровенный член группы в экзоскелете, целящийся мне промеж глаз из своего «Вала».
– То ли пьяные они, то ли обдолбанные, – предположил второй автоматчик, в бронекостюме попроще – не иначе, заместитель здорового.
– Как бы там ни было, вяжите их, ребята, – приказал здоровый. – И тащим на базу.
Всего «ребят» было восемь человек, две стандартные «четверки» в характерно качественной пехотной защите, с не менее качественным оружием. И перспектива тащить на базу двух нелегких мужиков их, похоже, не радовала.
– Слышь, командир, а может, только руки связать? – предложил пулеметчик. – А ногами пусть своими топают?
Командир резко повернулся в сторону рационализатора, светофильтры на его противогазе недобро сверкнули.
– Рррразговорррчики! – прорычал он. – Ты че, Курок, на губу захотел? Так я тебе это мигом устрою. Суток на десять, в камере с дезинфекцией.
Судя по тому, как сник Курок, на гауптвахту в камеру с хлоркой, рассыпанной на полу и политой водой, ему решительно не хотелось.
– То-то же, – сказал командир. И подсластил кнут пряником: – Этим уродам ногами человека до смерти забить что два пальца об асфальт. Поэтому в ваших же интересах, чтоб у них ласты были связаны. Не шевелись, мля!
Простучала короткая очередь, и я увидел, как на голову Японца сыплется труха, выбитая пулями из стены, к которой он прислонился. Что ж, разумная предосторожность. Виктор и в полукоматозном состоянии способен натворить немало дел, весьма печальных для тех, с кем он эти дела творит.
Поэтому я не удивился, когда зам здоровенного командира «боргов» подошел к Виктору и очень точно ударил ему носком берца по краю челюсти. Правда, Японец в последний момент успел расслабить шею, поэтому удар армейского ботинка вряд ли сломал ему челюстную кость. Но что вырубил – факт.
А вот тень, стремительно приближающуюся ко мне слева, я заметил поздновато. Только и услышал, что глухой удар – а за ним мертвая тишина. В которую я провалился сразу и полностью, словно кто-то решительно оборвал киноленту с кровавым фильмом, называемым моей жизнью.
* * *
Спине было холодно. И заднице – тоже. А еще воняло сыростью, плесенью и прокисшим дерьмом. Ничего нет противнее запаха дерьма, киснущего в сырости. Отрезвляет и прочищает мозги почище нашатырного спирта.
Я закашлялся, почувствовал, как изо рта вылетел вязкий комок слюны с привкусом крови, – и открыл глаза.
Темно. Не как у африканца в кишечнике, но близко к тому. Но это я потом разберусь, откуда тут столь поганое освещение, потому что глаза к полумраку еще не привыкли. Зато боль пришла. В нижней челюсти и в запястьях.
Я попробовал сжать зубы. Получилось, хотя боль нехило так усилилась. Но терпимо, не вырубился снова. И зубы целы. Значит, жевалку тот здоровенный гад мне не сломал. Сука. Подкрался сбоку – и вломил с ноги. Хорошо, что мне расслабляться не надо было, и так расслабленный был дальше некуда. А то б наверняка челюсть моя от такого удара рассыпалась как карточный домик. И еще шея ноет, будто по ней рельсой хренакнули. Подобное всегда бывает после такого удара. А еще башка гудит. Это нормально. Нокаут ни для кого даром не проходит.
– Очухался? – донеслось справа.
– Типа того, – прохрипел я, после чего выплюнул второй кровавый комок, поменьше. Десны в области удара кровоточили, вот и накопилось в пасти сгустков, пока я был в отключке.
– Круто они нас подловили на выходе из мицу-но кокоро[9].
Я с трудом повернул голову направо. Блин, как же шея-то болит!!!
В общем, что-то подобное я и ожидал увидеть.
Виктор был распят на стене подобно коже, вывешенной для просушки. Руки максимально развели в стороны и вверх, после чего пристегнули их к стальным браслетам. Браслеты, в свою очередь, крепились к толстым цепям, свисающим из отверстий в стене. Продуманная система. Называется пристегнули-растянули. С ногами, кстати, то же самое. Лишний раз не пошевелишься без риска травмировать суставы, в которые врезалось железо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
