Марион нахмурилась после этих слов, всё ещё хромая рядом с ним к двери ванной.
Они зашли внутрь.
Одной рукой она схватилась за стену, и он отпустил её, наклонившись, чтобы включить три светильника, в том числе и освещение над зеркалом, обогреватель и верхний свет с вентилятором.
Она немного дернулась, когда загорелся каждый из них, приспосабливаясь к изменению освещения.
Затем она осмотрела пространство перед собой.
На некоторое время Марион забыла, что Тюр сказал про изменение своей внешности.
На эти несколько секунд она сосредоточилась только на самой ванной, ошеломлённая её размерами.
Приняв всё это во внимание, она осознала, что должна принять решение. Её взгляд переместился со встроенной ванной на приподнятую платформу и закрытую стеклянную душевую кабину, у которой имелись душевые насадки с двух сторон и сверху.
Посмотрев на два основных способа согреться и помыться, она решила, что сама ванна и принятие ванны были слишком сложными в данный момент.
Отойдя от стены, Марион осторожно подошла к душевой.
Тюр не мешал ей, только наблюдал, как она самостоятельно пересекает пространство.
Добравшись до стеклянной кабинки со встроенными плиточными полками, она открыла дверь душа, оперлась на металлический каркас, повернула серебряную ручку, чтобы включить воду, и выкрутила её до упора, чтобы сделать горячее.
И только в этот момент она вспомнила, что сказал Тюр.
Он сказал, что изменил себя.
Физически.
Чтобы камеры наблюдения не засекли его.
— Как ты это сделал? — небрежно спросила Марион.
Всё ещё опираясь на металлическую раму душевой, она повернулась и посмотрела на него через плечо.
— Замаскировал свою внешность, — пояснила она. — Как ты это сделал?
Она почему-то знала, что он имел в виду точно не нарисованный нос и усы, как у Маркса Граучо. Он имел в виду что-то другое, что-то сверхъестественное.
Ей было интересно, скажет ли он ей правду.
Тюр, должно быть, увидел в выражении её лица какой-то намёк на обе вещи.
— Я говорил тебе правду обо мне, — произнес он. — Вплоть до этого самого момента. Во всех отношениях, — его голос стал резче. — …Клянусь асгардской пинтой пива, я сказал тебе больше правды, чем я говорю большинству смертных. Слишком много, чтобы ты сейчас думала, будто я лгу тебе.
Оглянувшись на него, Марион кивнула.
— Ладно, — сказала она. — Тогда скажи мне правду об этом. Как ты прошёл мимо камер?
— Я сказал тебе. Я изменил свою внешность.
— Ты заставил их видеть что-то, чего на самом деле не было? — уточнила она, нахмурившись. — Как это работает? Ты как-то залез в их сознание? Как это могло обмануть камеру?
— Я не могу завораживать людей, — сказал Тюр, хмурясь в ответ. — Гламур, иллюзии, обман… это дары моего брата Локи. Но я могу делать другие вещи. Я могу сделать себя… другим. Неприметным, если я этого захочу. Я могу изменить цвет глаз, очертания лица, внешний вид в целом. Даже мои размеры.
— И как это отличается от того, что делает твой брат Локи? — спросила Марион.
— То, что я делаю — это не гламур, — ответил Тюр. — Это реальное физическое изменение. Таким образом, камеры снимают то же изображение, которое видят люди. В сознании людей нет никакого обмана. Они просто видят меня таким, какой я есть. Но я сам изменяюсь.
Воцарилась тишина.
Затем Марион нахмурилась и отвела взгляд в сторону.
Голос Тюра прозвучал твёрже.
— Я не делаю это для того, чтобы просто обманывать людей, — добавил он. — Мой брат — Бог Трикстер… Но я не такой. Наши дары соответствуют нашей работе в этом мире. Моя способность менять форму имеет определённое назначение, как и гламур Локи служит конкретным целям. Я пользуюсь способностью изменять свою внешность не для того, чтобы обманывать людей в буквальном смысле. А для того, чтобы я мог свободно действовать в этом мире… чтобы я мог выполнять свою работу, не будучи замеченным или опознанным.
— Опознанным? — Марион нахмурила брови. — Я не думаю, что большинство людей может узнать тебя, Тюр.
Он один раз качнул головой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Не узнать лично меня. Это не то, что я имел в виду.
Выдохнув, он положил руки на бёдра.
Наблюдая за ним, она остро осознала, что на нём нет рубашки.
— Я знаю, что я малоизвестный в твоём мире бог, — сказал он, снова выдыхая. — Я не жду, что меня тут кто-нибудь узнает. Это тоже часть моей работы.
Что-то в его словах на сей раз прозвучало как будто со смущением.
Марион это даже показалось немного забавным, но Тюр выглядел искренне взбудораженным.
— Честно говоря, я предпочитаю, чтобы так и оставалось, — признался он. — Это никогда раньше не беспокоило меня. Но, признаюсь, сейчас это немного расстраивает меня. В ситуации с тобой.
Марион нахмурилась.
Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но Тюр поднял руку.
— Я не волнуюсь, что меня узнают так же, как моего брата Тора… или моего брата Локи, если уже на то пошло…в твоём мире.
Снова выдохнув, он продолжил говорить тем же раздражённым голосом.
— Обычно меня беспокоили исторические книги. Фотографии. Картины. Теперь ещё и видео и другие способы запечатления изображения. Всё это становится слишком надоедливым.
В ответ на её непонимающий взгляд Тюр стал объяснять подробнее.
— Бывают моменты, когда я должен присутствовать на больших и важных мероприятиях, Марион, — сказал он. — При исторических событиях. На тех событиях, которые обычно документируются. Даже сотни лет назад были художники, которые занимались такими вещами. Сейчас все фотографируют. Фиксируют на видео. И записывают. Сейчас документалистов гораздо больше, чем в прошлые века. Камеры видеонаблюдения. Беспилотники. Любой, у кого есть современный телефон. Это может быть любой, у кого есть iPad.
Снова вздохнув, Тюр провёл рукой по своим густым чёрным волосам.
И вновь Марион поняла, что обращает внимание на каждую деталь этого жеста, каждую линию его мышц, когда он поднимает руку, на выражение его угловатого лица.
— Сейчас всё стало хуже, конечно, но в определённой степени это всегда было проблемой. Я изменяю свою внешность… физически, то есть… чтобы меня не могли сравнивать из поколения в поколение. Я не хотел, чтобы мой истинный образ был зафиксирован, чтобы он появлялся на различных событиях в истории человечества.
Марион уставилась на него.
Теперь она понимала, о чём он говорит.
Тюр не хотел, чтобы какой-нибудь необычайно наблюдательный историк заметил, что тот же самый парень был жив и посещал Землю на протяжении сотен, а возможно, и тысяч лет.
Он говорил, что был бессмертен.
Он говорил, что он бессмертный оборотень.
С крыльями.
Марион не знала, что на это сказать.
В конце концов, она снова посмотрела на душ и просунула руку под воду, чтобы проверить температуру. Она повернула несколько вентилей на плиточной стене, включая разные насадки, в том числе и большую лейку душа в центре над головой.
Когда она медленно выпрямилась, поморщившись от боли в ноге, Тюр сделал шаг в её сторону, покинув дверной проём.
Затем, как будто передумав, он отступил обратно.
Он встал в дверном проёме, глядя на неё через всю большую ванную комнату с двумя раковинами, ванной-джакузи у стены и бледно-голубым ковром.
Она чувствовала его взгляд на себе.
— Тебе нужна помощь? — хрипло спросил Тюр.
Марион повернулась, чтобы посмотреть на него, и обнаружила, что он смотрит на неё. Его глаза осматривали её тело, сосредотачиваясь на разных частях её разорванной, промокшей и залитой кровью одежды.
Она встретилась с ним взглядом, когда он посмотрел на её лицо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— …Чтобы раздеться? — закончил он, прочищая горло.
Он неопределённо показал на неё.
— Тебе больно, — пояснил Тюр. — Я мог бы помочь. С одеждой. И душем, — он снова откашлялся. — …И с перевязкой.
Марион увидела, как его лицо потемнело, а затем он пожал плечами.
