– Нет, – улыбнулся Сульский. – Помните пари? – Катя в ответ кивнула. – Так вот, я навел справки. Вы оказались правы, Катерина Дмитриевна, никакой деревенской родственницы по фамилии Ковалева у Соколова не имелось.
– Ну что ж, я не удивлена, – пожала плечами Катя. – Только вот интересно, откуда они друг друга знали с Сергеем Юрьевичем?
– И это я вам тоже скажу, – Алексей Петрович явно был собой доволен. – Соколов, конечно, дворянин, но тут тоже не обошлось без некоторой таинственности.
– О Боже, – не удержалась от возгласа Катя, – и сколько вокруг таинственности! Когда только все это кончится.
– Скоро, должно быть, – заверил Алексей Петрович. – Михаил Соколов жил в соседней с Ковалевыми деревне, и знакомы они были с Сергеем Юрьевичем с младых ногтей, так сказать. Потом их пути разошлись и вот, видимо, отыскали они друг друга уже в Москве. Так что мало того, что в деле о пропаже векселей, скорее всего, участвовал Соколов, но и те поддельные письма, при помощи которых Ковалеву удавалось проникать в уважаемые дома, тоже дело его рук.
– А в чем же таинственность? – напомнила Катя.
– Ну вот, например, в том, зачем Соколову понадобилось обзаводиться новым паспортом, по которому он выходит никаким не дворянином, а сыном обходчика путей.
– Возможно, что в Ляпинку проще устроиться именно таким людям? – предположила Катя.
– Ничего подобного, – отрицательно качнул головой Сульский. – Никакой существенной разницы нет.
– Тогда действительно зачем? – Катя вздохнула.
– Но и это не все. Дело в том, что из тех двенадцати, что собирались на кладбище, половина поступили точно так же. Остальные шесть человек на самом деле из простых, как говорится.
– И что же это значит?
– Это мне неизвестно, – вздохнул Сульский. – Пока, во всяком случае, неизвестно.
– Послушайте, Алексей Петрович, – заговорила Катя, – вы как хотите думайте, но я все-таки придерживаюсь той версии, что тут не обошлось без мистики. По-моему не зря придается ей такое значение. Вот четьи-минеи, например, да и то, что половина этих молодых людей зачем-то скрывает свое происхождение.
– Не стану пока что с вами спорить, – пожал плечами Сульский, – однако у всего этого может быть и иное, совершенно не мистическое объяснение.
– Политическое, хотите сказать? – улыбнулась Катя. – Впрочем, мы ведь договорились, что на этой версии вы с подполковником сосредоточитесь. Если это все, Алексей Петрович, то идемте, нам пора, – закончила она, глянув на часы, показывающие без четверти полдень.
– Да, конечно, – согласился Сульский.
Они вышли из гостиной и, вместе с Наташей покинули дом Карозиных, чтобы ехать на похороны. Наташа, несмотря на довольно ясный и теплый день, была одета в закрытое черное платье и шляпку с густой вуалеткой. Катя же решила, что если соседи Соколова приняли ее за родственницу, то незачем скрываться. Доехали довольно быстро и у кладбищенских ворот увидали выезжающий уже пустой катафалк.
Место для могилы, которое выхлопотал Никита Сергеевич, находилось в самом конце довольно обширного кладбища, но все трое уже издали заметили небольшую компанию в черном, священника среди них. Прибавили шагу и как раз успели к тому моменту, когда священник уже прочитал отходную.
Катя оглядела присутствующих, кроме Пивоваров и Артюшкина, которые оба ей сдержанно кивнули, она никого здесь больше не знала. Затем Катенька посмотрела на покойника и поспешила отвести взгляд. Зато Наташа покачнулась, схватилась за Катенькину руку, а когда стали гроб заколачивать, рванулась к нему, из ее груди вырвались рыдания и Катя тотчас пожалела, что они приехали. Как же она не подумала, что такое возможно!.. Она попыталась оттащить Наташу от гроба, присутствующие смотрели со смятением и любопытством. Наташа рыдала, Катя пыталась ее уговорить, а Сульский куда-то запропал. Кате помог священник, вдвоем они все-таки оторвали рыдающую Наташу от гроба и отвели подальше.
Катя стала оглядываться в поисках Алексея Петровича, но не обнаружила его, тогда она попросила священника помочь довести Наташу до кареты, ожидающей у ворот. Он согласно кивнул, что-то тихонько нашептывая Наташе. Та судорожно всхлипывала, но рыдать уже перестала и, видимо, прислушивалась к его словам. Добрались до кареты, священник что-то еще на дорогу проговорил, благословил Наташу и карозинский экипаж поехал в обратном направлении.
Катя молчала, жалея о том, что поехала на кладбище и не удержала Наташу от этой поездки. Да и зачем приезжали? Впрочем, возможно, Сульскому что-нибудь удастся узнать. Не зря же он, должно быть, запропастился куда-то.
Наташа потихоньку успокаивалась и уже почти у самого дома тихонько попросила Катю:
– Можно мне немного у вас побыть?
– Конечно, – промолвила в ответ Катенька.
Дамы молча вышли из экипажа и вошли в дом.
– Наташа, тебе, наверное, нужно отдохнуть, ты пойди за Груней, она проводит тебя, – предложила Катя.
Наташа только кивнула в ответ и покорно пошла за Груней, получившей распоряжение проводить барышню наверх, в комнату для гостей, и если что понадобится – все сделать.
Сама же Катя прошла в кабинет и села за Никитин стол, думая о том, что же делать-то. В ее хорошенькой головке по-прежнему, если так можно выразиться, была полнейшая абракадабра. Ее тихую задумчивость прервал Ефим, приоткрывший дверь и сообщивший:
– Катерина Дмитриевна, вас к аппарату-с.
– Иду, – поднялась Катя, предположив, что это, должно быть, Никита телефонирует.
Однако она ошиблась. Голос был мужской, но чей-то незнакомый.
– Слушаю, – сказала Катя, поднося рожок к уху.
– Катерина Дмитриевна? – уточнил незнакомый голос. – Вы интересуетесь смертью Соколова? Я могу вам помочь. Давайте встретимся нынче же.
– Хорошо, – тут же согласилась Катя. – Но кто вы?
– Это после, – в трубке послышался треск, голос куда-то пропал, потом появился вновь: – Вы слышите? Я вас узнаю. Вы будете?
– Где? – не поняла Катя.
– В Александровском парке! Нынче же! – крикнул незнакомец. – Будьте одна. Я вас узнаю сам!
– Но во сколько?
– В восемь часов вечера! Прогуляйтесь по аллее. Я вас найду! Вы будете?
– Да! – подтвердила Катя.
– Тогда до встречи!
Катя повесила рожок и вернулась в кабинет. Дело принимало интересный оборот. Кто-то знает о том, что она пытается найти убийцу Соколова, и вообще проявляет интерес к этому делу. Кто же это мог быть? Возможно, тот самый человек, который и подсунул ей на коронации четьи-минеи? Он не захотел назваться. Опасна ли встреча с ним? Катя покачала головой и вздохнула. В любом случае, она пойдет на встречу с этим человеком, возможно, что он действительно имеет что сказать. Конечно, следует предупредить Никиту, да еще, пожалуй, и Фарапонова с Сульским. Но вот где Алексей Петрович? Наверное, увидал на кладбище кого-то, за кем решил проследить. Мельского? Возможно, возможно. Что ж, решила Катя, надо протелефонировать Фарапонову и сообщить о назначенной встрече. Конечно, прогуляется она по саду в одиночестве, но желательно, чтобы за ней, так сказать, присматривали.
Дениса Николаевича в управлении не было, но Катя попросила ему передать, чтобы он телефонировал ей, как только вернется.
Через пару часов, которые Катя провела у себя в комнате, в дверь тихонько постучали и вошла Наташа, опустив глаза, бледная и потерянная совершенно. Она держала в руках свою шляпку.
– Как ты? – участливо поинтересовалась Катя, заметив про себя, что следов от недавних рыданий не осталось, видимо, Наташа немного поспала и заметно успокоилась.
– Благодарю вас, Катерина Дмитриевна, мне лучше. Спасибо, что позволили у вас остаться. Не хотелось бы, чтобы тетенька меня в этаком состоянии застали. Расспросы будут, а это мне сейчас крайне тяжело.
– Понимаю, присядь, – предложила Катя. – Может, чаю хочешь?
– Нет, спасибо, что-то не хочется ничего совсем, – со вздохом ответила Наташа. – Вы простите меня, Катерина Дмитриевна, что давеча не сдержалась. Хотела, твердила себе всю дорогу, что должна быть сильной, должна все стерпеть, а вот как увидала гроб… – по ее тонкому личику словно судорога прошла и Наташа на мгновение прикрыла глаза. – Не смогла, – прошептала она.
– Это ничего, это понятно, – тоже не удержалась от вздоха Катенька и, подойдя к ней ближе, погладила бедняжку по руке. – Тебе трудно будет…
– Ой, Катерина Дмитриевна, не надо! – воскликнула Наташа и отстранилась. – Не жалейте меня, а то снова расплачусь, а мне домой надо.
– Извини, – Катя сама готова была разрыдаться, у нее буквально сердечко разрывалось при взгляде на Наташу.
– Поеду я, а то вы такая хорошая, жалеете меня, а я ведь не заслуживаю жалости. Молчите только, Катерина Дмитриевна, пожалуйста, – жалостливо попросила она, глянув Кате в глаза. – Пойду я. Спасибо вам за все еще раз. До свидания. Не провожайте, не надо.
