автором которой был «современник восстания, очевидец многих событий 1606–1607 гг.».{188}
Гипотеза И. И. Смирнова превращала «Иное сказание» в первоклассный источник по истории восстания Болотникова. Однако эта гипотеза лишена фактического обоснования. Во-первых, так называемая «Повесть о Болотникове» неизвестна в отдельных списках. Все ранние сказания («Повесть како отомсти» и ее более поздняя переделка «Повесть како восхити») были посвящены истории Гришки Отрепьева и завершались описанием его гибели. Дополнительные сведения о Болотникове в «Ином сказании» выходили за рамки жизнеописания Отрепьева. Во-вторых, степень достоверности сведений о Болотникове невысока, а следовательно, их невозможно рассматривать как показания очевидца, записанные в период восстания. Автор так называемой «Повести о Болотникове» не мог назвать ни места главных сражений, предшествовавших осаде Москвы армией Болотникова, ни имен участвовавших в них воевод. Сами бои он описал с помощью трафаретных летописных штампов. Царь Василий послал войско «встречю» ворам, и воеводы «две брани с ними учинивше, и бысть бой велик и сеча зла, и многое множество обоих падоша в тех двух бранях», рати не могли одолеть друг друга и «тако разидошася».{189}Автор не знал того, что знали все современники и очевидцы: осаде предшествовала битва, в которой войско Шуйского было разгромлено наголову.
Для определения времени осады Москвы И. И. Смирнов привлек кроме «Иного сказания» также документы Разрядного приказа и «Записки» немецкого купца Г. Паэрле, находившегося в 1606 г. в Москве. Два последних источника, имевших различное происхождение, содержат сведения о том, что осада длилась пять недель. Поскольку время отступления повстанцев от Москвы известно (2 декабря), нетрудно вычислить ее начальный момент (28 октября). Однако И. И. Смирнов внес поправку к установленной им самим дате, следуя указаниям «Иного сказания». «Я полагаю, — писал он, — что ключ к разрешению вопроса о времени продолжительности осады Москвы Болотниковым дает «Иное сказание».{190} В «Ином сказании» упоминалось о трехнедельном затишье в ходе военных действий под Москвой, наступившем до времени, когда повстанцы повторно («паки») появились в Коломенском. Отсюда И. И. Смирнов сделал вывод, что восставшие впервые заняли Коломенское 7 октября 1606 г. Не ставя под сомнение достоверность сведений «Иного сказания», А. А. Зимин и Р. В. Овчинников дали им другое истолкование. Они считали, что автор имел в виду трехнедельное затишье в ходе осады, наступившее в период между 28 октября и 16–18 ноября 1606 г.{191}
Попытаемся прежде всего выделить комплекс ранних и наиболее достоверных источников, позволяющих установить время осады Москвы. К этому комплексу относится прежде всего «Повесть протопопа Терентия», а также «Хроника» К. Буссова и «Дневник» А. Рожнятовского. В несколько измененном виде «Повесть Терентия» была включена в текст «Иного сказания». Однако более точно текст оригинала «Повести Терентия» передан в отдельных списках, сохранившихся вне текста «Иного сказания».{192}
И. И. Смирнов отводил «Повести Терентия» исключительно важное место в своих хронологических построениях. Напротив, А. А. Зимин полагал, что повесть, включенная в «Иное сказание» лишь в 1623 г., вообще не может быть использована для уточнения времени осады Москвы.{193} А. И. Копаневу удалось найти список «Повести» с пометой о ее публичном чтении в Кремле 16 октября 1606 г.{194} Находка позволила отвести сомнения А. А. Зимина. «Повесть» относится к числу самых ранних повествовательных источников, непосредственно отразивших события. Содержание «Повести» вкратце сводится к следующему. Осенью 1606 г. протопоп кремлевского Благовещенского собора Терентий объявил властям о видении Христа и Богородицы, предвестивших наступление многих бед для людей (москвичей). Он начал «Повесть» с молитвы о «мире всего мира и о нынешних лютых на нас находящих».{195}Терентий утверждал, будто беседовал с Христом 12 октября 1606 г. На этом основании С. Ф. Платонов датировал «Повесть» 12–14 октября 1606 г.{196}И. И. Смирнов отнес «Повесть» ко времени между 7 и 12 октября 1606 г. и усмотрел в этом источнике «одно из главных доказательств осады Москвы Болотниковым с 7 октября, ибо, Повесть» исходит уже из факта осады».{197}
Возражая И. И. Смирнову, В. И. Корецкий сослался на новый список «Повести», датируемый 10-ми гг. XVII в. и имеющий заголовок «Повесть сиа лета 7115 году сентября».{198} В. И. Корецкий не заметил того, что найденный им источник заставляет отказаться от прежних хронологических представлений. Слова протопопа Терентия о «нынешнем» нашествии «кровоядцев и немилостивых разбойников» на Москву были записаны в сентябре 1606 г., из чего следует, что повстанцы впервые подошли к Москве не в октябре, а в сентябре.
Среди источников особое место занимает «Московская хроника» К. Буссова. Служилый немец Конрад Буссов присоединился к войску Болотникова в период осады Москвы, а свою «Хронику» составил в 1611 г., описав начальный период восстания со слов повстанцев и по личным впечатлениям. Записки Буссова принадлежат к числу очень немногих источников, отразивших события как бы изнутри повстанческого лагеря. По авторитетному свидетельству Буссова, армия Пашкова двинулась к Москве в августе, а уже к Михайлову дню она оказалась в миле с четвертью от города.{199}По русскому календарю Михайлов день приходится на 17 сентября. Таким образом, свидетельство Буссова подкрепляет данные «Повести Терентия».
В тексте «Дневника» Рожнятовского можно найти запись от 18(28) числа о появлении воровского войска под Москвой. И. И. Смирнов безоговорочно отнес эту запись к октябрю и увидел в ней одно из самых веских доказательств того, что осада Москвы началась задолго до 28 октября.{200} Предложенная датировка записи не вызывала возражений со стороны А. А. Зимина, и ее целиком приняли издатели русского перевода «Дневника» Рожнятовского. Между тем эта датировка требует критической проверки.
Наиболее исправный польский текст «Дневника» Рожнятовского опубликован А. Гиршбергом.{201} Знакомство с текстом дает общее представление о манере заполнения дневника. Автор давал общий заголовок: «Июль», «Август», «Сентябрь», а затем помечал числа без повторного указания на месяц. Интересующие нас записи имеют следующий вид: «Сентябрь. День 1. Сентябрь… День 2… День 3… Ярославль (день прибытия Мнишека в Ярославль. — Р. С.). День 4. Сентябрь… День 7… День 9… (и далее. — Р. С.). День 24… День 25… День 27… День 28… День 30». Итак, все записи Рожнятовского помещены под общим заголовком «Сентябрь». В этих записях «октябрь» не обозначен. Более того, в тексте «Дневника» имеется очевидный пропуск, поскольку следом за сентябрьскими записями следует новый заголовок: «Ноябрь. День 1. Ноябрь…».
Издатели русского текста «Дневника» рассматривали запись от 14(24) как бесспорно сентябрьскую, а помещенную ниже запись от 18(28) как октябрьскую, не заметив того, что вторая запись служит непосредственным продолжением первой. 14 сентября Рожнятовский получил известие, внушившее ему сомнение, будто войско сторонников «Дмитрия» «под Москву пришло». Через четыре дня, 18 сентября Рожнятовский узнал из царской грамоты, что восставшие действительно подошли к Москве.{202}
Проанализируем подробнее
