Я лишь хмыкнул, осторожно обнимая ее свободной рукой, оценив свежие царапины и чуть опухшие следы укусов на тыльной стороне ее ладони. Впрочем, мне ли не знать — скоро все заживет без единого следа, а в кристально-честных глазах Авроры будет лишь недоумение в ответ на вопрос о ее возможном даре целителя…
— Милая зверюга, милая… Когда спит зубами к стенке, — хмыкнул и легко поцеловал Аврору в розовое ушко, выглядывавшее из рыжей копны волос.
— Эй! Он хоро-оший! — девушка шутливо пихнула меня локтем в бок, но тут же сама обвила руками за талию, прижимаясь ко мне еще плотнее.
— Да пусть будет хороший, разве ж я спорю? Так как назовешь своего зверя? Уже почти месяц бегает безымянный, — я рассеянно погладил уютно мурлыкавшего котенка по белой пушистой спинке с рыжими проплешинами. Еще одно рыжее лесное чудо на мою голову…
— А зачем его называть? Мы и бабочку с пауком не называли…
Тут я даже не нашел, что ответить. Если к бабочке, регулярно прилетавшей каждое утро и вечер на кухню для кормежки, я еще как-то привык, то о пауке предпочел не думать, надеясь, что Аврора тогда пошутила и не воспринимает его, как еще одного питомца.
— Ну не знаю, ты сначала тоже не соглашалась, что тебе нужно имя, — невольно вспомнил я, убирая прядь ее волос, чтобы можно было беспрепятственно поцеловать такую соблазнительную ямочку на ключице…
Громкий стук в дверь, раздавшийся внезапно, застал нас врасплох, сбивая с игривого настроя. За окном уже давно была темень, скоро уже ложиться спать. Повторный стук, кажется, уже ногой, заставил нас переглянуться. Аврора нервно передернула плечами, с тревогой уставившись на дверь. И я ее понимал: поздние визиты редко предвещали что-то хорошее. Ободряюще подмигнул девушке и, вручив ей сонного котенка, поспешил открыть. На душе когтистой кошкой заворочалось плохое предчувствие.
— Кто там? — крикнул громко и покосился на кочергу, прислоненную к стене — мало ли кто бродит в ночи вокруг одинокого домика, притаившегося на самой опушке леса.
— Дэни, родной, беда! — услышал я хорошо знакомый голос Марики, частенько отправлявшей к нам своих детей.
Сейчас в нем отчетливо слышались истерические нотки и нескрываемый ужас. Более не раздумывая, открыл, впуская вместе с клубами морозного воздуха заплаканную селянку. Без шапки и шарфа, в расстегнутом пальто и сапогах на босу ногу, она была мало похожа сама на себя. Растрепанные косы местами покрылись инеем, но она этого не замечала, кусая потрескавшиеся от мороза губы. По щекам безостановочно катились слезы, прочерчивая дорожки, а в глазах сквозило глухое отчаяние вперемешку с неистовой надеждой. Но не успел я спросить, что у нее случилось такого ужасного, как на пороге появился ее не менее перепуганный растрепанный муж Гераш. К груди он прижимал младшую из их детей — Ланику, безуспешно кутая в свой тяжелый полушубок. За моей спиной тихо ахнула Аврора, вскакивая на ноги…
Девочка была без сознания и, на первый взгляд, не дышала. На бледном лице ни кровинки, на ресницах застыл иней. Мокрые волосы темными змеями облепили щеки и шею. Несмотря на мороз на улице, девочка была одета лишь в шерстяное платье, с которого на дощатый пол сорвалось несколько капель воды.
— Спаси ее, — глухо проронил Гераш, не сводя с меня взгляда, полного отчаяния. — Упала в воду. Вроде откашлялась, дышала еще, но…
Оцепенение, охватившее в первый миг, тут же покинуло меня бесследно. Передо мной стояла конкретная задача: спасти угасавшую жизнь ребенка. В голове сформировался порядок действий, руки сами потянулись к полке с целебными артефактами, что берег на крайний случай, не думая, что когда-либо доведется ими воспользоваться.
— Клади ее сюда, — отрывисто приказал, кивнув на застеленный чистой скатертью обеденный стол. Не тратя времени, разрезал платье на теле ребенка, прилаживая первый артефакт жизнеобеспечения на грудь прямо над уставшим сердечком, не желавшим больше биться…
И началась схватка со смертью, пытавшейся потушить едва теплившийся огонек души. Я катастрофически не успевал, проигрывая бой. Отказывали то сердце, то легкие — артефакты не справлялись с такой перегрузкой. Потеря моей целительской магии еще никогда не ощущалась так остро… Даже безумно редкие лекарственные цветы, из которых некогда Аврора сплела венок, помогли лишь ненадолго задержать душу Ланики в нашем мире, но она так и норовила утечь сквозь пальцы и отправиться путешествовать в другие миры…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Марика и Гераш в первые минуты топтались рядом, больше мешаясь, пришлось опустить ширму, отсекая часть комнаты от их взглядов. Всхлипы отчаявшейся матери перебивали звон склянок со снадобьями и шипение артефактов. Но я не обращал внимания, отдавая отрывистые приказы ассистировавшей мне Авроре. Она быстро подавала требуемые артефакты, мази и снадобья, безропотно выполняла любую мою команду, сражаясь за жизнь девочки наравне со мной. В ее глазах так же бился страх, пальцы чуть подрагивали, но девушка не позволяла себе ни секундной заминки, делая все возможное…
Где-то на задворках сознания билась отчаянная надежда, что Аврора все же целитель и сможет спасти девочку. Но время шло, борьба становилась все ожесточеннее, шансы стремительно таяли, а моя избранница никак не использовала магию, лишь бросала на меня взгляды, полные безумной надежды. Но я далеко не всесилен – лишенный магии бесполезный знахарь, только и способный вылечить простуду или порезанный палец…
— …это просто большое корыто, коровам воду туда наливали… Днем она часто замерзала… и Ланика сегодня рядом с ним играла, видела лед… — Марика монотонным голосом, прерываясь на всхлипы, рассказывала трагедию, произошедшую в их семье, пока мы безуспешно пытались сделать хоть что-то, исправить роковую ошибку. — А вечером Гераш тепленькой налил, чтобы скотину напоить подтаявшей водой, позже она снова покрылась ледяной корочкой… И Ланика во двор выбежала, темно уже было. Гераш пошел к свиньям, да с соседом заболтался… А я Зорьку доить пошла, не подумала… Она, наверное, хотела прокатиться на свежем льду, стать — стала, но тонкая корочка подломилась и… и…
Вместо Марики, зашедшейся рыданиями, финал истории поведал Гераш: девочка провалилась под лед. Воды в корыте не очень много, Ланика не тонула, но от холода не могла крикнуть, а тяжелое пальто, вмиг набравшее воды, не дало ребенку возможности выбраться…
Конечно, родители отсутствовали не очень долго, но сколько девочке нужно на такой холодине, чтобы проиграть эту битву? Как только ее нашли, сорвали мокрое пальто, потащили вяло шевелившуюся Ланику в дом к теплу, но от резкого перепада температур маленькое сердечко окончательно сдалось. Марика и Гераш тут же сели на повозку и помчали к нам, свято веря, что я непременно спасу их дочь…
Последний артефакт, поддерживающий биение не желавшего работать сердца, тоскливо пискнул и погас. А с ним и маленькое сердечко дрогнуло в последний раз, чтобы окончательно успокоиться, отпуская душу малышки. Чудес все же не бывает. Я проиграл…
21. Главный вопрос
Дэниел
Глубоко вздохнул, пытаясь протолкнуть ком, вставший в горле, и молча отсоединил уже не работавший бесполезный артефакт. Он отвалился с тихим бездушным щелчком, заставив меня несколько мгновений тупо всматриваться в слабые чуть покрасневшие следы от него на коже ребенка.
Если прислушаться, наш дом полон разнообразных звуков: тихие всхлипы Марики, хруст костяшек Гераша, неосознанно сжимавшего и разжимавшего кулаки, негромкий стук снега, что метель щедро бросала в окно целыми горстями, шорох края тканевого полога, колебавшегося от легкого сквозняка, тяжелое дыхание Авроры… И абсолютная тишина, исходившая от тела Ланики.
Кто-то скажет, что тишину невозможно услышать, но я теперь знал абсолютно точно: смерть имеет свой звук.
— Дэн? — позвала Аврора на грани слышимости, коснувшись моей ладони прохладными чуть дрожащими пальцами. В ее голосе слышался страх и отчаяние.
