ним под стволами пулемётов. Так что не надо меня обвинять в убийстве безоружных или пленных, этого не было. Если бы они подняли руки, я бы не отдал приказ стрелять, но поднятых рук я не видел. Да и вообще, решать, прав я или нет, по нашем возвращении будут более высокие чины, чем мы, без этого не обойтись. А впредь я попрошу не ставить под сомнение мои приказы. Вам всё ясно?
– Да. Всё что нужно, я слышал. Разрешите идти?
– Свободны.
Я умылся в умывальнике (такая роскошь была у меня в каюте) и, передав управление лодкой старпому, поскольку его время пришло, отправился спать.
Но уснуть не успел. Вскочив и сняв трубку телефона, я приказал старпому:
– Стоп машины. Тишина в отсеках, акустику слушать.
А дело было в том, что на границе Взора я вдруг засёк немецкую «семёрку», чуть более старой модели, чем наша. Она находилась на глубине сорока метров в неподвижном положении, её слухач слушал шумы моря, и в том, что нас засекли, я был уверен на сто процентов.
Быстро одевшись, я покинул каюту, прошёл в центральный отсек управления и подошёл к акустику.
– Тишина, товарищ капитан, – еле слышно сказал он.
На лодке соблюдалась абсолютная тишина, даже я подошёл на цыпочках.
– Малый вперёд, – негромко скомандовал я и пояснил командирам в отсеке: – Немцам наша лодка что красная тряпка для быка, для них это позор, поэтому они в любом случае решат нас уничтожить. Я проанализировал, как бы я действовал на их месте: стянул бы сюда надводные корабли типа эсминцев и противолодочных кораблей, постоянно держал, сменяя, воздушных наблюдателей, а также субмарины. Думаю, ближайшие в этом районе уже направляются сюда. Поэтому приказываю каждые полчаса стопорить ход и слушать вокруг. Наблюдатели нам пока не опасны, а вот субмарины, одна-две, уже должны быть поблизости.
В это время немцы, убедившись, что мы не меняем курс, пришли в движение, дав полный ход.
Мельком глянув на часы, больше для последующего фиксирования своих действий, я скомандовал:
– Стоп машины, тишина в отсеках, акустику слушать.
Акустик замер на миг, а после, сделав большие глаза, зашептал:
– Слышу шум электромоторов и винтов. Подлодка, на нас идёт.
– Дай.
Забрав наушники, я сделал вид, что вслушиваюсь, после чего сообщил:
– Немец, «семёрка», идёт на нас средним ходом. Боевая тревога.
С прошлого боя прошло три часа. Команда, многие из которой только просыпались, разбегалась по постам. Я же командовал:
– Поворот вправо, дифферент на корму пятнадцать градусов. Первый и третий торпедный аппарат – готовность. Стоп машины.
Что мне не нравилось, здесь на шестидесяти метрах было довольно сильное течение, которое разворачивало корпус лодки чуть в сторону. Однако это уже не имело значения, и я продолжал командовать:
– Первый пуск! Третий пуск.
В ответ поступили доклады:
– Есть выход первой торпеды. Есть выход второй торпеды.
Стянув наушники, я предупредил:
– Стрелял в упор, с двухсот метров, так что держитесь, сейчас тряхнёт.
И тряхнуло действительно здорово. Я умудрился попасть обеими торпедами: первая попала в станину орудия, вторая в рубку. Конец лодке.
Все четыре люка торпедных шахт у немцев были открыты, и один из торпедистов, державший руку над кнопкой, от сотрясения нажал на пуск.
Так как взрывы прогремели, я снова надел наушники, и тут же заорал:
– Встречная торпеда!
Сделать всё равно ничего было нельзя, только предупредить. Но в данном случае течение нам помогло: торпеда, шелестя винтом, от звука которого по телу у всех пробегали мурашки, прошла мимо нас, в метре от борта.
Я выдохнул. Вокруг меня раздавались шумные выдохи и судорожные сглатывания моряков, ранее задержавших дыхание.
Я снял с держателя микрофон и, включив общую связь по отсекам, сообщил:
– Товарищи бойцы и командиры, с вами говорит ваш капитан. Только что во встречном бою нами была потоплена вражеская подводная лодка типа «Семь». Благодарю за службу. А теперь прошу доклад по повреждениям и пострадавшим.
После этого посыпались доклады. Пострадавших не было, только синяки да несколько порезов от стёкол ламп, которыми уже занимался врач. Акустик, слушавший окрестные воды, доложил, что пока тихо, поэтому я отдал приказ на всплытие.
Мы перешли в надводное положение и запустили дизеля. Поскольку запасы энергии были изрядно потрачены, включили зарядку аккумуляторов и поспешили прочь. В синеве виднелся разведчик, но он нам не мешал, ночь нас скроет. Хотя если сюда нагонят целую эскадру, нам придётся туго, могут и загнать, просто количеством взять. И моя уверенность в том, что я изрядно сокращу численность противника, как-то не успокаивала.
– Человек слева по борту! – сообщил сигнальщик, как только мы двинули вперёд.
Это всплыл труп из расколовшейся пополам подлодки противника. Я его видел и ожидал, когда сигнальщики заметят тело. Да и всплыл он только из-за спасательного жилета. Зачем надевал? Такие жилеты у шестерых человек были, подозреваю, что это вахтенные. То ли не стали снимать жилеты, то ли не успели.
– Стоп машины, боцмана с багром наверх. Труп поднять на палубу и обыскать. Нужно узнать, кого мы потопили. У нас полчаса, пока не налетят немцы, вызванные разведчиком.
То, что это немец, было видно по робе. На нашей лодке тоже такие были, но их вынесли и сменили на нашу форму. К слову, только форму и обменяли. Своё оружие команда сдала в арсенал запасного экипажа, и теперь на них было записано немецкое оружие из арсенала нашей подлодки: за кем карабины Маузера, а за кем и пистолеты-пулемёты, которых было три десятка.
Я уже написал второй рапорт, и радист, пользуясь оказией, поднял антенну, зашифровал рапорт и как раз его отправлял. Мы тем временем смогли, забросив кошку, зацепить труп, подтащить его к борту и поднять багром. Обыск тела не дал никаких результатов: документов не было. Но нашлось мокрое недописанное письмо, в котором фигурировал командир уничтоженной нами подлодки: немецкий матрос жаловался на его строгость.
Сбросив тело обратно в воды моря, мы на полном ходу направились прочь, повернув в сторону острова Готланд. Уведём противника в сторону, а ночью повернём к Польше. Я внёс информацию из письма в свой рапорт по уничтожению субмарины противника, приложив и само письмо, которое предварительно просушили.
И тут мы снова ушли под воду: появились немецкие самолёты. Под воду-то мы успели уйти, но на нас сбрасывали глубинные бомбы. Благо мы повернули и они ложились в сторонке, да и сбрасывали их бессистемно: вдруг да повезёт?
Когда разрывы закончились и немцы потянули на свой аэродром, я передал командование старпому. Мы меняем маршрут и идём в сторону Польши, под водой до самого конца. Каждые полчаса остановка машин, слушаем воды вокруг, и снова вперёд. Заряд батарей экономить.
В каюте я дописал рапорт и стал читать ответное сообщение из штаба флота, которое радист, перед тем как мы погрузились, успел принять и расшифровать. Нас поздравляли
